Круги на воде - Кирилл Кудряшов

— Поехали? — предложил я, когда сборы были закончены, — А то уже вечер на подходе. Не хотелось бы ночевать в машине.

— А как же обед?

— Я могу поесть и за рулем… — улыбнулся я, — Думаю, что теперь даже если я зазеваюсь и выеду на встречную полосу, ничем страшным это нам не грозит.

Но Саша от этой шутки лишь еще более погрустнела… Казалось, находясь рядом со мной она забывала о том, что мы с ней — единственные люди в этом мире, и любое напоминание об этом больно отдавалось в ее сердце.

— Прости… — неловко пробормотал я, — Я не думал, что это тебя так заденет.

— Ничего, — ответила Саша, и даже нашла в себе силы ободряюще улыбнуться мне. Как будто это меня, а не ее нужно было подбадривать! Я в любой момент мог вернуться домой, ее же дом был пуст и холоден, — Я, наверное, скоро привыкну. Да и вообще, может быть мы еще встретим кого-нибудь?

Мы ехали самым малым ходом, поглощая бутерброды и запивая их знаменитым американским квасом. Саша, наверное, в последний раз пила «Кока-Колу» я же тогда думал, что вернувшись домой тоже никогда не смогу больше прикоснуться к этому напитку — его вкус будет напоминать мне о мертвом мире, созданном мною в Зазеркалье.

Дома выстроились в ряд, образуя стены по обе стороны дороги, выходившей к мосту через Медянку. Левая и правая полосы движения были разделены широкой березовой аллеей, по центру которой проходила узенькая асфальтированная дорожка. Любимое место для прогулок всех влюбленных… Под сенью деревьев можно было даже позабыть о том, что сразу за ними начинается оживленная автомагистраль, главная транспортная артерия города, по которой мчатся машины всех сортов и размеров, от крохотных легковушек до чудовищных грузовиков. Деревья принимали на себя ядовитые выхлопы машин и большую часть шума… Это был рай для горожан, особенно для таких, как я — жителей престижных центральных районов, которые и деревья-то видят только по телевизору.

Но вот парадокс, чем выше твой социальный статус, чем больше денег на твоем банковском счету, а в моем случае, чем богаче твоя жена — тем реже ты приходишь сюда, чтобы пройтись в тени маленьких березок. Стройных маленьких героинь, ежедневно принимающих на себя весь шум и гам громадного города, все его заботы и всю людскую злобу, сконцентрированную по бокам улицы. Суета никогда не просачивалась на эту аллейку. Суете и злобе не было место меж низкорослых березок… Здесь могли встретиться и разминуться злейшие враги, менты и бандиты…

И в тот момент я остро осознал, насколько в последние годы моей жизни мне не хватало прогулок по этой аллее! Как не хватало признаний в любви под этими прелестными деревцами… Теперь аллея была пуста. В этом мире ей не нужно было сдерживать натиск городского шума и суеты — суета ушла вместе с людьми, и березы хмуро склонили свои кроны, осознавая собственную ненужность.

Здесь они были бесполезны, как… Как я в своем родном мире!

Мы ехали молча — ни настроение, ни набитый рот не способствовали беседе. Я гадал, о чем думает Саша, но не мог даже предположить. Моя способность угадывать мысли других людей по одному лишь взгляду была бессильна против ее загадочных и грустных глаз.

Вообще-то телепатом быть легко. Да, чужие мысли читать невозможно, но покажите мне человека, который мыслит словами? Нет, такие, конечно, существуют — попадаются даже гении, способные мыслить формулами, но как правило в нашей голове живут не слова, а образы и вызываемые ими чувства. Эти чувства всегда, или почти всегда отражаются в наших взглядах, ведь глаза — зеркало души, а уж по чувствам достаточно легко определить и образ.

Простой пример. Человек смотрит на тебя, и его глаза превратились в узенькие щелочки. Он может не выказать злость мимикой, может не сжимать руки в кулаки, но ненависть и любовь — это чувства, которые невозможно скрыть во взгляде. Ну а раз взгляд, полный ненависти, направлен на тебя, значит в сознании этого человека сейчас присутствует только один образ — как он душит тебя своим полотенцем, или забивает тебя насмерть тем, что под руку попалось. Мобильным телефоном, например!

Еще легче прочесть мысли влюбленного… Легче этого только прочесть мысли дурака! Ну а уж про влюбленного дурака я и вообще молчу!

Но как прочесть мысли умной девушки, не испытывающей ни к кому столь сильных чувств, и очень, очень глубоко ушедшей в себя? Нереально…

Ко мне, тем временем, возвращалось давно потерянное хорошее настроение. Да, я убил двух человек, пусть и в Зазеркалье, но все же абсолютно реальных, по крайней мере для меня, и для них самих. Но во-первых, это не я напал на них а, собственно, наоборот, а во-вторых — они были подонками, что превращало меня из убийцы малолетних дураков в героя-освободителя. В итоге я приходил к мнению, что мой отпуск все же оказывался гораздо более интересным и необычным, чем я предполагал.

И еще… наверное, самое страшное в этой жизни — это осознать, что ты неправильно живешь. Согласитесь, неприятно осознать, что ты был не прав в споре с близкими людьми, что ты несправедливо обидел кого-то. А если окажется, что за последние 25 лет своей жизни ты делал неправильно все, или почти все?! Что в самом начале пути пошел не по той тропинке и, в результате, начисто заблудился в глухом лесу! Да, это страшно… Но только в одном случае это может принести радость — когда из темного леса ты выходишь на яркую, солнечную тропинку, по которой бродят не злобные волки, а прекрасные и грациозные олени, и ты понимаешь, что 25 лет ты блуждал в потемках, а теперь вышел к свету!

Глядя на пустующую аллейку я понимал, что в моем мире я был одной из тех машин, что проносились мимо берез на этой улице. Одним из тех, кто создавал шум и гам, так мешающий влюбленным и просто романтичным философам, гуляющим в этом месте. Да, я был душой компании, да, мое общество поднимало настроение даже закоренелым пессимистам… Но еще никого я не сделал по-настоящему счастливым ни на минутку, даже свою собственную жену!

А сейчас, находясь в нереальном мире, в клочке бесконечного Зазеркалья я, в кои-то годы ощущал, что делаю что-то хорошее.

Еще бы только это чувство не было так сильно придавлено грузом другого. Чувства вины за то, что я сделал с этим миром и, главное, с Сашей, с ее жизнью. И эти два чувства в суперпозиции давали груз ответственности, давивший мне на плечи. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — писал Де Сент-Экзюпери. Мы в ответе за то, что сотворили — хотелось сказать мне.

Дома проплывали мимо, аллейка оставалась где-то позади. Я ехал медленно, никуда не торопясь, любуясь окружающим миром. Из под колес машины лениво выплескивалась вода — проезжая мы тревожили ручейки, уносившие в Медянку последние талые воды, покидавшие город. Весна победила зиму, но постепенно проигрывала бой надвигающемуся лету.