Судзуки в волчьем логове - Жан-Пьер Конти

Номер Один грубо расхохотался, тем самым показывая, во что он ставит подобное предложение.

– Вы принимаете меня за дурака? – вскричал он, снова рассвирепев. – Вы приходите ко мне с сомнительными предметами: передатчиком, автоматом, устаревшими очками. И вы думаете, что можете спокойно уйти?

– Это необходимо, чтобы вернуться с предметами, не вызывающими у вас сомнений…

– И в придачу с дюжиной автоматов и полицейских для их обслуживания? Вы меня принимаете за сумасшедшего? После того как вы побывали у меня, вам легко будет вернуться сюда уже и без моей помощи.

На этот раз возмущение китайца не было притворным. Это был взрыв неподдельной ярости. Он взревел:

– Запомните следующее: никто и никогда не проникал сюда и не видел моего лица, не предоставив мне залога.

– Я дам вам залог! – пообещал Судзуки.

– Прекрасно! Я потребую от вас залога, и вы мне тут же дадите. В противном случае я вас уничтожу. Другого выхода нет. Согласны?

– Абсолютно, – ответил японец.

…Он догадался, куда клонит его собеседник, и его сердце сжалось от смертельной тревоги. Он побледнел. Он недооценил своего противника. Китаец собирался забить еще одно очко. Финальное…

Номер Один не скрывал своего ликования, заметив тревогу японца. На лице Судзуки выступили капли пота.

Пытаясь придать голосу естественный тон, он распорядился:

– Введите мадемуазель Энгельберг! Сомнений не было ни у головорезов, ни у Судзуки. Номер Один играл главным козырем.

А у Судзуки не было достойной карты…

Глава 6

Улла Энгельберг вошла в комнату как на смертную казнь. Восковой цвет лица, растрепанные волосы, рваная одежда…

Судзуки не ошибся – китаец похитил дочь Энгельберга, чтобы сделать ее заложницей.

Выдавая Уллу за члена своей организации, Номер Один следовал правилу, заключавшемуся в том, чтобы поразить своего противника и поколебать его дух. Он посеял сомнение. Теперь он пытался заменить сомнение на отвратительную уверенность…

Китаец хотел использовать Уллу не только как заложницу, но и как залог. То, что он под этим подразумевал, было совершенно понятно. Пытаясь сохранять хладнокровие, Судзуки приходил в ужас от чудовищной логики, навязываемой ему китайцем.

– Все наши друзья предоставляли нам весомый залог своей искренности и благонамеренности, – спокойно объяснил Номер Один. – Мы не можем сделать для вас исключение, господин Судзуки. К сожалению, вы не принесли того, что я от вас ждал. Вот залог, который вы мне дадите в обмен на свободу…

Человек, который вошел в комнату вслед за Уллой, держал в руках автомат, дуло которого упиралось в спину девушки. У нее был взгляд животного, которое ведут на бойню. Должно быть, мужчина пытался с ней позабавиться, так как ее лицо было в царапинах. Под нейлоновой блузкой с оторванными пуговицами не было бюстгальтера. Юбка была мятой и разорванной до середины бедра.

В японце закипела кровь.

– Вы убьете ее на наших глазах, – холодно проинструктировал китаец. – После этого вы можете спокойно уйти и завершить свою миссию.

Даже Усатый и шофер вздрогнули от этого жестокого решения… Закоренелые бандиты, способные на все, они не понимали хладнокровного убийства, совершаемого по идеологическим соображениям.

Судзуки спрашивал себя, с кем он имеет дело: с душевнобольным или потерявшим человеческий облик на почве диалектики?

В глазах Номера Один кроме иронии и веселости можно было прочесть желание показать свое превосходство и необыкновенное самообладание.

Однако его несколько блуждающий и помутневший взгляд говорил о том, что он не робот, а маньяк, безудержно предающийся тайной страсти: играть с людьми, попирая их совесть, и порабощать их, используя чувства, как простые рычаги.

Китаец выудил из ящика пистолет и протянул его Судзуки, держа за дуло. Игра была опасной, но казалось, что риск увеличивал наслаждение Номера Один.

Судзуки взял оружие и вложил его в свою руку. Он немного успокоился, но не настолько, чтобы не слышать в абсолютной тишине биение своего сердца, выпрыгивающего из грудной клетки…

Его холодный взгляд остановился сначала на Номере Один, в глазах которого он прочел оскорбительный вызов.

Китаец сделал знак Усатому, и тот поднялся с места.

– Возьми автомат! – приказал он ему.

Конвойный Судзуки должен был быть профессиональным стрелком. Он нацелил автомат на живот японца. Однако это все же не избавляло его от опасности, которую внушал ему маленький человек, вооруженный пистолетом.

Мужчина, передавший Усатому автомат, вынул из своего кармана пистолет с коротким дулом. После этого он встал за девушкой.

В это время шофер занял позицию между Судзуки и китайцем, чтобы оградить своего шефа от возможного нападения.

Кровь отхлынула от лица Уллы, губы ее дрожали. Когда она наконец посмотрела на своего любовника, он прочитал в ее глазах мольбу…

Охранник Уллы толкнул ее в сторону камина, к стене, и тотчас отошел. Она стояла неподвижно, с высоко поднятой головой.

– Пощадив ее, вы ее обречете… – просвистел Номер Один вкрадчивым голосом. – Если вы промахнетесь, то в следующую секунду вас не станет обоих… Так что никаких угрызений… Так или иначе, но через пять секунд она мертва. Если вы попадете в сердце, то избавите ее от страданий. Если промахнетесь, погибнете вместе. Итак, я считаю. Внимание: пять… четыре… три…

Усатый стоял между Судзуки и Уллой. Выстрелив в Судзуки, он мог тут же послать очередь в девушку.

Судзуки медленно поднимал пистолет и остановил его на высоте сердца Уллы. Его рука не дрожала, что вызвало искреннее восхищение китайца.

«Такой человек должен быть с нами! – подумал он. – Либо он будет уничтожен!» Он не сомневался в правильности своего решения.

Внешне оставаясь непроницаемым, Судзуки сосредоточенно размышлял. «Это новый блеф китайца, – подумал он. – Но я не попадусь на его удочку».

Номер Один закончил счет. Судзуки спустил курок…

Из горла Уллы вырвался хриплый крик, и она повалилась на паркет. Пистолет сделал только щелчок…

Японец презрительно пожал плечами:

– Пистолет не был заряжен, – проворчал он. Номер Один ответил, громко смеясь:

– Тем не менее тест оказался положительным. Не думали же вы, в самом деле, что я дам вам заряженный пистолет!

Он продолжал хохотать как безумный. Но за этим смехом скрывалось разочарование. Он не сумел разоблачить своего противника. Каждый остался при своих интересах…

– Ваше поведение было безупречным, – заметил китаец. – По крайней мере оно было ловким. Я предполагал, что вы намеренно промахнетесь, на какой-нибудь сантиметр…

Он взглянул на Уллу. Нервы девушки не выдержали в тот момент, когда ее любовник нажал на курок.

Сейчас она приходила в себя, пораженная, что еще жива. Никто не обращал на нее внимания. Судзуки не мог ей помочь, не погубив ее. Он тоже находился на грани нервного срыва…

Постоянное нервное напряжение как результат хитроумной тактики китайца могло привести к кризису, во время которого его могли пристрелить как дикого зверя. На это и рассчитывал Номер Один, чтобы выудить из него правду. Нервное перенапряжение затормаживает мыслительные способности человека, а следовательно, он не может лгать и симулировать.

С неистощимым терпением Номер Один перешел в новое наступление.

– Вам все-таки придется доказать нам свою благонамеренность, господин Судзуки. Только на этот раз оружие будет честным и безотказным, оно вас не подведет.

Повернувшись к лысому охраннику, он добавил:

– Привяжите ее!

Улла встала, глядя вокруг мутным взором. Ее мучитель толкнул ее к окну, связал ей руки за спиной гардинным шнурком; затем прикрепил шнур к шпингалету окна.

Плечи Уллы были отведены назад; блузка распахнулась, обнажив грудь.

Из ящика своего стола Номер Один достал кинжал со стопорным вырезом.

– Ловите! – сказал он, бросив кинжал японцу. Тот поймал его на лету.

– Я знаю, что вы ас по бросанию ножа, – заметил китаец. – Похоже, что вы попадете в мишень с двадцати метров.

– Вы преувеличиваете, – ответил Судзуки. – Я крайне неловок.

Это был обмен любезностями, типичный для жителей Востока.

– Придется постараться. Ваша неловкость может стоить жизни. Я даю вам пять секунд. На этот раз все честно! Начинаем! Я считаю. Пять… четыре…

Громкий голос китайца не мог заглушить тяжелого дыхания Судзуки. Прочие свидетели сцены перестали дышать…

Судзуки держал нож за острие между большим и указательным пальцами. Его рука раскачивалась как маятник. Судзуки набрал воздух в легкие перед последним решающим броском. Он раскачивал рукой, держа рукоятку ножа выше своего плеча, приноравливаясь к ритму счета.

Наконец лезвие вырвалось из его пальцев под воздействием непреодолимой силы.

Послышался жуткий глухой удар пробуравливания и резкой остановки. Лезвие еще продолжало вибрировать, когда раздался сдавленный агонизирующий крик…