Сеанс в Преисподней - Глеб Лютаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то из девчонок не сдержался и еле слышно хихикнул. Родители Кати по-прежнему молчали, но их напыщенность кричала: «Да как ты смеешь разговаривать так с нашей дочерью!»
Рома и правда не хотел портить Нике вечер, а потому смиренно сел за стол, предварительно поздоровавшись со всеми присутствующими: сухо – со взрослыми, оживлённо – с подругами Ники.
В целом праздник проходил неплохо. Половину вечера Ника с подругами разбиралась с новым айфоном, пока остальные, включая Рому, набивали брюхо и пили водку. Его это устраивало. Он не лез к бывшим родственникам и подзадоривал девчонок, чьё настроение в их возрасте было не так-то просто испортить. Время от времени поглядывал на Катю и её родителей и понимал, что их от него тошнит. Раздражают его шутки, раздражает, что он нравится молодёжи, а больше всего их бесит, как сильно его любит собственная дочь.
Эти люди были переполнены желчью, и чем Рома больше пил, тем больше ему это нравилось.
«Подавитесь своим презрением, а я пока отлично проведу время».
Когда девчонки отлучились по своим делам, Катя вдруг сказала:
– Ты даже не удосужился посоветоваться с нами, прежде чем покупать ей дорогую безделушку, – она отчитывала с нескрываемой злобой.
Вместо пустых нападок уже достаточно опьяневший Рома выбрал иную тактику. Он знал, что ничто не будет бесить Катю и её родителей больше, чем его спокойствие.
– С кем это с вами?
– С её семьёй.
– Хм… А я кто?
Катя надула и без того толстые щёки:
– Ты… ты…
– Её отец?
Она взорвалась.
– Отец воспитывал её с трёх лет пока ты шлялся непонятно где и непонятно с кем! Твоё счастье, что она до сих пор ещё не поняла, какая ты сволочь!
Рома наигранно рассмеялся, чем привлёк внимание малыша Димы. После решил ударить по самому больному месту:
– Может, тогда рассказать ей, кто из нас первым начал шляться непонятно где, но хорошо известно с кем? – Он вытянул руку, тыча в сторону подобия мужчины, сидевшего рядом с Катей. – Вот уж она удивится.
– Успокойся, молодой человек! – с грозным видом вмешался отец Кати.
– Лучше дочь свою успокой, дед!
Тут началось нечто. Муж Кати подскочил со стула и подлетел к Роме со сжатыми кулаками. Её отец встал, будто собирался прыгнуть через стол и накинуться на Рому как дикий хищник на жертву. Сама Катя, как и её мать, настолько оторопели, что обе потеряли дар речи.
– О-о-о-ой… – протянул Рома с ухмылкой. – Вы посмотрите, кто тут у нас до сих пор не повзрослел? Что, хочется кулаками помахать?
– Проваливай отсюда, щенок! – взъерепенился гневный тесть. – У меня, деда, ещё хватит сил, чтобы лещей тебе надавать.
– Зятьку своему пропиши лучше за то, что с чужими жёнами спит.
Тут Максим, муж Кати, не выдержал. Схватил рюмку с водкой, плеснул Роме в лицо. Тот ошарашенно подскочил со стула, прокручивая в голове план действий, и одному богу известно, как он в тот момент сдержался. Вместо того чтобы накинуться на нервного муженька, Рома замер, затем неторопливо взял салфетку и вытер лицо и рубашку.
В это время вернулась Ника с подругами. Почувствовав за столом нездоровую атмосферу, она насторожилась. Девчонки, без умолку над чем-то смеявшиеся, кажется, ничего не заметили.
– Что случилось? – спросила Ника, обращаясь ко всем сразу.
– Ничего, доча, – ответил Рома, – я уже собрался уходить.
Ника перевела взгляд с одного родителя на другого. Вздохнув, сказала:
– Так и знала, что вас нельзя оставлять одних. Ладно, всё равно скоро расходиться. Пойдём, пап, провожу.
На выходе из заведения они попрощались. Когда дочь ушла, Рома позволил себе закурить. В нём закипала ярость, но он понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Всё, что связывало его с тем семейством, давно в прошлом. Кроме Ники, разумеется.
Сегодня Рома просто обязан был выплеснуть пар. Ожидая такси, он набрал номер Дианы.
– Работаешь?
– Суббота, вечер. Как ты думаешь?
– Хочу тебя.
– Я занята.
– Чем?
– Работаю.
– Трахаешься с каким-нибудь старым дряхлым ублюдком?
– Тебя это не касается, Ром!
– И что, его член слаще моего?
– Да пошёл ты, сволочь!
Она бросила трубку, и Рома разозлился ещё больше.
«Вот сука! Шлюха поганая!»
Он набрал номер Оксаны.
– Алло, – сонный голос.
– Привет. Что делаешь?
– Сплю.
– Может, развеемся?
– Ты что, пьяный, Ром?
«Если нагрублю этой, то точно обломаюсь».
– Чуть-чуть. Был на дне рождения у дочери. Может, заеду за тобой и поедем ко мне? Завтра воскресенье. Ты работаешь по воскресеньям?
– Вообще-то, да, но… но если только…
– Вино у меня есть.
– Да я не про это.
– Всё, я выезжаю. Буду минут через двадцать, – и, подумав, добавил: – Я соскучился.
Оксана растаяла. Он знал, что так будет.
– Хорошо. Одеваюсь.
«Чтобы потом раздеться, как иронично».
– Отлично. Уже лечу.
Сегодня он намеревался потрахаться и выплеснуть накопившуюся злость на всю эту грёбаную семейку. Пусть способ этот не самый честный, зато самый надёжный. Завтра станет легче. Да и сегодня тоже, после того, как удовлетворит свои потребности с Оксаной.
«К чёрту всё!»
4
Рома проснулся от суеты, которую устроила Оксана с утра, собираясь на работу. Голова раскалывалась от боли. Когда же его вчерашняя любовница гремела посудой, хлопала дверью в душ и шумела ещё хрен знает чем, казалось, что по голове стучат огромной кувалдой.
Сквозь мутную пелену в глазах Рома наблюдал, как Оксана уходит, поцеловав его в щёку на прощанье. Он на поцелуй не отреагировал, потому что во рту насрала кошка, а возможно, она там просто сдохла.
Когда входная дверь закрылась, Рома снова погрузился в сон.
5
Окончательно он проснулся только к обеду. Голова болела меньше, но во рту до сих пор стоял отвратительный привкус кошачьего дерьма. Рома его не пробовал, но почему-то был уверен в точности такого сравнения.
Превозмогая похмельную беспомощность, Рома попробовал сесть. Со второго раза получилось. Облокотившись о колени, он уткнулся лицом в ладони, и сидел так какое-то время, сожалея о прошедшем вечере.
Рома не мог осознать до конца, что расстраивает его больше: то, что нагрубил бывшим родственникам, или то, что нагрубил Диане, а может, и то, что вновь переспал с Оксаной, которая была неравнодушна к нему.
Пожалуй, всё вместе взятое.
Он нашёл в себе силы и отправился в душ. Вода помогала прийти в себя, но не сильно. Почистив зубы, Рома ощутил себя процентов на семьдесят человеком, а выпив холодной минералки из холодильника, пожалуй, достиг всех восьмидесяти.
Рома отлёживался до
