Майк Хаммер и Артур Берин-Гротер - Микки Спиллейн

Парень, наконец, справился со своими нервами. Я навел револьвер в том направлении, где, по моим ожиданиям, он должен был появиться и, не фиксируя взгляда на какой-нибудь точке, стал ждать. Из-за задернутых штор еле-еле пробивался свет, углублявший тени, и на этом фоне светлым пятном вдруг выделилось лицо. Он был прямо у меня на мушке.

И тут начал возвращаться к жизни парень в передней. Его ноги засучили по стенке, ногти заскребли по полу. Он лежал несколько секунд, вспоминая, как сюда попал и что случилось, затем выругался и пополз к двери.

Это словно спустило пружину. Прятавшийся парень резко вскочил и случайно опрокинул на меня кресло - как раз в тот момент, когда я поднимал револьвер. Прежде чем я успел отбросить кресло, комната опустела. По лестнице загрохотали шаги, потом на улице взревел автомобильный двигатель, и все стихло.

Преследовать их не было смысла. Я чиркнул спичкой, нашел выключатель и зажег свет. Стоило мне оглядеться, как я понял, что они здесь делали. Одну стену занимал большой стеллаж. Половина книг лежала на полу, в беспорядке разбросанные, часть разодрана.

Я сунул револьвер в наплечную кобуру и продолжил их работу с того места, где они остановились, При свете дело пошло лучше. Вдруг одна из книг легко раскрылась, и из вырезанной в страницах ниши выпала маленькая книжечка.

Кто-то крикнул на улице, этажом ниже хлопнула дверь. Я упрятал книжечку за ремень сзади, схватив шляпу и плащ и совершил сумасшедшую пробежку по лестнице, причем последний пролет к открытой парадной двери пронесся, перепрыгивая через две ступени.

Что-то невообразимо тяжелое ударило меня в щеку и в голове взорвался фейерверк диких звуков и вращающихся огней. Тело больше мне не принадлежало. Оно превратилось в жидкую кашицу: но боли не было, а было какое-то светло-розовое оцепенение, внезапно нарушенное другим цветом, но на этот раз ярко-красным. Я почувствовал удар в грудь и в последний момент просветления понял, что попал в ловушку - кто-то в упор влепил в меня пулю.

Сколько я лежал там, сказать не могу. Меня заставил очнуться звук высокий плачущий вой сирены. Я вскарабкался на ноги, держась за перила, машинально подобрал шляпу и, пошатываясь, вышел за дверь. На улице собралась толпа, но если меня и заметили, то виду никто не подал. Сейчас я был рад дождю и мраку, окутавшим меня непроницаемой пеленой, и поплелся на поиски машины. Найдя же ее, свалился па сиденье и из последних сил захлопнул за собой дверцу. Грудь казалась смятой в лепешку, а в голове, как в кузнице, с грохотом работали гигантские меха, раздувающие языки пламени по всему телу.

Визжали тормоза полицейских машин, слышался топот ног, возбужденно гудела толпа, разрастающаяся с каждой минутой... Терпеть больше не было сил. К дьяволу все и вся. Я позволил глазам закрыться и свалился вниз, ткнувшись носом в залежи пыли.

...Струйки дождя били в открытое окно и ручейками стекали по телу. С трудом разлепив веки, я уперся руками в пол и с грехом пополам сел за руль.

Толпа разошлась, полиции не было, улица опять опустела. Только дождь - потоки воды, омывающей тротуары, - и черные квадраты окон. Мой мозг медленно очищался от тумана. Я сунул руку под пиджак и вытащил револьвер, вернее то, что от него осталось.

Пуля угодила в спусковой механизм и сплющилась в опасную уродливую амебу. В груди горело адское пламя, но кожа не была даже поцарапана.

А кто-то думал, что мне каюк.

Я потянулся к поясу - книга была на месте. Прошло еще десяток минут, пока я не почувствовал себя в состоянии держать руль. Я врубил мотор и зажег фары.

Кольцо Рыжей не блеснуло мне в тусклом свете приборной панели. На моем пальце, откуда его в спешке содрали, красовалась свежая царапина. Кольцо исчезло. За ним пришли раньше, чем я ожидал.

10

Время ничего не значило для Лолы. Она сказала, что будет ждать, и ждала. Во всем доме светилось только ее окно, и я видел, как дважды падала на шторы ее тень.

Я шел от машины и жалел, что на тротуаре нет ковра, который хоть немного смягчил бы боль в ногах. Каждый шаг отдавался в голове, будто горящей огнем, а когда я закурил, дым судорогой свел легкие и тысячью ножей впился в ребра.

Лестница казалось длиной в милю. Я поднимался на пару ступенек отдыхал, затем снова поднимался. Добравшись до двери, нажал на звонок и, не отпуская кнопки, привалился к косяку.

Послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась.

Я не предполагал, что выгляжу так плохо. Лола вздохнула:

- О, Майк! - и нежно погладила мое лицо. Потом взяла меня за руку и ввела в комнату.

- Я сейчас не совсем в форме.

Мне нелегко было улыбаться.

Лола посмотрела на меня и покачала головой.

- Когда-нибудь... - ты придешь ко мне... когда не будешь нуждаться в больничном уходе?

Она была прекрасна, эта женщина, почти такая же высокая, как я, в зеленом переливающемся платье под которым при каждом движении вырисовывались контуры ее тела. Я любовался ей, вдыхая запах ее духов. Ее мягкие нежные волосы волной спадали на плечи. И хотелось закрыть глаза и зарыться в них лицом. В Лоле появилась новая красота; или эта красота была всегда, а сейчас раскрылась с особой силой.

Я медленно притянул ее к себе... Ей не надо было говорить, что она моя. Я знал это.

- Майк...

- Что, милая?

- Я люблю тебя, Майк. Молчи!.. Мне предстоит большой путь...

- Нет, детка. Забудь все, что было. Кто я, черт побери, такой, чтобы поучать других? Я делал то же самое, но для мужчины это почему-то считается естественным. Главное не то, что делаешь, а то, что думаешь. Да я встречал бродяг в притонах, готовых сделать для тебя больше, чем половина прихожан в церкви!

- Но я хочу, чтобы все было по-другому. Я так стараюсь быть хорошей!

Я притянул к себе ее лицо и поцеловал закрытые глаза.

- Ты всегда была хорошей, Лола. Я знаю тебя недолго, но ручаюсь, что ты все а была хорошей.

Она сжала мою руку и улыбнулась.

- Благодарю вас, мистер Хаммер. С вами так легко... Поэтому я вас люблю. - Пальчиком она закрыла мне рот. - Но все-таки мне еще предстоит долгий путь. Я хочу быть достойной твоей любви.

Я попытался поцеловать ее в нос, но сделал резкое движение и невольно сморщился. Лола сразу все поняла. Озабоченные линии появились в уголках ее глаз. Она указала мне на кресло.

- Опять, Майк?

- Опять.

- Плохо?

- Могло быть хуже. Целились в грудь, но пуля попала в револьвер. Теперь никогда не буду оставлять Бетси дома. Угостили меня и ударом по шее - чуть не оторвали голову.

- Кто... кто это сделал?

- Ха. Было темно, а нас в спешке забыли представить.

Лола ослабила мне узел галстука и расстегнула ворот рубашки, села на подлокотник кресла и погладила меня по шее. пальцы, длинные и прохладные, ласкали раны и убирали боль. Я откинул голову и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями, ее близостью. Она напевала песню, низким грудным голосом, пока я совсем не расслабился.

- Они отняли кольцо Нэнси.

- Да.

Это был не вопрос, а, скорее, утверждение, что она готова слушать меня, когда я смогу говорить.

- Я разыскал пристанище Мюррея. Двое его ребят рылись там в книгах. Он, наверное, не успел им сказать, где это лежит.

- Нашли?

- Нет, нашел я.

Ее руки гладили мои плечи, массируя мышцы.

- Что же это?

- Книжка. Маленькая книжка, спрятанная внутри другой книги.

Не открывая глаз, я потянулся и вытащил ее из кармана. Послышался шорох страниц.

- Здесь какая-то тарабарщина.

- Не удивительно.

Я отвел с шеи руку Лолы, поцеловал ее и взял книжку.

Блокнот в кожаном переплете, как раз по размеру внутреннего кармана пиджака. Строчки шли по странице прямо, будто проведенные по невидимой линии. Почерк мелкий и аккуратный.

Буквы, числа. Заглавные буквы, маленькие буквы. Бессмысленные, на первый взгляд, знаки. И все же во всем этом чувствовался порядок. Я быстро пролистал страницы Примерно четверть книжки оставалась пустой.

Лола смотрела через мое плечо.

- Что это, Майк?

- Код.

- Ты можешь его прочесть?

- Нет, но специалисты смогут. А может и тебе удастся. Посмотри, нет ли чего-нибудь знакомого.

Прикусив нижнюю губу Лола внимательно следила за моим пальцем, скользящим по строчкам. В конце каждой страницы она качала головой, и я переворачивал на следующую.

Она знала не больше меня. Я уже собирался закрыть книжку, когда ее рука сжала мое запястье.

- Что, это? - подсказал я.

- Нет, не может быть.

Лола нахмурилась.

- Скажи мне, детка.

Ее палец дрожал, указывая на значок.

- Очень давно... я как раз зашла в контору Мюррея, когда ему позвонили. Он поговорил и что-то записал в блокноте. Мне кажется... мне кажется, вот это. - Позже он сообщил мне о "задании".

- Кто это был?

- Я... я должна?

Она молила меня не заставлять ее вспоминать.

- Только сейчас, крошка.

- Имени не помню, - быстро проговорила Лола. - Он был не из города. Жирный и скользкий; я ненавидела его. Майк, пожалуйста, не надо больше, не надо.