Странный свидетель - Дей Кин

— Я хотел бы снять номер с ванной, но недорогой.

Девушка-администратор бросила взгляд голубых глаз на Ольгу, которую он держал на руках, хотела что-то сказать, но не решилась.

— Хорошо, сэр, но только на одну ночь. У меня имеется номер за шесть долларов.

— Согласен.

Джексон заполнил регистрационную карточку так же, как и раньше.

Девушка подняла брови, но ничего не сказала. В отеле, где часто останавливались весьма странные люди, научились не задавать лишних вопросов. Она отложила карточку, выдала ключ и показала на лифт.

— Номер на третьем этаже. Лифт работает автоматически.

Он взял свой чемодан и улыбнулся девушке.

— Благодарю, мисс.

Войдя в лифт, он поставил чемодан и взглянул на освещенную улицу. Дэйв Брей буквально вдавил радиатор в стекло вращающейся двери. Джексон закрыл дверь лифта и нажал на кнопку третьего этажа. Возможно, он успеет побриться, но вот на чтение газет времени может не хватить.

Номер находился в конце длинного коридора, и его окна выходили во двор. Джексон уложил свою маленькую смелую спутницу на софу и захлопнул за собой дверь. Как приятно избавиться от этой проклятой щетины.

Он захватил чемодан в ванную и включил свет. Расческу разыскать он не смог, но это было не столь важно, поскольку в Стейтвилле всех стригли под «ежик».

Джексон вытащил из кармана револьвер и положил его на полку. Надо сказать, что его никто не узнал, кроме первого таксиста. Девушка-администратор в холле и остальные, вероятно, приняли его за чужестранца или шизика.

Он пустил горячую воду, снял рубашку и побрился.

«Никто не хочет умирать, — подумал он, — но если уж придется, то лучше это сделать чистым и бритым».

Выбравшись из ванны, он надел свежую рубашку и галстук. Потом натянул куртку, сунул в карман револьвер, включил свет и взялся за газеты.

Газеты пестрели броскими заголовками о его персоне, и хотя они не исчезли с первой полосы, но все-таки перекочевали вниз газетного листа.

Все вытеснила новая ежегодная женитьба Филмера Пирса. Фотомонтаж изображал пожилого плейбоя в окружении его восьми предыдущих жен. Читатели получили фото и его новой жены, переснятое, видимо, с другого снимка. Эллнс Виллер, новая законная спутница старикана, была тусклей блондинкой с пустой улыбкой. Подпись к фотографии называла ее танцовщицей, но Джексон ее не знал. Эванс никогда подолгу не держал исполнительниц песен и танцев. Кроме того, одним надоедала ночная жизнь, другие выскакивали замуж. Некоторые связывали свою жизнь со стариками, имеющими в банке крупный счет.

Он аккуратно свернул газету и сунул ее в карман. В этот момент чей-то энергичный кулак забарабанил в дверь его номера.

— Спроси, кто там, — попросил он Ольгу.

— Кто там? — раздался детский голосок.

— Ты отлично это знаешь, Харт, — ответил Монах. — Открывай и поживей!

— Чтобы вы меня прикончили? Нет уж, большое спасибо!

— Уходите вы, злые дядьки, — добавила Ольга. — Я знаю, кто вы такие. Это вы сделали Тельме больно.

Из-за двери раздалось рявканье Монаха:

— Ломайте дверь, ребятки! У меня к нему должок. А потом — быстро назад.

Тяжелый удар потряс дверь, и она затрещала. В комнату ввалился молодой мужчина, которого Джексон не знал. Его сопровождали Монах и Брей.

Джексон опустил правую руку в карман. Брей замер.

— Осторожно, ребята!

Лицо Монаха посерело от боли.

— Ну и что? Нас же трое. — Он бросил жесткий взгляд на Джексона. — Когда я возьмусь за этого типа, он сразу разучится улыбаться.

— Что с твоей рукой, Джек? — дружелюбно осведомился Харт. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Он спятил, — бросил Брей. — Только сумасшедший может целый день кататься на такси, чтобы нам было удобнее наблюдать за ним.

Монах показал глазами на маленькую фигурку на софе.

— Возьми девочку, Брей. А ты, Харт, поедешь с нами в клуб. С тобой жаждет побеседовать Флип.

— Отлично! Давно мечтал о такой чести!

Брей подошел к софе и взял девочку на руки. Откинув капюшон, он с изумлением уставился в стеклянные глаза плюшевого зайчика. Затем выругался так, что задрожали стекла.

— Постыдись, — заявил заяц тонким голоском. — Нельзя говорить такие грубые слова… падла.

Брей бросил зайца, словно он его укусил. Лицо Монаха посерело еще больше.

— Ты что, Джексон, и на виселице намерен отпускать свои шуточки? — Его тонкие губы стали еще тоньше, почти не выделяясь на его лице. — Ты куда дел девчонку? Мы же наблюдали за тобой целый день. Говори быстро, где Ольга?

Джексон вынул сигару изо рта.

— Ах, вот чего захотел! — Ствол его оружия угрожающе торчал из-под ткани. — Но ведь меня ждут в клубе. Так поедем же, господи! Или желаете, чтобы вас пристрелили здесь, на месте, вы, детоубийцы!

Брей сделал движение, собираясь подобраться к кобуре, но опустил руки, словно они ему не повиновались.

— Он это серьезно… — выдавил он.

Джексон вновь сунул в рот сигару.

— В этом вы можете быть абсолютно уверены! — заявил он.

За прошедшие годы фасад клуба Вели совершенно не изменился. Стоящее между двумя особняками и отелями двухэтажное здание казалось совсем крошечным. На стыке веков, перед победным шествием автотранспорта, оно служило школой верховой езды.

При входе, у освещенных пальм, замер привратник в голубой ливрее с галунами. Было еще довольно рано, но тем не менее на площадке перед клубом стояло уже порядочно машин. Из дома неслись звуки джазовой музыки. Позднее, в определенный час, здесь можно было услышать звуки рулетки и стук шаров. Апогей веселья наступал после полуночи. А с трех до четырех отсюда велась популярная передача «Раундерс Куллаби». Принцип Эванса был совершенно прост: за деньги у него можно получить все.

Когда они остановились перед клубом, Брей спросил без всякой надежды:

— Может, тебя подвезти к артистическому входу, Харт?

— Зачем? Я обожаю помпезность, — возразил Джексон. — Но я хотел бы еще кое-что уточнить.

— Что именно? — буркнул Монах.

— Вас четверо против одного. Если вы захотите рискнуть, то, возможно, вы со мной покончите. Но только после того, как я выпущу всю обойму. Мне терять нечего. Мой испытательный срок все равно полетел ко всем чертям, а те тринадцать лет, что остались, не сулят мне ничего хорошего. И еще одно: если я погибну в перестрелке, то, где прячется главная свидетельница Ольга, вы узнаете только на суде.

— Хитрец, ничего не скажешь, — восхитился Монах. Им открыл дверь привратник в золотой ливрее.

Увидев Джексона, он сразу же двинулся в сторону пальм, но Харт прекрасно знал, что там был телефон.

— Торжественная встреча меня не интересует, Тони, — заметил Джексон и выстрелил через куртку.

Пуля врезалась в пол буквально в нескольких дюймах от ног привратника.

— Я не… Я только… Я хотел… — Он смолк. — Я же никогда не делал тебе ничего плохого, Харт.

— Тоже верно, — согласился Харт. — Мой враг — Флип. Он сделал предостерегающий жест. — После вас, господа.

Монах пожал плечами и пошел впереди. Джексон последовал за Бреем. Он не питал никаких иллюзий. С такой кодлой ему все равно не справиться. Вчера утром это не имело бы для него значения. Но теперь дело обстояло иначе. Он должен позаботиться о Тельме и Ольге. Может быть, ему удастся прийти к соглашению с Флипом. Он был готов пойти даже на это, только бы спасти Тельму и девочку.

Старший официант Пьер отвесил шутливый поклон.

— Добро пожаловать в отчий дом, Харт.

— Мы идем к Флипу, — сообщил Монах. — Произошла маленькая авария. Босс у себя?

— Уже ждет, — ответил Пьер. — Если вы последуете за мной… — Он повернулся и направился по узкому, плохо освещенному коридору, который отделял открытые кабины от эстрады.

Джексон заколебался. Ему стало неприятно, что в таком большом помещении темно. Несмотря на ранний час, здесь было много народу. Это его немного порадовало. Перед таким количеством свидетелей Флип не решится доводить дело до крайности. Он не станет вредить своему бизнесу.

За старшим официантом следовали пять человек. Парочки в кабинах не обращали на них никакого внимания. У них были свои радости и заботы.

Джексона охватило чувство гадливости. Жирные, толстые, старые маклеры терлись вокруг молоденьких девушек с испитыми лицами, скользя с ними в танце. Какая-то пожилая женщина хихикала над шутками своего спутника, который был в два раза моложе ее. Секс и разврат плавали в воздухе, как густые клубы дыма от сигарет. И над всем этим грохотал оркестр. И как только он мог выдерживать это раньше! Ночь за ночью, хотя зарабатывал он неплохо.

У предпоследней кабины, как раз напротив оркестра, Пьер остановился и заговорил с одной из парочек. Харт терпеливо ждал. Его рука на рукоятке револьвера была горячей и мокрой.

— Харт, дорогой, ты вернулся!

Этот голос раздался из затемненной кабины. Оттуда выскочила женщина и бросилась ему на шею. Она принялась обнимать и целовать его, и он ощутил ее тугие и плотные груди.