Невыносимый - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да это я так, не обращай внимания, – не поясняет она, выбирая общество сына.
Никак не комментирую. Да и вскоре появляется другая забота. Стоит выехать на дорогу, а затем проехать несколько кварталов, как замечаю другую машину, следующую за нами. Мутную. Чужую.
Закономерно напрягаюсь…
В итоге проезжаю мимо медицинского центра, до которого не так уж и далеко. Наворачиваю несколько бесцельных кругов, пока жду отклика на свое отправленное сообщение. И только после того, как ко мне присоединяется часть из сопровождения, а другая – тачку прижимает к обочине, возвращаюсь на прежний маршрут.
Как оказывается впоследствии, менты…
Ребят моих приняли.
Пусть и ненадолго…
Плюс в карму сидящей позади меня это не добавляет. Зато перебор в мою чашу терпения – очень даже. И заставляет сомневаться в прежде принятых решениях.
На х*р мне с ней связываться?
Чтоб сдала, при первой же возможности?
В памяти всплывает вчерашний инцидент с псами.
Как она попросила распугать свору…
Руль под моими пальцами скрипит едва ли тише, чем сжатые зубы.
Сука…
Самое смешное, будь девчонка просто подставой, избавился бы, как прознал, и не вспомнил даже. А так… На тебе, Орлов. Дочь прокурора. Потом не ной. Изначально знаешь, что берешь.
И как быть?
Паршивый вопрос.
И сомневаться я не люблю.
Выводит из равновесия…
А когда я его теряю, потом кто-нибудь умирает.
– Выходите, – командую, вопреки всем мыслям, едва паркуюсь перед зданием медицинского центра.
Сам выбираюсь из машины первым. Пока девчонка возится с ремнями безопасности и помогает мальчишке вылезти, тупо пялюсь в мутное темное небо, пытаясь вернуть себе спокойствие. Подоспевшие следом автомобили просто останавливаются рядом. Туманова бросает на них мимолетный взгляд и возвращает внимание ко мне. Ребенка она держит на руках.
– А мы где? – осматривается тот.
– Приехали забрать один конверт, – говорю, как есть. – Это ненадолго. Не переживай. Скоро поедешь к своему псу.
Сам же, первый направляюсь ко входу. Уже у него самого дожидаюсь парочку, придержав дверь.
– А что за конверт? – задает новый вопрос ребенок.
– С вашей пропиской, – пожимаю плечом беззаботно.
Замечаю, как девчонка напрягается, а в голубом взоре мелькает сотня сомнений и… да, паника.
Делаю вид, что не замечаю. Да и мне реально все равно. Просто подталкиваю ее внутрь. Дверь закрывается сама.
– Прописка, – повторяет за мной Макс по слогам. – Что такое прописка?
Мы оказываемся в просторном холле. Приветливая девушка в белом халате спешит навстречу.
– По документальной части твоя мама у нас спец, неспроста ж на юридическом училась, – отзываюсь для мальчишки, прежде чем переключиться к той, кто проводит, куда надо.
Она здоровается и лучезарно улыбается, распинаясь в потоке сахарной речи. От искусственной доброжелательности у меня в мозгах скрипит, словно все шестеренки восприятия ржавеют. Кажется, них*ра я так и не успокаиваюсь в полной мере. Никак не отпускает лютое желание сломать кому-нибудь хребет.
– Прописка – это документ, в котором указан адрес, где ты живешь, – слышится за спиной мягкий голос Тумановой. – Помнишь, мы с тобой учили улицу, номер нашего дома и квартиры? Вот это все вместе и есть адрес прописки.
Нас ведут по длинному пустому коридору. На самом деле в такое время центр уже прекращает прием. Но не для меня. Я заплатил им достаточно, чтоб они закрылись на два часа позже.
– А зачем тебе наша прописка? – удивляется Макс. – Ты же знаешь, где мы живем.
Рановато, конечно, такими громкими заявлениями бросаться, однако…
– Она у вас новая.
Да, выдержка мне машет ручкой…
А вместе с этим распахивает дверь кабинета, где нас ждет возрастной доктор в здоровенных окулярах.
– Добрый вечер, Игнат Алексеевич, – расплывается в приступе дружелюбия он. – Таисия Олеговна, – кивает и той, что останавливается рядом. – Максим, – не забывает и о главном событии этого вечера.
– Здравствуйте, – тихонько здоровается мальчишка в ответ, крепче прижимаясь к своей матери, которая так и не спускает его со своих рук.
На столе, перед врачом – конверт. Его он мне и придвигает ближе, жестом предлагая устроиться в одном из кресел для посетителей на такой случай. Посидеть я и у себя в кабинете или в машине могу, так что просто беру конверт, распечатывая тот. Не вижу смысла растягивать.
В медицинских заморочках я не силен, но общий смысл вполне понятный. Результат… Тот, в котором я уже фактически не сомневался, когда завел речь о прописке.
Почему?
Ее я ведь так и не вспомнил. Зато вспомнил другое. После вчерашнего разговора с ней у машины. Тогда Тая упомянула о номере телефона. Дальше мне оставалось только посчитать и прикинуть по событиям своей жизни.
И все в итоге сходится…
– Центральная, сорок два, – озвучиваю уже вслух.
Вряд ли врач понимает, о чем я.
– Если нужны дополнительные пояснения, или консультация по результатам, я готов ответить на любой ваш вопрос, – заверяет он охотливо.
Да, он действительно не врубается. Но не Тая. Едва я разворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее… та фактически вжимается в дверь спиной. При этом на ее губах расплывается горькая усмешка. Прикрывает глаза на мгновение, прежде чем снова посмотреть на меня. Но уже иначе. Без тени страха и с уверенностью.
– Буду иметь в виду, Игнат Алексеевич, если вдруг понадобится прийти к вам в гости.
В голосе слышится тот же горький яд, что огнем горит в ее глазах. С учетом, что и внутри самого пылает ничуть не тише, то даже своеобразный отклик во мне находит.
– Ты, кажется, меня не услышала. Или опять плохо усвоила, – шагаю ей навстречу. – Ты переезжаешь. Вместе с сыном. Сейчас, – оказываюсь совсем близко, почти вплотную.
Нет, не трогаю ее. Открываю дверь.
– Ну что вы, как я могла вас и не услышать? – деланно удивляется. – В отличие от вас, у меня прекрасный слух, – отворачивается и с
