Истинная для Мира: Наследие (СИ) - Владимирова Анна

«Черта с два!»

Только больше меня упрашивать не стали. Я услышала отборный русский мат в исполнении чертовски сексуального хриплого мужского голоса, и в комнату вошел Алекс. Взъерошенный, злой… и до чертиков возбужденный.

— Будешь мучиться сама и меня мучать? — прорычал он, скользя по мне взглядом.

— Это лечится, — прохрипела я, задыхаясь от одного его вида.

В одних домашних штанах, которые не скрывали готовности мне помочь, совершенное тело и лоснящаяся от пота кожа…

— И я даже знаю как, — он подошел к кровати и опустился на край. — Иди сюда!

От одного его выпада и прикосновения всего лишь к лодыжке я вскрикнула и задрожала.

— Дурочка, — притянул меня к себе за ногу.

— Пусти, — вяло брыкнулась.

— Сейчас, — навис он сверху и выдернул из моих пальцев край халата.

Его пальцы обжигали, но таким нужным огнем, что я готова была плакать от каждого прикосновения. Видя мою реакцию, он стал действовать жестче — содрал халат, перехватил руки и прижал запястьями к кровати:

— Зови… — скомандовал хрипло и теперь уже на самом деле склонился к животу, вдыхая запах. А когда коснулся языком, я выгнулась и застонала. — Зови, Алиса… — горячее дыхание коснулось увлажненной кожи, и та покрылась мурашками.

Я не понимала, что происходит, внутри все просто срывалось с цепи и рвалось к нему, не в силах сопротивляться. Казалось, я сдохну сегодня же, если он меня не возьмет, но ползать у него в ногах не собиралась. Зверь тоже едва сдерживался, но ждал от меня разрешения. Зачем, если я вся — его?

Ласки Алекса становились все жестче, он балансировал на грани остатков воли и терпения, ходил вокруг, поднимаясь ладонью вдоль внутренней стороны бедра все выше, а языком — спускался ниже, будто окружая, не давая возможности сбежать.

50

— Зови… — выдох зверя упруго ткнулся между влажных складок. Его ладонь и язык нашли цель одновременно, и я вскрикнула:

— Алекс!

— Что, Алекс?

— Ненавижу…

— Правда? — усмехнулся он. — Знала бы ты, как ненавижу я, — и медленно ввел в меня пальцы.

Я едва ли расслышала и поняла его слова. Из груди рвалось восторженное рычание, из глаз потекли слезы. Внутри что-то сорвало и снесло к чертям — я звала его, открывалась, двигалась навстречу его пальцам и губам.

Сладкое крышесносное перемирие. Синхронное «да», и весь мир вдребезги! Только двое. Чужой и желанный зверь — невообразимое сочетание, как кофе с солью и перцем, которое он так любит.

Его дыхание соревновалось с моим, крупная дрожь будто одна на двоих, и так сладко было выгибаться в его руках, чувствуя его ответную агонию. Он тоже едва ли мог терпеть… но терпел! Изучал, дышал мной, пробовал, слушал мои стоны, переходящие в его собственное хриплое рычание. Тигр рвался наброситься на меня, но Алекс сдерживал его железно, не обращая внимания. Одним его рукам и губам уже можно было сдаться, а чувство надежности мужчины подчинило меня полностью.

Я опустила ладони на его плечи, когда он выпрямился на руках и заглянула в глаза. Зрелище было фееричное — узкие кошачьи зрачки и горящие раскаленным золотом радужки, казалось, жгли, и я прикрыла веки. Алекс неожиданно склонился к лицу и огладил нежно пальцами скулы:

— Посмотри на меня, — вроде и приказал, но не грубо. — Теперь будешь смотреть только на меня.

И он втянул меня в долгий поцелуй, разделяя со мной мой собственный вкус. Я сама обвила ногами его бедра, выгибаясь навстречу, и он не стал медлить. Я только вскрикнула в его рот, когда почувствовала рвущую боль вместе с его рывком:

— Алекс! — вскричала, сжимаясь.

— Расслабься, — его горячие губы собрали скатившиеся к губам слезы. — Потерпи…

И двинулся осторожно, с каждым движением проникая в меня все глубже. Я хватала ртом воздух, дрожа и пытаясь его слушать, но боль, что он причинял, сжимала все внутри, сводя с ума и меня, и тигра.

— Впусти, — глухо зарычал он и рывком преодолел остатки сопротивления, а я хрипло вскрикнула и задергалась, пытаясь вырваться. Но он не пустил. — Тише, — замер, давая мне привыкнуть. — Все хорошо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его голос, такой низкий, густой, гипнотизировал, не позволял поддаться животной панике и начать выдираться. Настоящий Правящий…

51

Что ему какая-то кошка? Только, кажется, эта кошка ему была очень нужна, иначе ничем не объяснить то, как он шел к цели заполучить меня. Я скользнула взглядом по его лицу из-под опущенных ресниц и невольно залюбовалась. Каждый мускул его великолепного тела был налит напряжением и жаждой это напряжение сбросить, но он ждал моего свободного вдоха.

И я открыла глаза, ставя точку в его ожидании. Наверное, этот его взгляд и хищную ухмылку я запомню на всю жизнь. Вместе с его сильным рывком и моим вскриком все изменилось безвозвратно. Боль отступала, но Алекса это уже не волновало, как и меня. Мы двигались навстречу друг другу, на полную выплескивая эмоции, как в первый и последний раз. Наплевав на все обстоятельства, тайны и загадки — в сексе двух голодных жаждущих друг друга зверей им не было места. И я знала — он чувствует то же самое. Откуда? Хороший вопрос, но не важный.

Это был вызов, звериный дикий секс, на острие, на грани… Он склонился и едва прикусил вершинку груди, а я тут же взвилась, зашипела и мазнула когтями по его животу, оставляя алые дорожки. За что сразу оказалась на животе с заведенными над головой руками.

— Дикая, — усмехнулся Алекс мне в ухо и куснул плечо, пуская волну дрожи. Я застонала и уткнулась в подушку, когда он вошел снова… Так, как мне нравится, так по-звериному подчиняюще и остро, что казалось, будто дышишь жидким огнем вместо воздуха, а вокруг все раскалено добела. По нашим телам катились крупные капли пота, но ни черта не остужали! Бедра хлестали друг о друга все сильней, и я чувствовала — мы на грани. Тут я бы могла в голос умолять его не останавливаться, но он и не собирался. Только и успел, что отпустить мои руки и вцепиться пальцами в ягодицы, как нас почти одновременно накрыло спасительным оргазмом.

Словно откуда-то из-за грани я почувствовала, как Алекс рывком склоняется к моей шее… но только чтобы упереться лбом между лопаток. И напряжение разлетелось, оставляя телу столько всего нового и необычного, что не было сил разбираться. Хотелось просто дышать, чтобы легкие не отказали и вспомнили, что принадлежат не саламандре, и им нужен кислород.

Постепенно в комнату возвращалась тишина, и на ее фоне его дыхание на моей коже снова начинало будоражить. А вместе с ним — ворох мыслей, прорвавшихся, наконец, на передний план.

И самая болезненная — я отдалась мужчине, которому отдаваться не хотела и не собиралась, но мне не оставили выбора. Как это произошло — хороший вопрос.

— Что происходит? — выдохнула я, пытаясь встать.

52

Он приподнялся на руках, позволяя мне выползти из-под себя:

— Что именно тебе непонятно? Ты ведь взрослая девочка.

— Я не собиралась с тобой трахаться, но ты не оставил выбора! — села я, заворачиваясь в простыню. — Этот твой зов! Требование подчиниться! Поставил целью меня унизить?

— И что такого унизительного я сейчас с тобой сделал? — прорычал он, хватая край простыни и дергая меня на себя. — Или все твои волки тебя только клубникой кормили с рук, а я, наконец, трахнул? — Он прижал меня к кровати, а я уставилась на царапины на его на груди. — Судя по тому, как больно было нам обоим, похоже на то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты первый тигр в моей жизни, поэтому и больно! — нахмурилась обиженно, пытаясь вырваться.

Как бы странно ни звучало, но да, я в некотором роде "повысила градус". Не то, что потом не смогу с волками, но крупные звери будто заново лишают девственности. Потому что отсутствие истинной пары — сбой, нарушение. Природа не предполагала, что такие, как я, будут скакать из постели в постель в поисках «своего» зверя.