Линия судьбы - Сойер Мерил

6

Логан вдруг пожалел, что у него никогда не было собаки, но устоял перед соблазном погладить, Джаспера. У него никогда не было не только собаки, но и вообще никаких домашних любимцев, если не считать цыплят.

В детстве он был очень одинок и отчаянно мечтал о товарище для игр. За неимением лучшего он подружился с цыплятами, а одну курочку выкормил сам. Пеструшка ходила за ним по лагерю, и только ей он не был безразличен.

Именно поэтому Зоуи ржавым топором отрубила Пеструшке голову, да еще заставила Логана смотреть на это. Пеструшка с минуту носилась по двору без головы, затем упала, и, когда ее кровь хлынула в грязь, Логан разрыдался, осознав, что убит его единственный друг.

Зоуи не удовлетворилась этим и заставила Логана ощипать Пеструшку, затем разрубила тушку и поджарила, но, как она ни старалась, ей так и не удалось заставить его съесть хотя бы кусочек.

Прошло столько времени, что теперь казалось, будто это случилось не с ним. Его детство было невыразимо несчастным, но зато он стал сильнее многих.

И он получил главный урок: не любить никого, ни животных, ни людей.

Логан снова глотнул отличной текилы. Даже не поднимая глаз, он чувствовал, что Келли следит за ним. В отличие от большинства женщин она не поддается его чарам. Подумаешь! Он вовсе не хочет, чтобы она в него влюбилась.

Все, что от нее требуется, – это первой написать его историю – в его версии, разумеется, а потом пусть Стэнфилды катятся прямо в ад. После их идиотской пресс-конференции никто никогда его не найдет.

– Я как раз рассказывал вашему дедушке о том, как приняли меня Стэнфилды. – Логан не смог сдержать улыбку, вспомнив, как его отец стоял в дверях с отвисшей от изумления челюстью. Ладно, он сам был потрясен, но не подал вида. – Я позвонил из Аргентины, и сенатор пригласил меня сюда. Он просто не ожидал увидеть то, что увидел.

– Разве вам никогда не попадались фотографии Хейвуда Стэнфилда?

– Нет. Скольких сенаторов вы сами можете назвать, не говоря уж о том, чтобы знать их в лицо?

– Немногих, – согласилась Келли, – а ведь я – журналист.

– Может, вы бы заметили сходство, когда увидели его фотографии во время президентской избирательной кампании, – заметил Трент.

– Может, да, может, нет. Я работаю за пределами страны, бывает, что я и месяцами не вижу ни газет, ни телевизора.

– Когда вы появились, вся семья была в сборе? – спросила Келли.

– Да. Бенсон Уильяме хотел сразу созвать пресс-конференцию, но я его отговорил. – Логан не хотел вспоминать ни свой первый телефонный звонок из Аргентины, когда Бенсон наотрез отказался позвать отца к телефону, ни ожесточенный спор из-за пресс-конференции. – Я думал, что приеду сюда, встречусь с семьей, а затем вернусь в отряд.

– Если ваши фотографии появятся в газетах, вы уже не сможете это сделать. Террористы будут знать, как вы выглядите, – с искренним сочувствием заметил Трент.

«Старик прекрасно все понимает, – подумал Логан. – Похоже, придется отказаться от привычного и любимого образа жизни из-за паршивого компьютера и семьи, которой на меня плевать».

Индианка внесла блюдо с закуской и, не поднимая глаз, поставила его в центр стола. Угощение выглядело необычно, и Келли объяснила, что это мелко нарезанные кактусы, запеченные в мексиканском сыре.

– Ума, это Логан Маккорд. – Трент повернулся к Логану. – Ума Бигей, можно сказать, член нашей семьи.

– Рада познакомиться, – сказала индианка и, все так же потупившись, прошаркала в кухню.

– Кажется, я ей не понравился, – заметил Логан, потянувшись за закуской.

– Дело не в этом, – объяснила Келли. – У индейцев навахо считается неприличным таращиться на людей или указывать пальцем. Они никогда не смотрят в глаза, пока не узнают человека хорошо.

Логан что-то пробормотал, с удовольствием поглощая закуску. Гораздо лучше «Твинкис». Вообще-то, он познакомился с пончиками, гамбургерами, шоколадными батончиками и прочим, только когда ушел из лагеря. Изумительные печенья «Твинкис» в ярких целлофановых пакетиках он обнаружил в торговом автомате на территории базы, и они стали его любимой едой.

– Ума – отличная повариха.

– Фантастическая, – согласился Трент. – И она помогла мне вырастить Келли.

– Логан, а кто вырастил вас? – не замедлила с вопросом Келли.

– Я должен слово в слово пересказать завтрашнее выступление Бенсона Уильямса или вы хотите услышать мою версию, в которой Стэнфилды не выглядят героями?

Келли заглотнула наживку.

– Я хочу услышать вашу историю, а не версию политического советника Стэнфилдов.

– Я, пожалуй, тоже, – сказал Трент, щелкнув пальцами, и Джаспер покорно отошел от Логана и сел рядом со стулом старика.

– Я не помню, как упал в ущелье, не помню, как Маккорды нашли меня, – начал Логан, глядя Келли в глаза. Всю правду он никому не собирался рассказывать. От него никто не узнает о лагере «Последний шанс». – Мое самое раннее воспоминание – как мать учит меня плавать в пруду за нашим домом. Я любил плавать, так что просил водить меня на пруд каждый день.

«Господи! Как убедительно я вру! Похоже, у меня талант!»

Логан перевел взгляд на Трента. Старик чуть склонил голову к плечу, словно не хотел пропустить ни слова.

– Я понимал, что другие дети ходят в школу, но мама говорила: «Я сама выучу тебя лучше, так как мы часто переезжаем».

– Чем занимался ваш отец? – спросила Келли.

– Брался за любую подвернувшуюся работу. Говорил, что у него страсть к путешествиям и он хочет посмотреть всю страну. – Логан пожал плечами. – Только много позже я понял, что мы постоянно переезжаем, чтобы не оплачивать счета.

– Так вы никогда не посещали школу? – недоверчиво уточнила Келли.

Логан подложил себе закуски и незаметно вытянул шею, чтобы получше рассмотреть нежные холмики грудей в глубоком круглом вырезе платья Келли.

– Ни разу, пока не записался в морскую пехоту. Там я и получил свидетельство об окончании школы.

Об «уроках» Зоуи он предпочитал не вспоминать. Зоуи научила его читать и писать, даже умудрилась обучить азам географии, но в основном она специализировалась на том, чтобы сделать его жизнь невыносимой. Основные знания он получал из книг, которые находил в лагере.