Стерва в пучине страстей. Мужчина в сердце и под каблуком - Елена Кабанова

Но тенденции — дело другое. Вот и у нас на Руси есть древняя, как культура кривых радимичей (или что-то в этом роде), тенденция: мужская половина нации облегчает долю женской половины тем, что делит супружеские обязанности на количество увлечений в жизни супруга. Любит одну, женится на другой, а живет с третьей. Еще некоторым удается на эту тему мемуары писать и денежку зарабатывать. В общем, золото, а не стратегия. Какое издание ни откроешь: «Толик (Болек, Лелек, Вахмурка и Кржимилек) страдал. Его идеалом женщины была Валя (Галя, Аля, Ляля, Наталя), но она не умела прясть. И хотя он одевался в лучших бутиках Европы, неполноценная женственность избранницы язвила его сердце. Ибо женщины в его семье с 1613 года умели прясть — и оставили это занятие лишь в 1913 году, под гнетом надвигающегося большевизма. Теперь же он, последний выс… отпрыск древнего рода, мечтал возродить родовую трудовую повинность урожденных Родотыльских». Потом, конечно, последний Родотыльский женится на передовой пряхе, а любовницы возьмет знатную ткачиху, а тосковать и страдать будет по неумелой, но вожделенной Вале (Гале, Але, Ляле, Натале). Публика будет рыдать и плакать. А отрыдав и отплакав, крепко призадумается: каких особливых, незаурядных натур рождает земля русская! Надо их инициативу поддержать, пока нафиг не упала! А Валя (Галя, Аля, Ляля, Наталя) сама, дура, виновата — освоила бы прялку, да и получила бы своего… Тылородова. Или как его там.

В принципе, бабы во все времена судачат на эту: на таких женятся, а таких любят. Надо быть такой или эдакой. Критерии, конечно, меняются — но слишком поздно. Уже и сознание переменилось, и даже идеология новая сформировалась, а какая-нибудь наделенная (бог весть за какие такие заслуги!) авторитетом тетенька все талдычит: главное для девушки — походить на героиню русской классики! А то, что в русской классике были и Настасья Филипповна (изменница и кокотка), и Катерина Кабанова (изменница и истеричка), и Наташа Ростова (изменница и дуреха), и Анна Каренина (изменница и тормоз) — это что, поголовью мужей большое счастье принесло? И если к намерению Наташеньки Ростовой полетать из окна (в наше трудное время в головы трудных подростков, надо отметить, и не такие фантазии приходят!) прибавить суицидальные наклонности Анюты Карениной и Катюши Кабановой, а также сложные душевные метания Настасьюшки, не тем будь помянута — конечный образ введет в затруднение самого герра Зигмунда Фрейда, который начинал свою карьеру с создания действенной методики для лечения невротичек.

Впрочем, как бы то ни было, большинству девушек все едино — что Ростова, что Каренина. Они равно походят на Дашеньку Жигалову из чеховской «Свадьбы»: «Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». Им лишь бы замуж за «хорошего человека». В крайнем случае, сойдет и Эпаминонд Максимович Апломбов, который «еще и дня нет, как женился, а уж замучил своими разговорами» и жену, и тещу. Со временем такая вот Дашенька начнет напоминать свою маменьку — или акушерку Змеюкину, жестокое созданье. Впрочем, ее Эпаминонду в любом случае захочется смыться. Хотя бы на время. А обрюзгшая и подувядшая Дашенька отправится по Большой Страдательной дороге в край Бабьей Тоски, где и обретет покой — ведь все самое неприятное уже произошло? Значит, об этом и волноваться не стоит. Зато можно всласть поговорить, поплакать, пожаловаться такой же Дашеньке. Или еще какой всезнающей особе, которая досконально и наперечет знает всякие органы, через которые пролегает путь к сердцу мужчины. И некоторые даже может назвать. Словом, чудная перспектива: сиди да мотай на ус (хоть в фигуральном, хоть в буквальном смысле), что ты в общении с супругом упустила. И так — лет тридцать-сорок, пока не придешь «в препорцию» и не примешься наставлять уму-разуму очередное поколение Дашенек.

В чем суть наставлений? В банальностях. В пересказе старых мифов, в перепевах старых песен — насчет «природной полигамности мужского пола», в частности. Кого из нас не убеждали с завидной регулярностью, что творческой личности якобы требуется бурная эмоциональная жизнь — в качестве допинга и релаксанта. Дескать, воображение питается тем, что талант ощущает во время романа. Поэтому романы должны быть! А чем поддерживается эта «пайка любви»? Ни за что не поверишь. Беспомощностью творческой личности! Среди людей этого типа довольно много чрезвычайно чувствительных, зависимых натур. Пятачков всех форм и разновидностей. Им нужна поддержка, но они редко понимают какого рода поддержка им требуется: моральная, материальная, бытовая, эмоциональная, профессиональная или все разом. Чувства непонятости, одиночества, ненужности вызывают паническое состояние, повышает уровень тревожности. Снизить его можно двумя способами: разобравшись в своих потребностях и отрегулировав собственную систему ценностей; или периодически разряжаясь в подходящей обстановке — устраивая шумные вечеринки, заводя кратковременные связи, впадая в ступор, подчиняясь зависимости — алкогольной, наркотической, психологической и т. п. Многие из «разрядок» чреваты саморазрушением, но романтически настроенная аудитория считает это признаком таланта. А если выразиться точнее, то именно это и считает талантом.

Любому человеку, даже самому закрытому и независимому, свойственно откликаться на запросы среды. И гений так же подвластен конъюнктуре, как и обычный человек. А тот, кто изображает гения — вдвое, впятеро, вдесятеро более «конъюктурен» по сравнению с обычным человеком. Почему? Да потому, что чуткий отклик на стереотипы, имитация поведения а-ля гений — чистая игра на публику. Значит, надо определить, в какие установки верит аудитория. Один из самых легких путей завоевать признание — разумеется, не работа, а отдых а-ля гений: эль шкандаль при посторонних, мамзели с гарниром и «творческий» путь, устланный осколками разбитых сердец. Упомянутым путем можно пройти довольно изрядное расстояние и стать дутым авторитетом, чиновником от культуры, от науки, от искусства или еще от чего подвернется. Но, как говорила Лебедь Гвидону Салтановичу: «Зачем далеко? Знай, близка судьба твоя»: вместо созидательной деятельности — развлекательная; вместо профессиональных достижений — грамотки в рамочках; вместо жизни — сырье для ЖЗЛ. Ну, а вместо близких людей — мученики и комплексатики. Кстати, существование мнимого таланта мало отличается от образа жизни таланта реального. Их вообще трудно различить — обычно этим занимаются далекие потомки. И неизменно решают задачу по принципу «Кто не забыт, тому и горн в руки, барабан на шею, вымпелом по кумполу!» Но как быть женщине, которая собирается посвятить всю себя гению, но не уверена в «получателе»?

Связываться с подобным «ваятелем нетленки» — рискованное дело. И этот риск оправдывается только одним соображением — любовью. Если что-то пойдет не так, то и корить себя будет незачем: любовь — по крайней мере, как воспоминание — у тебя останется. А соображения прагматические — типа «муж станет номинантом-лауреатом, а я — женой знаменитости» — таят в себе много ловушек. И много «допущений», способных серьезно изломать и личность, и жизнь. Обнаружив неприятную вещь — наличие «постельных товарок» — принимаешься уговаривать себя: «Все бабы, которые вьются вокруг него — так, пена на море! Схлынут вместе с отливом. А вот я — самый важный человек в его жизни. Я всегда рядом, я — его опора…» — и далее по кругу, по замкнутому кругу. Терпишь его деспотизм — дескать, гению требуется периодически повышать самооценку. Стараешься совместить в себе побольше качеств, которые могут ему понадобиться — и постепенно впадаешь в перфекционизм: чтобы внешность — как у звезды Голливуда (мы, естественно, имеем в виду не Денни де Вито), чтобы чистота в доме — как в операционной (разумеется, до операции), чтобы стол на каждый день — как в ресторане «Максим» (или в каком другом, лишь бы твой любил именно эту кухню). Бесполезно. Ты можешь стать незаменимой — как кухарка, экономка, психоаналитик и «мамочка». Потомки, естественно, признают твои заслуги в деле создания шедевров — этак снисходительно покивают: вклад в работу великого-незабвенного супруга внесла, пусть и мизерный; хотя ошибок в личной жизни допущено немало, но она все ему простила; понять, естественно, не сподобилась — куда ей! — зато претерпела и не пикнула. Похоже на похлопывание по щечке и на поглаживание по головке: умница, умница девочка! Ну хорошо, хорошо. Держи конфетку. Разве все это окупается ярлычком «жена такого-то»? Жизнь — не дар, и не наказание, и не испытание. Жизнь — материал, из которого только ты сам в силах сделать что-то. Поэтому глупо вручать другому человеку этот «материал» — на, мол, друг сердечный, побалуйся на досуге. Лучше займись «лепкой» сама. В любом случае, ты себя знаешь, а «друг сердечный» — нет.