Легенды Космодесанта - Ник Ким

Единственное, что он услышал в ответ, — жестокий смех. Прислушавшись, он понял, что неподалеку стоят несколько его братьев. Возглавлял их командир, военный кузнец. Он улыбнулся самодовольно и насмешливо.

— Убить тебя? Не думаю. Теперь ты для нас ресурс, и достаточно ценный. И грех тебе жаловаться. Мы воспользовались твоим собственным обещанием. Помнишь, ты когда-то провозгласил наш боевой клич: «Железо внутри — железо снаружи!» Теперь, мой друг, ты на самом деле стал железным воином.

Именно тогда существо, которого потом назовут Шулоком, заслужило свое имя. Оно принялось выть, высвобождая свою боль и разочарование, пытаясь вырваться из цепей, которыми сковали его братья.

И с того дня вой не прекращался. Люди, что его предали, давно умерли — их убили много лет назад в битве, которую он сам едва помнил. Но даже с их смертью его плен и мучения не закончились. Тысячи лет его передавали из банды в банду, продавали или захватывали как трофей.

И все это время вой продолжался, став рефлекторным. Живой человек из плоти и крови не может кричать вечно, ему нужен отдых и сон. Для механизма таких ограничений нет. И тысячи лет спустя вокс-аппарат, встроенный в машину, по-прежнему транслировал тот резкий, пронизывающий крик.

Его давно покинул разум, не выдержавший столетий заключения. Если и осталась для него хоть какая-то спасительная малость — это было удовольствие от убийства врагов.

Ему нравилось убивать Астартес, особенно наследников верных Легионов, которые встали на сторону Императора во время бунта. Шулок ненавидел их больше всего. Они напоминали ему обо всем, что он потерял. Убивая их, он чувствовал облегчение и радость, которые пусть ненадолго, но заглушали его боль и страдания.

В последнее время Шулоку не часто представлялась возможность прикончить хоть кого-нибудь. Устав от его воя, те, кто держал его сейчас в плену, закрыли его в заброшенных туннелях под Игнисом Монсом. Будучи предоставлен самому себе, он скоро узнал, что единственные существа, живущие в туннелях, кроме него, — это банды охотничьих животных. Он пытался преследовать их, чтобы удовлетворить жажду убийства, но они оказались непростой добычей, слишком быстрыми и хитрыми, чтобы позволить легко поймать себя.

Без убийств его существование стало еще более нестерпимым. Но однажды звуки, раздавшиеся в глубине его подземного жилища, сообщили о присутствии свежей добычи.

Рев охотничьих животных и запах крови подтвердили его догадку, и он поспешил к месту битвы. Выйдя из ограниченного пространства на открытую территорию, он увидел девять фигур в силовых доспехах со знаком молнии.

Белые Шрамы.

Он задрожал в предвкушении.

Поршни гидравлической системы, двигавшие его ноги, шипели как клубок разъяренных гадюк, когда он ворвался в камеру, готовый убивать.

— Дредноут! — закричал Гурбан, получив предупреждение от ауспика за долю секунды до того, как из туннеля показался металлический гигант.

Боевая машина была огромной. Ее плечи задевали стены туннеля. Не переставая выть, она шла вперед, громыхая шагами. Оболочку дредноута тускло-серого металлического цвета испещряли медные и латунные клепаные символы Хаоса. На одном плече Кергис заметил остатки древнего знака в форме черепа, указывавшего на то, что когда-то дредноут принадлежал Железным Воинам. Изображение было иссечено царапинами, — видимо, его не раз пытались стереть, но контур еще просматривался.

В отличие от большинства орденов Астартес, Белые Шрамы никогда не пользовались дредноутами. Для воинов свободных равнин Чогориса сама идея заключения в ходячий саркофаг казалась хуже смерти.

Несмотря на это, Кергис вынужден был признать, что машина впечатляла. Группа воинов послабее наверняка пустилась бы в бегство, встретившись с таким монстром лицом к лицу. Но они были отделением Белых Шрамов, их делали из прочного материала.

Дредноут стремительно приближался, ему явно не терпелось начать бой.

— Болт-пистолеты! — скомандовал Кергис. — Частый огонь! Цельтесь в ноги!

Рассыпавшись, бойцы отделения открыли стрельбу по ногам металлического чудовища, стараясь вывести из строя гидравлический механизм.

На равнинах своей планеты они усвоили, что враг обездвиженный — все равно что мертвый. Сталкиваясь с более сильным противником, Белые Шрамы обычно пытались сделать ему подножку, а затем воспользоваться своей маневренностью, разъезжая вокруг на мотоциклах. Однако Кергис понял, что подобная тактика не принесет успеха в замкнутом пространстве сливной камеры, особенно учитывая, что Белые Шрамы спешились. Самое большее, на что он надеялся: если им удастся обездвижить дредноута, они смогут обойти и разбить его.

Казалось, выстрелы не причиняли монстру никакого вреда. Не обращая внимания на шквальный огонь Белых Шрамов, он размахивал левой рукой с прилаженной к ней плазменной пушкой.

Кергис бросился на пол как раз вовремя — над головой просвистел поток плазмы. Совершив перекат, он вскочил и снова выстрелил из болт-пистолета. На этот раз он целился в углубление, скрытое в тени, где голова соединялась с телом, надеясь найти уязвимое место в тяжелых доспехах, защищающих машину спереди.

Тем временем отделение оцепило противника широким кольцом. Приспособив обычную тактику к новой ситуации, они стреляли на бегу. Каждый космодесантник двигался то вперед, то назад, бросался из стороны в сторону, пытаясь запутать дредноута.

В какой-то момент, сбитая с толку мельтешением целей, машина ненадолго замерла. В это время Осол, надеясь воспользоваться ее заминкой, забежал с тыла. В руке он держал мелтабомбу.

Угадав намерение Осола, Кергис захотел предупредить его, но смолчал, чтобы не привлекать внимание дредноута. Однако его худшие опасения быстро оправдались. Как только Осол приблизился на расстояние нескольких шагов, дредноут внезапно развернул тело назад вокруг центральной оси, при этом ноги остались стоять как стояли. Осол не ожидал такого и не успел отскочить — дредноут прибил его к земле одним ударом боевого когтя на правой руке.

Используя латную рукавицу как дубину, монстр несколько раз ударил неподвижное тело. Пытаясь спасти боевого брата, Дошин бросился в их сторону, стреляя из болт-пистолета. Дредноут, снова развернувшись, начал двигаться с нечеловеческой быстротой. Он поднял плазменную пушку — и Дошин оказался под дулом оружия, готового выстрелить в упор.

— Нет!

Активировав силовой меч, Кергис рванулся на помощь.

Но было слишком поздно. Плазменное оружие выстрелило ослепляющим светом. Голова Дошина тут же распалась на атомы. Тело осталось стоять, обожженная плоть тлела от жары энергетического разряда.

Кергис прыгнул вперед, рубя, но удар отклонился из-за взрывной волны. Вместо того чтобы глубоко вонзиться в руку дредноута, меч нанес косой удар по его плечу. Вздрогнув, когда энергетическое поле лезвия срезало пласт металлической кожи, дредноут яростно взревел и тяжело ударил сержанта Белых Шрамов тыльной стороной руки.

Кергиса отшвырнуло в противоположный конец камеры. Он упал, самортизировав удар, около трупа одного из охотничьих животных. Поднявшись, он увидел, что все оставшееся отделение активнее набросилось на дредноута, отвлекая его от командира.

Кергис хотел вернуться в битву, но у него больше не было меча — он выскользнул из руки, когда дредноут его ударил. Теперь оружие лежало на полу возле ног чудовища. Кергис испустил разочарованный крик. Без меча у него было мало шансов повредить машину, не говоря уже о том, чтобы ее уничтожить.

На мгновение Кергису показалось, что они обречены. Он будет драться до последнего, остальные тоже, но без перспективы остаться в живых. И что хуже смерти — они провалят миссию. На рассвете, когда их братья нападут на Чалдис, они натолкнутся на работающие силовые щиты. Затем наверняка начнется кровавая резня. Успех всего завоевания будет поставлен под сомнение.

Вдруг Кергис заметил нечто, полностью менявшее ситуацию.

Вокруг ног дредноута образовалась сеть мелких трещин. С каждым его тяжелым шагом их становилось все больше. Вес боевой машины был слишком велик для тонкого, как оказалось, слоя камня. Кергис видел маленькие струйки пара и дыма, поднимавшиеся из трещин, почти незаметные в клубах пыли, стлавшихся над полом. А еще он почувствовал, что поверхность под ногами стала горячей. Пол камеры был сделан не из того же камня, что ее стены. Больше всего материал напоминал ту скалистую породу, что Кергис видел в Колыбели.

Его осенило: камера, в которой он стоял, это не полусфера, а сфера. Полом они посчитали застывшую корку, под которой была жидкая и горячая лава.

В голове Кергиса возник некий план, опасный, но дающий его отделению шанс на спасение. Он порылся в подсумках. Затем поднял болт-пистолет и, сделав очередь выстрелов, бросился через всю камеру к дредноуту.