Газета Завтра 16 (1013 2013) - Газета Завтра Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, "белая" оппозиция начинает и проигрывает. "Чёрный полковник" Путин как всегда уверенно побеждает. Лимонов издаёт новую книгу. Таким образом, всё идёт по плану. И не забудем поставить "смайлик" в конце.
Дураки и дуры
Сергей Угольников
18 апреля 2013 0
Культура
Премьера в театре Станиславского
Может, кто-то и тоскует по тем временам, когда главной точкой притяжения в российских театрах становился расположенный там ресторан или ночной клуб. Но это время прошло, клубы исчезли, и хлипкий ручеёк любителей мутных вечеринок сменился на полноводный поток настоящих ценителей театра. Вот и на премьере спектакля "Дураки" в постановке Валерия Беляковича случился переаншлаг. И то, что отправной точкой для действа была избрана не слишком оригинальная пьеса американского сценариста Нила Саймона, о существовании которого в России мало кто знает, кажется очень правильным. Ведь абсолютно неважно, о чём писал драматург: важно кто, что и как поставил и сыграл.
Даже сама сценография спектакля сразу задаёт символический контекст подачи материала. Огромный круг, вращающийся на сцене - это практически планета Земля. Мировая деревня. Деревня дураков в "глобальном масштабе", только что Интернета не хватает. И, странным образом, эта правильность форм уже уполовинивает сакраментальную фразу про "две беды России".
Конечно, годы тотальной российской политизации тоже накладывают свой отпечаток на зрительское восприятие сюжета. Ведь учитель Леон Степанович Толчинский (Роман Дробот), отправляющийся в деревню, дабы набраться опыта, своим внешним видом и внутренним идеализмом напоминает, конечно, разночинца - "народника". И специфичность "народников" хорошо известна. Даже в самом первом монологе героя, который "любит всех учить", заметна лёгкая придурь. Учитель идёт "в народ" по приглашению деревенского доктора Зубрицкого (Владимир Коренев), который даже пишет с ошибками. Но опыт общения с "народом", который показывает учителю дорогу к цели (каждый - свою, чем очень напоминает пикейных жилетов на митингах), намекает, что повышение профессионального педагогического статуса станет нелёгким испытанием. И вот уже очень простая задача обучения докторской дочки Софьи (Ирина Коренева) разрастается в глобальную проблему, необходимости "вывода из плена невежества" всех обитателей деревни Куличовки. Ведь на захолустное поселение уже в течение двухсот лет наложено проклятие, согласно которому все её жители рождаются дураками. Снять наваждение может либо ускоренное просвещение наследницы рода Зубрицких, либо её свадьба с графом Юзекевичем (Валерий Афанасьев). Но даже нехитрое дело замужества представляется задачей неподъёмной, ибо не понимает рыжая дура своего счастья и ухаживания первого парня на деревне отвергает.
И всё бы ничего, учил бы себе "деревенщину" потихоньку, но учитель влюбляется в ученицу, что ума никому и никогда не прибавляло, поэтому не хочет покидать в одиночестве деревню, расположенную где-то между Москвой и Варшавой. Попытки приобщить докторскую дочку к абстрактному мышлению не приводят к желаемому результату. Воспитуемая слишком непосредственна: она желает чего-то, отличного от простого сложения цифр, и не хочет следовать чужим указаниям. А срока на "ликвидацию безграмотности" отведено всего три дня, согласно всё тому же древнему заклятию. И в случае педагогического фиаско, учитель становится "таким же дураком, как все".
Неудача в приобщении воспитуемой к азам арифметики приводит учителя к попытке схитрить, "зайти с другой стороны". Ради Софьи герой готов к переходу от прямодушия деревенской комедии к изощрённости "плутовского романа". Он втирается в доверие к графу Юзекевичу с последующей свадьбой от своего имени. Ведь графу уже обрыдло каждую ночь свататься к докторской дочурке, но он вынужден это делать для общественного блага. Феодал, собственно, такой же дурак, как и подведомственные пейзане, только рангом повыше. Но на то он и самовластец, чтобы данное слово - забрать обратно. Свадьба становится юридически ничтожной, и учителю тоже приходится идти на различные ухищрения. Всё решается ко всеобщему удовольствию, практически в голливудских традициях. "Заклинание и вспышка стробоскопа - лучше, чем просто заклинание". И в этой условности можно поверить, что "Может быть, обитатели деревни никогда не были дураками, но в течение двухсот лет этого не знали".
Сюжет, конечно, незатейливый, но игра актёров превращает его в наполненную жизнью историю. Темперамент Романа Дробота, сначала кажущийся не слишком чутким и переигранно-наивным, на самом деле задаёт ноту всему представлению. Действие не проходит в едином ритме - оно ускоряется и замедляется, меняя восприятие пьесы. Которая и сама по себе может то притвориться заурядной политической сатирой с фразой "Все мы, дураки - патриоты", то скопом плюёт на политические события: "Теперь ты такой же дурак, как все. В политику тебе надо идти".
Столь же разнопланово и исполнение роли Софьи - Ириной Кореневой. "Деревенская дура" в её исполнении занята не собой, а своими мыслями, но без традиционной и утомившей попытки играть "луч света в тёмном царстве". Она переходит от меланхоличного аутизма до страстного, иступлённого желания измениться, с одновременным пониманием, что меняться из-под палки - это и есть проявление глупости. В этих стремительных "переменах настроения" становится гораздо понятнее и "внезапная страсть", вспыхнувшая в сердце учителя, и "другая реальность" представления о глупости. В своей устойчивой непоследовательности это второй стержень спектакля.
А третий, это, конечно, Валерий Афанасьев в роли Графа Юзекевича сумел сыграть всех сценических добродушных тиранов одновременно, добавив в образ свои: то циничные и нагловатые, то трогательные нюансы. Он способен переходить от образа карикатурного диктатора до безбашенных проделок Карлсона настолько достоверно, что превращения становятся органичными и естественными. Владимир Коренев в роли отца смог стать не только нелепым растяпой с элементами самодурства, но и мудрым героем, всё-таки желающим счастья своей дочери, смутного образа которого не понимают ни он, ни она. Актёры, практически хороводом, выходящие на авансцену, в "глупости" своих деклараций напоминают персонажей картин Васи Ложкина, от чего делаются роднее и ближе. Самое главное - они становятся "своими" для совершенно различной публики, пришедшей на представление. Возможно, кому-то нехватка мест на вешалках в гардеробе покажется удивительной.
Ценителя театра - это только обрадует.
Первый план
Борис Лизнёв
18 апреля 2013 0
Культура
Она лёгко, словно не касаясь ступеней, вошла в автобус. Влетела, как маленькая птичка, - невысокая сухенькая старушка лет семидесяти пяти. "Садитесь, - сказал я, уступая ей место. "А не надо мне уступать, - неожиданно ответила старушка, - я, видите ли, никогда не сижу. Ни в автобусах, ни в троллейбусах, ни в трамваях. И вам, кстати, тоже не советую этого делать. Сидение, знаете ли, а ещё хуже лежание - это главный бич человечества. Вон, мой зять приходит с работы и сразу на диван. И что же вы думаете? Ему сорок пять, а он уже заполучил, наверное, все существующие болезни. Всё равно, что старик. А я вот весь день в движении. Стараюсь ходить пешком, да тут автобус рядом оказался".
Она вздохнула и посмотрела в окно, будто бы отстраняясь: "Я же всё время зятю говорю: ну встань ты со своего дивана. Ты ж на нём и читаешь, и смотришь телевизор, и даже ешь. А то совсем превратишься в человекоподобное существо. Часто же рассказывают: такой-то человек сидит в тюрьме. Заметьте, не пребывает, не живёт, не находится в тюрьме, а именно сидит. Значит, отключён от жизни. Но это тюрьма. А мы, получается, добровольно отсекаем себя от всех живых токов. Сидение, по-моему, сродни тому, чтобы добровольно сделать себя узником. Мне вот сколько лет уже? А я, кажется, моложе всех своих родственников вместе взятых. Почему? Весь день на ногах. Известно, что неработающие органы отмирают - таков закон. Вот и зятю своему я говорю: хватит смотреть свои телевизионные программы по тысячному разу, выйди, погуляй по улицам, по парку. Ведь когда ходишь, оно и думается по-другому, и чувствуется иначе".
Неожиданно старушка обратилась ко всему салону: "Посмотрите на себя, русские мужики, на кого вы похожи? Что вы собой представляете? О чём вы можете рассказать? Что вы можете вспомнить из своей жизни? Кто-то из вас, конечно, служил в армии. Кто-то бывал в поездках, участвовал в стройках. И всё. Да, вам не дали высокой идеи, высшей цели существования. Зато подбросили идею комфорта, покоя. А это значит - сидения. Вот вы и успокоились, вот вы и сидите. И досидитесь до такого времени, что не просто превратитесь в человекоподобных существ, а и вовсе исчезнете, и никто не вспомнит уже никогда о том, что была такая страна, и жили такие люди. От вас словно бы ждут лишь одного механического действия. Крутанут, и как мой зять - на диван. Всё остальное уже сделает кто-то ещё, во всём вас ограничат. За вас и споют, и спляшут, вы только молчите и лежите, или сидите.
