Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - Брюс Холсингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
10. Чайнья
– Пора, – сказала она, поднимаясь со стула.
Атик потер глаза, прогоняя остатки сна, допил сок и поставил стакан в раковину.
– Mamay! – крикнул он в проход.
– Иду, иду, – ответила Силеа.
Дочь Чайньи появилась на пороге, вытирая руки о платье, и обе женщины стали суетливо засовывать свой обед в пластиковые пакеты. Чайнья заметила на спинке дивана синюю толстовку Атика и бросила ее мальчику.
– А почему мы так спешим? – спросил Атик. – Ведь вы говорили, они все уже уехали в горы?
Чайнья переглянулась с дочерью.
– Если они насвинячили, как в прошлом году, то придется немало потрудиться, – сказал Силеа. – Все равно что целую гору помыть. А еще ведь сегодня надо убраться и в маленьком доме. – Она помолчала. – Знаешь, Атикча, хорошо, что ты идешь с нами.
– Впервые на работу, – гордо сказала Чайнья, и Атик сонно улыбнулся ей.
Атик был хороший мальчик. Вежливый, но с хитрецой. Он напрашивался с ними еще в прошлый раз, чтобы маме и бабушке было полегче. Сначала Силеа отказалась от его помощи: она не хотела, чтобы мальчик думал, будто это подходящая для него работа. Но Чайнья не согласилась с ней: ничего нет постыдного в том, чтобы убираться в домах. Ничего нет постыдного в тяжелом труде.
И кроме того, Атик сам настаивал.
– А что мне делать? В школе выходной, а дома одному делать нечего, только телик смотреть и оригами складывать.
Чайнья погладила внука по волосам. Они были густые, запутанные, так и просили расчески и все еще пахли постелью. Стоя на верхней ступеньке, она обернулась, чтобы запереть трейлер на замок.
Начало восьмого. Рассвет на равнине Бьюлы только занимался: единственная коричневатая полоса на горизонте. Холодный ноябрьский воздух был пропитан запахом коровяка. Вдалеке заревел, оживая, трактор. Голубоватая дымка выхлопных газов поднялась от вздрогнувшей машины.
Чайнья открыла крышку пикапа, и Атик положил высушенные швабры в кузов рядом с большими банками чистящих средств и тряпками. Он первым запрыгнул в кабину, уселся между Чайньей и Силеей. Когда машина, подпрыгивая, выехала с гравийной площадки между трейлерами соседей, Силеа уже задремала, прислонившись к пассажирской двери.
– Сначала мы едем к Зелларам, потом к миссис Холланд, – сказала Чайнья на кечуа.
– О’кей, – откликнулся Атик.
– О’кей, – мягко передразнила его бабушка.
Она свернула налево. Всегда на запад, в сторону Кристала и далеких гор. Проехав несколько миль, Чайнья сказала:
– Запомни кое-что.
Тишина в ответ.
– Ты заснул, что ли?
Ну конечно. Чайнья потыкала его в бок, и мальчик вздрогнул, просыпаясь.
– Слушай, – сказала Чайнья.
– Слушаю, – проговорил мальчик, на этот раз тоже на кечуа.
– Холланды хотят, чтобы мы вынули посуду из посудомойки и расставили по местам, а Зелларам все равно.
– Хорошо.
– Когда будешь убираться в ванной, перелей универсальное средство «409» в пустую чистую зеленую бутылку под раковиной. Оно лучше справляется с плесенью, а миссис Холланд одно средство от другого не отличит. Но миссис Зеллар заметит. У нее нюх получше, так что не перепутай.
– Хорошо.
– А еще миссис Зеллар любит, чтобы винные бокалы были натерты до блеска.
– Тряпкой?
– Бумажным полотенцем. А Холланды пьют вино из банок. Их полировать не надо.
– А почему из банок?
– Кто их знает?
Силеа повернулась во сне, ее голова упала на плечо Атику. Мальчик почувствовал запах ее цветочного шампуня.
– Если миссис Холланд тебя увидит, она попытается с тобой заговорить на испанском, – продолжала Чайнья. – По-испански она говорит еще хуже, чем я. Но будь с ней вежлив и говори помедленнее, чтобы она могла понять. Еще отец у Зелларов свинья. А вот девочка у них большая чистюля. Комната у нее всегда в порядке. Она сама застилает постель и сама стирает одежду.
– Она симпатичная?
– Я только фотографии видела. Красивая. Но есть в лице у нее что-то… гадкое.
Последнее слово она произнесла по-английски. Атик сонно хохотнул.
Справа, перед съездом на шоссе, показалась стоянка для дальнобойщиков. Миновав заправку, Чайнья остановила машину и дала Атику долларовую банкноту и три четвертака.
– Купи кофе, – велела она.
Мальчик покачал головой:
– Мне не надо, awicha.
– Тебе нужен кофе. Как и твоей mamay.
Силеа простонала во сне. Атик пожал плечами и отвернулся, не собираясь выходить из пикапа. «Ну что ж, сама схожу».
Дверь заскрипела, и Чайнья осторожно спустилась на асфальт. Высокая подвеска. Люди на нее пялились. Здесь всегда пялились. Не работники магазина (те уже привыкли), а покупатели-дальнобойщики.
Для пятницы в магазине было тихо, всего несколько человек блуждало в бледном флуоресцентном свете. Чайнья налила кофе в большой пенопластовый стакан. Молока и сливок не было, три кувшина, которые обычно тут стояли, куда-то делись. На кассе новая продавщица, толстая, белая, похожая на личинку, пробила покупку Чайньи. Та внимательно смотрела на кассиршу, потому что новые продавцы иногда пытались ее обсчитать.
– Lichi? – намеренно спросила Чайнья на своем языке.
Новая работница наморщила нос.
– Молоко? – повторила Чайнья по-английски.
Девушка подкатила глаза.
– Женщина, сейчас праздники, День благодарения. Продавцов не хватает.
Она указала на стойку с кофе и изобразила рукой, что тянет дверь на себя. Чайнья снова подошла к рядам кофейников, открыла шкафчик внизу и нашла сливки.
В углу парковки возле мусорных контейнеров тусовалась обычная компания, надеясь подшабашить. «Как же, ждите. Государственный праздник, нерабочая пятница», – подумала Чайнья. В основном это были гватемальцы, жившие неподалеку. Один из них сидел на крышке бака и, приставив к глазам бинокль, высматривал авторефрижератор, съезжающий с междуштатного шоссе.
Она увидела Тьяго. Это был мужчина Силеи, он заходил иногда. Тьяго помахал Чайнье, а та нахмурилась, от силы на дюйм приподняла стаканчик с кофе и отвернулась.
Чайнье этот молодчик не нравился. Он слишком уж старался подлизаться. Всегда приносил полевые цветы, конфеты или пиво, оставался до глубокой ночи и смотрел американские передачи с Силеей, закинув ноги на стол, будто он здесь хозяин.
В последнее время он все больше и больше обхаживал Атика. В начале осени Тьяго принес бейсбольный мяч, перчатку и биту для мальчика, а еще через несколько недель – футбольный мяч. Он даже пытался подарить Атику старый компьютер, который продавал его двоюродный брат. «Мальчику нужно выходить в Сеть, – заявлял Тьяго. – Подключиться к большому миру».
Но Чайнья это пресекла. «Ты ему не tayta», – рявкнула она на кечуа, но общий смысл Тьяго понял. Так что он отнес компьютер обратно и больше эту тему не поднимал.
Когда Чайнья снова забралась в
