Сопки Маньчжурии - Михайловский Александр

– Господа, – сказала я громким звонким голосом, когда Серегин вышел и взгляды присутствующих обратились в мою сторону, – я и в самом деле амазонка и дочь амазонки Аго, которая родила меня сразу после того как спрыгнула с седла боевого коня. Сидеть в седле и держать в руках детский лук я научилась раньше, чем ходить. Когда мне исполнилось шесть лет, мать отдала меня в гимнасиум и забыла о моем существовании. Там меня научили скакать на спине коня без седла, без промаха метать стрелы из лука, драться на мечах и на кулаках с заведомо сильнейшим противником и танцевать наши дикие амазонские танцы, а память развивали заучиванием наизусть длиннейших гекзаметров Гомера. Единственное, чему не учат юных амазонок в гимнасиуме, так это прилежанию, домоводству, рукоделию и кулинарии. Так что имейте в виду, что мой князь был прав. Ухаживая за амазонкой, вы должны превосходить ее во всем, и все время быть готовыми к отказу. А еще мы чрезвычайно серьезно относимся к порученному делу, и поэтому, пока враг не будет разгромлен, вам не следует подкатывать к любой из нас с предложением познакомиться. Так что всего наилучшего, господа потенциальные ухажёры; ничего личного, только дело.

Когда я закончила говорить, наступила тишина. Местные мужчины обдумывали сказанное и решали, нужен ли им такой «подарок» как я или лучше обойтись местными вариантами попроще. Ну ничего, даже если претендентов не будет, то, когда все кончится, я смогу подобрать себе юношу послаще, уже богоравного героя, но еще совсем неопытного с женщинами, прижать его в темном углу к теплой стенке и показать, как пылко умеют любить амазонки, когда им этого очень хочется.

– Мадмуазель, – наконец подал голос господин Кондратенко, – а вы и в самом деле постоянно находитесь со своим князем в умственной связи?

– Да, – сухо ответила я, – но это совсем не то, что вы думаете. Просто когда я бываю нужна своему Патрону, то непременно оказываюсь от него на расстоянии вытянутой руки, и он говорит мне, что нужно сделать, а когда мне плохо и я нуждаюсь в поддержке, он немедленно узнает о том и приходит мне на помощь. И так не только со мной, но и с любым членом нашего воинского Единства. Когда Серегину во время битвы нужно отдать приказ, то он не посылает гонцов и не машет флажками. И точно так же ему мгновенно становится известно изменение обстановки у любого из его подразделений.

– Так и есть, – поддержал мои слова подполковник Соколов, – Сергей Сергеевич – весьма решительный командир, не знающий сомнений и колебаний, с отменными тактическими талантами и крайне высокая скорость управления войсками дает ему значительные преимущества перед более медленным противником. Обычно он побеждает раньше, чем враг сумеет понять, что вообще происходит…

И в этот момент у меня в голове прозвучал твердый голос обожаемого командира:

– Аелла, срочно сообщи всем присутствующим, что генерал Стессель срочно взял отпуск по состоянию здоровья, назначив вместо себя исполняющим обязанности коменданта Квантунского укрепленного района генерала Кондратенко Романа Исидоровича. А главный врач гарнизона доктор фон Гюббенет выписал господину Стесселю соответствующую справку, на чем эпоху стесселизма в Порт-Артуре можно считать законченной. Пусть Роман Исидорович действует по нашему предварительному плану, потому что за час перед началом наступления я вручу ему означенный документ.

– Итак, господа, – сказала я, – только что мой командир сообщил, что местный главный начальник господин Стессель взял отпуск для поправки здоровья, оставив исполнять свою должность присутствующего здесь генерала Кондратенко. Прошу, как у вас говорится, любить и жаловать. Необходимый документ мой командир доставит сюда за час до начала наступления.

– Лихо! – тут же прокомментировал мои слова подполковник Соколов. – И тут, должен вам заметить, Сергей Сергеевич в своем репертуаре. Обнаружив препятствие исполнению своих планов, он устраняет его со всей возможной решимостью, впрочем, не пересекая при этом определенной черты. Ведь генерала Стесселя, имеющего в будущем репутацию капитулянта и предателя, можно было бы просто умертвить сотней различных, внешне естественных методов, упрятав тело в землю, а дело архив, но вместо того Сергей Сергеевич договаривается с этим человеком на вполне приемлемых для того условиях…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Конец этой речи потонул в восторженном шуме и гаме. Присутствующие бурно радовались тому, что любимый ими генерал стал главным начальником в этой изолированной от основных сил крепости, а я чувствовала, что господина Кондратенко тут любят почти так же сильно, как мы любим нашего обожаемого командира.

И в этот момент всеобщего ликования я увидела, как в раскрывшуюся дверь вошел высокий чернявый человек, одетый в распахнутую на груди шинель пехотного офицера. Сунув правую руку за отворот, он с решительным видом направился в нашу сторону. В моей голове зазвенели колокольчики тревоги. Заклинание Истинного Взгляда, наложенное на мою ауру, помимо прочего, помогало мне сходу определить истинную сущность человека. Приближающийся к нам с генералом тип не являлся никаким офицером, а был просто наемным ассасином-убийцей, и его целью был именно генерал Кондратенко.

Выхватив из плечевых кобур оба своих «федорова» и одновременно делая шаг в сторону, чтобы прикрыть собой генерала, я услышала в голове приказ обожаемого командира: «живьем брать гада!». Эта команда заставила меня потратить лишнее мгновение на изменение точек прицеливания – и поэтому все три выстрела прогремели одновременно. Пуля ассасина угодила мне под левую ключицу, вмяла несокрушимую тританиевую пластину бронежилета и отбросила меня назад, на ничего не ожидающего генерала, который от неожиданности сам суть не свалился с ног. Если бы я не прикрыла его собой, то лежал бы господин Кондратенко сейчас здесь в луже крови с дыркой в сердце…

Отчаянно ругаясь на койне, я восстановила равновесие и, выпрямившись, посмотрела на ассасина. Он лежал навзничь, бревно бревном. Обе моих пули угодили в плечевые суставы, как я и хотела, лишая того возможности вести бой или даже просто бежать, но, несмотря на то, что его ранения были явно не смертельны, лицо этого человека заливала мертвенная бледность, а сам он не подавал признаков жизни. Такое могло быть только в том случае, если тот, кто отправил убийцу на это задание, наложил на него специальное Заклинание Смерти. Но разве такое может быть в этом мире, почти лишенном всяческой магии?

Не убирая пистолеты, я подошла к ассасину поближе и, втянув носом воздух, ощутила слабый, едва заметный запах горького миндаля…

В моей голове прозвучал мрачный голос обожаемого командира: «Скорее всего, твоя пуля повредила стеклянную ампулу с сильнейшим ядом, зашитую в воротник шинели этого человека. Даже ничтожной части ее содержимого, попавшего в кровь, хватит для мгновенного летального исхода. Вот тебе и «Заклинание Смерти». Но ты в этом случае ни в чем не виновата – как говорится, все в руках Божьих. Напротив, моя тебе благодарность и рукопожатие перед строем. Сделано хорошо.»

Восприняв это сообщение, я почувствовала, как душу мою обдало теплом и благодатью: похвала нашего обожаемого командира это немалая награда для его Верной. Но, как оказалось, цепочка событий далеко не закончилась. Не успела я распрямиться и убрать оружие в кобуры, как дверь снова распахнулась – и на пороге появился чернобородый мужчина в шинели голубого цвета, а позади него толпились люди, в которых Истинный Взгляд распознавал стражников самого гнусного толка. Сам тип в голубой шинели тоже трактовался весьма неоднозначно. Это был преданный служака, не умеющий и не желающий отличить добро от зла, и потому с рвением ищейки преследующий любого, на кого ему укажет начальственный перст. Такими людьми легко манипулировать, и потому они бывают даже опаснее самых опасных ассасинов. В руке тип в голубой шинели держал револьвер, похожий на тот, что имелся у покушавшегося, и ствол этого револьвера был направлен в мою сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А ну брось оружие, негодяй! – обращаясь, скорее всего, ко мне, как можно более грозно произнес этот тип, – ты арестован по подозрению в убийстве.