Поцелуй меня первым - Лотти Могач

Тесса могла себе позволить язвительные замечания. Мне особенно запомнилось, как однажды я выспрашивала у нее, кто такая «Кэти Кататоничка», или это просто прозвище Кэти Уилкинс, ее подруги, как вдруг Тесса напустилась на меня:

– Тебе нечем больше заняться? Нет, серьезно! На что ты тратишь свое время? – Она прекратила меня донимать так же внезапно, как вспыхнула. – Ладно. Полагаю, то, что ты – унылое чучело, мне даже на руку.

Как это ни досадно, мой профессионализм меня подвел.

– Раз так, я не буду дальше работать с тобой. Ты права, у меня найдутся дела и поважней.

И я завершила вызов, дрожа от злости. Тесса пыталась перезвонить, но я не ответила ни на этот звонок, ни на четыре последующих.

Наконец, когда я приняла ее вызов, она принялась извиняться и вдруг прервалась:

– Подожди.

Внезапно в уменьшенном окне программы передо мной очутилось ее лицо: Тесса включила камеру. Кажется, я даже вскрикнула от неожиданности, как будто увидела призрак, а не лицо Тессы на экране. На ней была белая майка, оттеняющая смуглую кожу; челка убрана с лица и скреплена заколкой. Выглядела Тесса очень молодо. Наморщив лоб, она вплотную наклонилась к камере, так что отчетливо была видна складка между сдвинутыми бровями.

– Солнышко, – сказала Тесса, – прости меня, пожалуйста. – Она еще раз извинилась за то, что «набросилась» на меня. У нее был дурацкий день. – Ты сама знаешь, что нужна мне. Очень нужна, – добавила она и прикоснулась к верхнему краю камеры, как будто благословляя меня.

После того случая она оставляла камеру включенной, не поинтересовавшись моим мнением. Свою камеру я по-прежнему не включала. Несмотря на то, что я перевидала множество фотографий Тессы, вживую она казалась совсем другой. Обычно я видела ее лицо снизу: она привыкла полулежать на кровати, опираясь на стену, с ноутбуком на коленях. На стене виднелся уголок большого постера, кажется, с изображением гигантского паука. По моей просьбе Тесса передвинула ноутбук, чтобы показать плакат полностью, и назвала автора – Луиза Буржуа. На следующий раз я попросила Тессу пройтись с ноутбуком по комнате и показать, что еще там есть.

Комната оказалась битком набита всякой всячиной, откровенным барахлом, на которое тошно было смотреть: запыленные павлиньи перья, кипы журналов, груда одежды на полу – точь-в-точь как горы хлама, выраставшие за ночь у благотворительного магазина «Кошачьей Лиги» в Кентиш-тауне. Комод был заставлен открытыми банками, упавшими набок, по периметру окна мигали разноцветные фонарики. Я заметила и несколько совсем уж странных предметов и поинтересовалась их происхождением: огромная белая раковина величиной с подушку, купленная в антикварном салоне в Ислингтоне; разрисованное солнце из дерева в полстены, которое Тесса изготовила для какой-то театральной постановки. На ночном столике виднелась небольшая золотистая статуя Будды, покрытая толстым слоем пепла от сожженных благовоний.

Я разглядывала вещи Тессы и думала, что ей придется куда-то все это девать, перед тем как она «уволится». Понимая, что рискую задеть ее за живое, я сформулировала вопрос предельно осторожно:

– Ты еще не решила, как поступишь со своими вещами?

Она озадаченно посмотрела на меня, но потом сообразила, о чем я.

– Нет, пока еще нет. Я как-то не задумывалась.

Тогда я посоветовала ей недорогой склад, услугами которого пользовалась сама. Если нужно, могу дать номер телефона, добавила я. Тесса едва заметно кивнула, и я отправила ей номер телефона склада по электронной почте.

Благодаря включенной видеокамере я уловила настроение Тессы, едва взглянув на ее лицо; впрочем, об угнетенном состоянии довольно легко было догадаться и по голосу, который звучал тяжело и глухо, как будто ей ввели большую дозу успокоительного. А еще я рассмотрела Тессу поближе. Она оказалась левшой, а к морщинке между бровями добавились еще две в уголках рта, едва заметные, тонкие, как упавшая ресница. Как-то я заметила у нее небольшой красный нарыв над верхней губой. Герпес, скоро пройдет, отмахнулась Тесса. Не будь видеокамеры, я бы не узнала, что у нее выскакивают прыщики на губах, и сделала себе пометку на будущее – время от времени сообщать об этом в ее Хронике. На красивом лице Тессы даже герпес выглядел, как обычная родинка.

Тесса часто курила, пока мы разговаривали. Сигареты, предполагала я, пока однажды не увидела, как она что-то крошит на папиросную бумагу, и до меня дошло – марихуана. На просьбу подтвердить мою догадку Тесса рассмеялась:

– По-твоему, это возмутительно, мисс Моралите?

– Вовсе нет, – прокомментировала я. – Ты имеешь полное право распоряжаться своим телом как угодно. – И, чтобы внести ясность, добавила: – Но если это вредит интересам других людей, к примеру, если бы с тобой в комнате находился ребенок, я была бы против. А так, пожалуйста, продолжай.

– Надо же, большое спасибо. Ты очень любезна. – Улыбаясь, как будто мои слова ее позабавили, Тесса смочила самокрутку языком.

– Дорого стоит? – спросила я.

– Понятия не имею, – ответила Тесса. – Девушки не покупают себе травку сами.

– Возможно, ты и не покупаешь, – рассуждала я. – Вероятно, «травка» достается бесплатно тебе от тех, кому ты нравишься и кто не прочь понравиться тебе. Но не все же такие «сексапильные», как ты. Я и раньше замечала, что, когда ты говоришь «девушка», то на самом деле подразумеваешь «девушка вроде меня».

Мне давно уже хотелось это высказать, и я почувствовала удовлетворение, увидев, что Тесса слегка смутилась. Она глубоко затянулась и вместе с дымом выдохнула:

– Пожалуй, ты права.

В ней снова пробудился интерес к моей персоне, и она засыпала меня вопросами о детстве, родителях и тому подобном. Я рассказала ей о маминой болезни, и она живо отозвалась:

– Совсем как отец. Хреново, правда? Как же ты справлялась?

На мой взгляд, сказала я, болезнь Альцгеймера куда хуже, чем рассеянный склероз, и вот почему: мама оставалась в здравом уме и твердой памяти до самого конца, а Джонатан уже утратил свою личность.

Тесса задумчиво кивнула.

– Да. По сути, он умер много лет назад. – Она погасила окурок в неглубокой пепельнице и добавила: – Слава богу, я не доживу до старости.

Таблицы постепенно заполнялись. Я составила каталог записанных разговоров, отмечая особо сложные или необычные слова, которые могли бы пригодиться для программы голосовой имитации. Из головы не шла мысль о телефонных звонках: несмотря на все уверения Тессы и Адриана, я предчувствовала, что в будущем кто-то из родственников обязательно захочет с ней поговорить. Однажды, когда я переименовывала и сортировала звуковые файлы, мне пришла в голову отличная мысль: почему бы заранее не записать стандартные сообщения, вроде поздравлений с Новым годом или днем рождения? Тогда можно было бы позвонить кому угодно, предварительно убедившись, что никого нет дома, и оставить сообщение на автоответчике.

Тем же вечером мне удалось убедить Тессу, и мы записали несколько приветствий. Получилось далеко не сразу, то и дело приходилось останавливаться и просить ее сменить интонацию, но в итоге вышло пять записей на разные случаи. Одно поздравление с днем рождения, одно пожелание счастливого Нового года и три сообщения на всякий случай, вроде «привет, это я, жаль, что тебя нет дома». Для друзей – непринужденные, вроде «привет, зайка», для семьи – более сдержанные. Тесса составила расписание, когда ее друзей и родных обычно не бывает дома; Марион, к примеру, каждую среду на весь вечер уходила в клуб книголюбов. По ее собственному выражению, это было ее «время для себя».

Я также решила сфотографировать Тессу: я смогла бы наложить ее изображение на пейзажи той местности, где она «поселится», и разместить их на «Фейсбуке». Во время очередной сессии я попросила Тессу показать свой гардероб. Она оставила ноутбук на кровати и стала вытаскивать вещи из шкафа, попеременно прикладывая их к себе. Мы подобрали несколько сочетаний на каждый сезон и для любой погоды, и Тесса тут же, перед камерой, разделась до трусов. Пока она переодевалась, я рассматривала ее тело, так непохожее на мое собственное. Ее худоба позволяла различить те части скелета, которых я никогда не видела у себя: когда она наклонялась, на спине отчетливо выступали ребра и позвонки, а когда поднимала руки, чтобы надеть свитер, кости таза еще сильнее выдавались вперед. Как будто на ее скелет набросили тонкую простыню, тогда как мой был скрыт под пуховым одеялом.

Когда Тесса оделась, я проинструктировала ее, как включить автоспуск фотоаппарата и сфотографироваться на фоне голой стены, меняя одежду и положение тела. Она прислала мне фотографии, и я их одобрила.

Казалось, Тесса получает искреннее удовольствие от фотосессии, беззаботно копаясь в куче одежды, гордо показывая мне ту или иную вещь, вскрикивая от радости, завидев любимый жакет, считавшийся давно утраченным. Я равнодушна к моде, и восклицания Тессы по большей части не имели для меня никакого смысла, – «редкая штучка от Оззи Кларка», «любимая блузка от Дриса ван Нотена» – но вообще мне тоже было весело. Приятно было видеть ее такой счастливой. Мне вспомнилась старая фотография, на которой юная, не старше меня, Тесса собирается на дискотеку с подружками, и я подумала, что сегодня мы с ней устроили нечто похожее. «Девичник».