Успеть к полуночи - Гэвин Лайл

Вскоре мадам вернулась с огромным глиняным подносом с касуле — рагу из гусятины, фасоли, баранины и еще Бог знает чего, которое она скорее всего начала готовить в сентябре и теперь будет продолжать с добавками до конца мая.

Харви съел пару вилок, достал из кармана две таблетки и, проглотив их, встал.

— Мне надо поспать. — Он посмотрел на Маганхарда. — Мне будет очень жаль, если вас за это время пристрелят.

Я-то знал, что ему требовался не столько сон, сколько хорошая выпивка, но пусть уж лучше он будет утром вялым от транквилизаторов, чем уставшим после бессонной ночи, проведенной в борьбе с безудержной жаждой.

Мадам в очередной раз пожала плечами и увела его наверх.

После обеда Маганхард решил, что пора связаться с Лихтенштейном, да и я вспомнил, что обещал позвонить Мерлену. Мадам заверила нас, что в доме мэра есть «совершенно надежный» телефон, причем сказала это так уверенно, что я пришел к выводу, что мэр должен Мелье, и немало.

Маганхард заявил, что не может раскрывать мне информацию, которую Мерлен должен передать в Лихтенштейн. Честно говоря, я не горел желанием звонить в Лихтенштейн по прямой линии, но поскольку целью всего путешествия было спасти бизнес Маганхарда, то спорить с этим было трудно. Звонить в дом мэра мы пошли вместе с мисс Джармен — разумеется, сам Маганхард не вел подобных переговоров.

Продиктовав телефонистке номер, она повернулась ко мне.

— Когда мы будем в Лихтенштейне? Мне надо сообщить время.

— Если повезет, то завтра вечером.

— Насколько повезет?

— Основательно. Если они перекрыли границу, то, возможно, нам придется дожидаться темноты. Она озабоченно нахмурилась.

— Если к сегодняшнему вечеру нас не поймают, тоне решат ли они, что упустили нас окончательно?

— У вас неправильное представление об образе мыслей полицейских, покачал я головой. — Если они нас не поймают, то решат, что мы еще и не пытались перейти границу. К несчастью, они будут правы.

В этот момент нас соединили с Лихтенштейном, и я отошел, чтобы поболтать с мэром.

Глава 11

На следующее утро в половине восьмого мы сидели в гостиной с мадам Мелье и мисс Джармен и пили черный кофе. Нельзя сказать, что теперь жизнь казалась прекрасной, но у меня по крайней мере было чувство, что рано или поздно все будет в порядке. Поговорив по телефону с Мерленом, я еще час просидел с Мелье за бутылкой, вспоминая старые добрые времена и расспрашивая про общих знакомых. О Жиле мы не говорили.

Мелье вошел в дом откуда-то с улицы, хлопнул меня по плечу и сказал мадам несколько слов, смысл которых я не успел уловить. Она повернулась ко мне и поцеловала в щеку.

От этого я проснулся окончательно.

— Mais… pourquoi?[39] — начал я.

— Мне кажется, это из-за цветов, — сказала девушка. — Помните те дикие нарциссы, которые вы вчера вечером положили на могилу их сына? Наверное, он их заметил.

— Я? А, так вот что вы делали, когда я потерял вас из виду.

Улыбнувшись мадам, я небрежно пожал плечами. Она обозвала меня англичанином и вышла, Мелье — следом за ней.

— Спасибо, — улыбнулся я мисс Джармен. — Наверное, мне самому стоило об этом подумать.

— Англичане никогда не думают о цветах. Впрочем, по-моему, этот жест вполне соответствовал бы вашему характеру. Сначала я даже удивилась почему вы рассчитываете, что они нас приютят? Ведь это вы втянули их сына в дело, в котором его убили. — Она отхлебнула кофе. — Но потом, когда вы сказали, что довезли оружие до Лиона, я поняла — никто ведь не мешал вам выбросить труп из машины… А вы везли его с собой до Лиона, а потом еще и обратно. Наверное, вы очень рисковали. Теперь я понимаю, почему они вас так любят.

Мадам принесла кофе, а Мелье, сходив в соседнюю комнату, вернулся с бутылкой и плеснул коньяка в мою чашку. Я попытался возразить, но тщетно, и, пока я пил, они стояли рядом, с улыбкой наблюдая за мной. Что ж, бывают способы начать день и похуже.

В гостиную спустились Харви и Маганхард. Вид у них был не слишком жизнерадостный, но, во всяком случае, оба твердо держались на ногах. Когда они узнали, что им придется ночевать в одной комнате, то поначалу запротестовали, но мадам совершенно недвусмысленно дала им понять, что они здесь только потому, что со мной. По той же причине мне досталась отдельная комната. Что ж, вполне логично.

— Вы дозвонились Мерлену? — спросил Харви, наливая себе кофе.

— Да. — Я внимательно посмотрел на него. Выглядел он подавленным и каким-то заторможенным, но его рука с чашкой не дрожала.

— И что он сказал?

— Что постарается сегодня вечером приехать в Женеву на поезде «Симплон — Ориент». Если мы окажемся у границы без машины, он постарается придумать, как переправить нас в Швейцарию. Его присутствие может нам пригодиться.

Харви нахмурился, глядя в чашку.

— Но он может представлять опасность — если за ним будет следить полиция.

— Верно, — кивнул я. — Но он может и увести их подальше от нас. Ведь нам вовсе не обязательно вступать с ним в контакт.

Маганхард резко вскинул голову.

— Месье Мерлен должен быть со мной в Лихтенштейне!

Я с сомнением покачал головой. Когда придет время, я сам решу, как действовать: в конце концов мы всегда сможем позвонить Мерлену, когда достаточно далеко отъедем от Женевы, а уж он сам вполне сможет добраться до Лихтенштейна — два часа самолетом до Цюриха, а оттуда на поезде или на взятой напрокат машине.

— Я готов, — сказал Маганхард. Это прозвучало как приказ.

Уехать от четы Мелье оказалось несложно. Они всегда знали меня как человека, который если говорит, что ему пора, то так оно и есть, поэтому не думали уговаривать нас задержаться подольше. В четверть девятого мы выехали из Динадана.

Сунув револьвер в кобуру на лодыжке, Харви принялся изучать карту.

— До Роны около семидесяти километров. Где будем переправляться?

— Скорее всего в Ле-Пузене.

— Большая река, — хмуро пробормотал он. — Они могут перекрыть все мосты.

— Надеюсь, они решат, что мы будем переправляться к северу от Лиона. Мерлен сказал, что послал телеграмму на яхту, так что полиция наверняка думает, что мы едем из Парижа. А между Ле-Пузеном и Лионом как минимум десять мостов.

В ответ Харви буркнул что-то неразборчивое.

— Мистер Кейн, как вы считаете, полиции многое известно? — подавшись вперед, спросил Маганхард.

— Ну… — я попытался сообразить. — Им известно, что мы во Франции. Они знают, что нас четверо: скорее всего команда яхты выложила все подчистую. Полиция может пригрозить, что завернет гайки покрепче и «и один из морячков не найдет работы во Франции. Значит, они знают о вас и мисс Джармен, но описать нас с Харви вряд ли смогут. Во всяком случае, на берегу они не могли разглядеть нас как следует. Вот, пожалуй, и все. не считая телеграммы.

— А как же тот человек, с которым вы схватились в Type? — вмешалась мисс Джармен. — Разве они о нем не узнают?

— Нет, — уверенно сказал Харви. — Его дружки должны были отвезти его к какому-нибудь врачу, который умеет держать язык за зубами. Как бы они объяснили фараонам, почему его ранили?

— Надеюсь, вы правы, — тоскливо сказал Маганхард.

— Господи, единственное, что от меня требуется, это все время быть правым, — отрезал я. — А полиции достаточно не ошибиться только один раз.

Харви криво усмехнулся.

— Приятель, вся ваша беда в том, что вы не получаете удовольствия от поездки.

Я сверкнул на него глазами, но, подумав, решил не обращать внимания на подобные замечания.

Несколько километров мы ехали через густой сосновый лес. Вдоль обочин громоздились недавно срубленные деревья, похожие на огромные ощипанные аспарагусы. Потом дорога, петляя, пошла в гору, поднимаясь к самому краю центрального плато, прежде чем нырнуть в долину Роны.

Местность становилась все более холмистой, и вскоре фермы перестали попадаться. Вершины холмов уже представляли собой голые серые скалы, склоны которых были усыпаны нагромождениями из обломков камней, порой удерживаемых на месте только несколькими кустами или пучками жесткой травы.

Я повернул руль, объезжая холм слева, и мы оказались в небольшой лощине с неровными каменными стенами, по обе стороны усеянными зарослями ракитника.

Дорога была перегорожена двумя светло-зелеными «рено», специально поставленными наискосок с таким расчетом, что их багажники, почти касавшиеся друг друга, образовывали угол, острие которого было направлено на нас. Куда бы я ни свернул, объехать их было невозможно.

Поэтому я сделал единственное, что мне оставалось в этой ситуации и чего наши противники вряд ли ожидали, — вдавил в пол педаль акселератора. За секунду до столкновения Харви выхватил револьвер и дважды выстрелил в ветровое стекло.