Бессонница - Стивен Кинг

«Нет, помню, — подумал он. — Леон Рэдбоун. Вот так-то!»

Шутка была не из лучших, но он почувствовал, как слабая улыбка — легкая как перышко — тронула его губы. Он прошел в ванную, причесался и спустился вниз. А вот и Оди Мерфи — делает вылазку на вражескую территорию в поисках съестных припасов, подумал он. Первая цель: одна коробка куриного «Липтона» и пакетики рисового супа. Если обнаружение и взятие этих объектов окажется невозможным, я перехожу ко второй: лапша с говядиной. Я знаю, задание рискованное, но…

— …Но лучше всего я действую в одиночку, — закончил он, выходя на крыльцо.

Старая миссис Перрайн, случайно проходившая мимо, окинула Ральфа острым взглядом, но ничего не сказала. Он подождал, пока она пройдет чуть дальше по тротуару, — в это утро он не чувствовал себя способным на разговоры с кем бы то ни было, и уж менее всего с миссис Перрайн, которая в свои восемьдесят два все еще умела отыскивать для себя стимулирующую и общественно полезную работу для подразделений морской пехоты на Паррис-Айленде. Ральф делал вид, что изучает паукообразное растение, свисавшее с крючка под карнизом крыльца, пока она не отошла на безопасное, по его мнению, расстояние, а потом перешел через Харрис-авеню и зашагал к «Красному яблоку», где и начались настоящие беды.

Он вошел в магазин, вновь раздумывая над эффектным провалом эксперимента с «отложенным сном» и спрашивая себя, не являются ли советы в библиотечных книгах всего-навсего элитарной версией все тех же народных средств, которыми все его знакомые, казалось, просто-таки жаждали поделиться с ним. Это была неприятная мысль, но Ральф счел, что его мозг (или сила, находящаяся за мозгом, которая на самом деле и устраивала эту медленную пытку) уже посылал ему сообщение, куда более неприятное: У тебя есть окошко сна, Ральф. Оно не так велико, как было когда-то, и, кажется, с каждой неделей становится все уже, но лучше скажи спасибо за то, что имеешь, поскольку маленькое окошко лучше, чем никакого. Теперь ты ведь понимаешь это, не так ли?

— Да, — пробормотал Ральф, идя по центральному проходу к ярко-красным коробкам с супами. — Я это прекрасно понимаю.

Сью, продавщица, работавшая во вторую смену, весело рассмеялась.

— Наверное, у вас полно денег в банке, Ральф, — сказала она.

— Прошу прощения? — отозвался он не оборачиваясь; он изучал красные коробки. Вот лук… лущеный горох… говядина с лапшой… Но где же, черт возьми, курица с рисом?

— Мама всегда говорила, что у людей, которые говорят сами с собой, полно… О Боже мой!

На секунду Ральфу показалось, что она просто произнесла какое-то словосочетание — слишком сложное, чтобы его усталый мозг смог сразу ухватить его смысл… Вроде того как люди, разговаривающие сами с собой, обращаются прямо к Богу, или что-то подобное… Но тут она закричала. Он как раз нагнулся, чтобы проверить коробки на нижней полке, и крик заставил его так резко выпрямиться, что у него хрустнули колени. Он быстро повернулся ко входу в магазин, задев верхнюю полку стенда с супами локтем и сбросив в проход с полдюжины красных коробок.

— Сью? Что случилось?

Сью не обратила на него никакого внимания. Она смотрела через дверь наружу, прижав сжатые в кулаки ладони к губам и широко раскрыв свои карие глаза.

— Господи, гляньте… Это же кровь! — хрипло крикнула она.

Ральф повернулся дальше, сбив в проход еще несколько липтоновских коробок, и выглянул на улицу через грязную витрину «Красного яблока». От того, что он увидел, у него перехватило дыхание, и ему потребовалось несколько секунд — может быть, пять, — чтобы понять, что избитая, окровавленная женщина, бредущая пошатываясь к «Красному яблоку», — это Элен Дипно. Ральф всегда считал Элен самой хорошенькой женщиной западной части города, но сейчас ее никто не назвал бы хорошенькой. Один глаз у нее распух и закрылся, у левого виска виднелся глубокий порез, который уже начинал затягиваться отвратительной опухолью вокруг свежей ссадины; ее распухшие губы и щеки были измазаны кровью, все еще льющейся из носа. Элен брела через маленькую автомобильную стоянку у «Красного яблока» к двери как пьяница; ее оставшийся зрячим глаз, казалось, ничего не видел — просто уставился в пространство.

Однако ее внешний вид все-таки ужаснул его меньше, чем то, как она держала Натали. Она несла скулящую испуганную девчушку, небрежно прижав к бедру, как могла бы лет десять — двенадцать назад тащить в школу книжки.

— Господи Иисусе, она же уронит ребенка! — завопила Сью, но не двинулась с места, хотя и стояла шагов на десять ближе к двери, чем Ральф; она просто стояла, прижав ко рту ладони и вытаращив глаза.

С Ральфа слетела вся его усталость. Он ринулся по проходу, распахнул дверь, выбежал на улицу и как раз вовремя успел схватить Элен за плечи, когда она ударилась бедром о морозильную камеру — к счастью, не тем, на котором болталась Натали, — и откачнулась в противоположную сторону.

— Элен! — заорал он. — Господи, Элен, что случилось?

— М-м-м? — переспросила она с тусклым недоумением в голосе, совершенно не похожем на голос энергичной молодой женщины, которая иногда ходила вместе с Ральфом в кино и млела от Мела Гибсона. Ее здоровый глаз уставился на него, и он увидел в нем лишь то же тусклое недоумение — взгляд, говоривший, что эта женщина не знает, кто она такая, не говоря уже о том, где находится, что с ней случилось и когда. — М-м-м? Рал? Чего?

Ребенок скользнул вниз. Ральф отпустил Элен, потянулся к Натали и успел ухватить одну из лямок ее комбинезончика. Нат заорала, взмахнула ручонками и уставилась на него огромными темно-синими глазами.

Он просунул другую руку между ножками Натали за долю секунды до того, как лямка, за которую он ухватился, оторвалась. Одно мгновение хнычущая девчушка балансировала на его ладони, как гимнастка, и Ральф чувствовал ладонью сырой бугорок ее памперса через комбинезон. Потом он подвел вторую руку ей под спинку и поднял на уровень своей груди. Сердце у него гулко колотилось, и даже теперь, когда девчушка была в безопасности у него на руках, он все еще продолжал видеть, как она падает и как ее головка, обрамленная чудными волосиками, ударяется о загаженную окурками мостовую с ужасным треском.

— М-м-м? Кто? Рал? — спросила Элен.

Она увидела Натали на руках у Ральфа, и взгляд здорового глаза стал чуть более осмысленным. Она подняла руки, протянула их к малышке, и пухленькие ручки Натали потянулись навстречу. Потом Элен пошатнулась, ударилась о стену здания и качнулась назад. Одна ее нога зацепилась за другую (Ральф увидел брызги крови на ее маленьких белых кроссовках, и все вокруг стало поразительно ярким; цвет возвратился в мир, по крайней мере на время), и она упала бы, если бы в этот момент Сью не решилась наконец выйти из «Красного яблока». Вместо того чтобы упасть, Элен привалилась к раскрывшейся двери магазинчика и застыла, как пьяный у фонарного столба.