Особняк - Иезекииль Бун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А это, в свою очередь, означало, что вся власть находится в руках Билли.
Шона всегда пугала мысль о том, что Билли может иметь власть над ним.
И вот они отрываются от взлетной полосы в Балтиморе и направляются на север, в Кортаку, а затем еще дальше на север, туда, где он оставил двадцать три месяца своей жизни, туда, откуда он ушел ни с чем.
«Кроме Эмили», – виновато подумал он.
Они направлялись в особняк Игл, находящийся в тридцати минутах езды от Уиски Ран, – туда, где его ждала Нелли. «Нет, не совсем Нелли», – подумал Билли. Шону ни за что не удалось бы взломать ее, иначе Билли сейчас не сидел бы в этом самолете, который Шон использовал, чтобы компенсировать размеры члена. И Шон боялся, он был в ужасе!
Это было нечто. После всего их совместного прошлого; после хижины по соседству с полуразрушенным особняком; после всего, что случилось с Такатой, а затем и с Эмили; после всех секретов, что они хранили; после судов; после всего этого они снова здесь – направляются туда, где все началось. И теперь Билли – единственный, кто может решить проблему, а Шон пытается понять, как взять все под свой контроль. «Как говорится, – подумал Билли, – все новое – это хорошо забытое старое».
Стюардессы подали завтрак с апельсиновым соком. Свежий омлет, который они приготовили на бортовой кухне в передней части самолета, лепешки из местной пекарни, свежие фрукты и такой густой йогурт, что Билли даже не понял, что перед ним, и задал этот вопрос стюардессам. Все было подано на хрупких фарфоровых тарелках с тонкими каемками, рядом с которыми лежали тяжелые столовые приборы. Можно было подумать, что Билли завтракает не в двенадцати тысячах метров над землей, а в роскошном отеле или в особняке Игл во времена его расцвета.
Полет был недолгий, едва ли больше часа. Билли успел прочесть газету на планшете от Eagle Technology, который ему предоставила одна из стюардесс, а Шон попеременно то звонил по телефону, то яростно печатал ответы на электронные письма.
– Извини, – сказал он. – Если мы хотим освободить остаток дня, нужно разделаться с этим дерьмом.
В какой-то момент вошел второй пилот и сказал, что они скоро будут пролетать над Кортакой.
– Они знают, что нужно мне об этом напомнить, – пояснил Шон. – Люблю бросить взгляд на город.
Билли смотреть было не на что. Деревья, город и озеро. А что это наверху, на холме? Кампус? Может, ему удастся разглядеть маленький футбольный стадион, а может, и нет. Они слишком высоко, чтобы различить детали. Билли хотелось верить, что это действительно Кортака и они пролетают над университетом, но, в сущности, они могли находиться где угодно.
– Было бы куда разумнее затеять стройку недалеко от Кортаки, – сказал Билли.
– У меня были такие мысли, но ты сам все поймешь, – отозвался Шон. – После начала работы над проектом я сам не мог в это поверить. Когда мы закладывали фундамент, я каждый день говорил себе, что это нелепо, но есть что-то в Уиски Ран и особняке Игл, что не выпускает меня из своих когтей. Впрочем, все это время, даже считая это безумием, я знал, что поступаю правильно. Старый дом будто взывал ко мне. Я не мог поступить иначе. Впрочем, это уже не старый дом. С тех пор как мы жили там, все изменилось. Сам увидишь. Есть вещи, от которых нельзя избавиться.
Билли психанул, услышав эти слова. «Сам увидишь». Не переживай, Билли, Шону виднее. Но после секундного размышления он задумался, что же его волновало на самом деле: снисходительный тон Шона или же осознание того, что он возвращается в особняк Игл. Возможно, от старых кошмаров нельзя избавиться.
Самолет накренился и пошел на снижение. На самолете Шона они за каких-то пару минут преодолели тридцать миль, отделявшие Кортаку от Уиски Ран.
Где-то далеко – настолько, что, возможно, это был обман зрения, – Билли увидел мелькнувшую блестящей лентой реку Святого Лаврентия, но в основном местность была покрыта лесами. Пока самолет плавно снижался, постепенно сбрасывая скорость с восьмисот до шестисот, четырехсот, а затем трехсот километров в час, Билли глядел на фермы с обнажившими землю пашнями и змееподобную резко очерченную границу лесов, которую прорезали линии электропередачи, возвышающиеся над горизонтом. Но смотреть особо было не на что. Широкая четырехполосная автострада превращалась в тонкие извилистые двухполосные дороги: на протяжении долгих миль только они указывали, что в округе есть люди.
– С воздуха Уиски Ран не увидишь. Он стоит вплотную к лесу, поэтому, пока не приземлимся, видно будет только деревья. А затем, думаю, тебе не нужно объяснять, что делать: придется проехать еще пятнадцать миль от города до особняка, – сказал Шон. – Хочешь, попрошу сделать кружок, чтобы ты смог оценить обстановку с высоты? Уиски Ран и особняк Игл с воздуха выглядят вполне эффектно.
Билли был не против. Ему хотелось, чтобы Шон попросил набрать высоту, взмыть в воздух и описать широкий круг: так он сможет разглядеть дорогу, которая, как ему было известно, ведет из города в имение Шона. Так он увидит, как выглядит реконструированная версия особняка Игл с высоты нескольких сотен метров над землей. Он с трудом сопротивлялся порыву, потому что это было не просто желание осмотреть местность с высоты. Нет, стремление остаться в воздухе было продиктовано чем-то иным, чем-то более масштабным.
На самом деле Билли хотелось упасть на колени и молить Шона отдать приказ развернуться, улететь обратно в Балтимор: там он сможет сесть на другой самолет, отправиться прямиком в Сиэтл, к Эмили, и вернуться к своей дерьмовой работе уборщиком в фитнес-клубе. Он был готов пойти на это. Он действительно мог вернуться к ночным сменам, протиранию велотренажеров и беговых дорожек, отмыванию матов водой с дезинфицирующим средством, пахнущим сосной, и чистке зеркал полотенцем, которое скрипит при соприкосновении со стеклом. Билли бы не стал жаловаться на то, что, несмотря на смертельную усталость, ему приходится торопиться домой: он должен был успеть вернуть Эмили машину, чтобы она поехала на работу. Они бы наконец взяли себя в руки, объявили о банкротстве, отказались от кредиток и начали все сначала. О боже, он готов был пойти на все это, только бы не приземляться, не спускаться с трапа, не садиться в машину и не ехать туда, где он провел столько времени, живя в хижине и работая над идеей, которую у него в конечном счете украли.
Билли внезапно затрясся, безумно боясь того, что произойдет, когда он через парадную дверь войдет в новый перестроенный особняк Игл. Он не знал, что случится, но понимал, что этого стоит бояться. Земля раскалится и разверзнется под ногами, мертвые восстанут из своих могил, снедаемые жаждой мести. Он увидит сточные трубы, по которым текут кровь и желчь, и услышит грохот по ночам. А из-под кровати будут выглядывать жуткие цепкие когти и зубы. О боже! Билли почувствовал, как по спине потек пот. Все это там, внизу, ждет его: неописуемые ужасы томятся, томятся и томятся в ожидании.
– Они могут сделать кружок, если я им велю. Это одно из преимуществ собственного самолета, – сказал Шон.
Испуг, от которого он чуть не наложил в штаны, растаял так же быстро, как и появился, и Билли покачал головой.
– Нет, – сказал он. Ему не нужны подачки Шона. – Не надо.
Через несколько минут они приземлились.
– Аэропорт все еще в работе, – произнес Шон. – Здания будут готовы к следующему лету. Мы могли бы воспользоваться аэропортом Кортаки, но ехать в машине несколько лишних километров – дополнительный геморрой. Взлетно-посадочная полоса достаточно длинная, чтобы посадить практически любой самолет, и мы пользовались ей для перевозки тех материалов для строительства, которые невозможно было доставить в срок на фурах. Как только закончим с домом и участком, займемся обустройством вплотную. Аэропорт должен соответствовать запросам тех, кто будет сюда прилетать. В главном здании разместим экспресс-кафе и комнату отдыха класса люкс, а также помещение для пилотов
