Флетч и вдова Бредли - Грегори Макдональд

Когда Мокси и Флетч появились на сцене, остальные актеры и технический персонал впились в нее взглядами, профессионально оценивая, как она идет, как останавливается. Только режиссер поспешил ей навстречу.

– По крайней мере, ты жива, – подвел итог режиссер. – И ты здесь. Мы должны благодарить судьбу за ее маленькие подарки.

– И я выучила мою роль, – словно маленькая девочка, просюсюкала Мокси. – Пол, я думаю, это прекрасная пьеса.

– Насколько мне известно, автора ты увидишь только завтра, – ответил на это режиссер. – Он уже прилетел из Нью-Йорка, но заявил, что валится с ног от усталости. Я подозреваю, что сейчас он на телевидении. Пытается заполучить там работу, – режиссер, вскинув брови, повернулся к Флетчу. – Это тот парень, которого ты хотела мне показать?

– Это Флетч, – представила Флетча Мокси. – Ты же сказал по телефону, что не в восторге от Сэма...

Режиссер отступил на шаг, брови его все еще не спустились с середины лба, оглядел Флетча с головы до ног, потом с ног до головы, словно намеревался заказать ему костюм.

– Симпатичный мальчик. Естественный. Полагаю, ваши тела подходят друг другу.

– Подходят, – подтвердил Флетч.

– А нагота тебя не смущает? – спросил режиссер.

– Я таким родился.

– Но не на сцене. В отличие, к примеру, от Мокси. Как поживает драгоценный Фредди Муни, твой нестареющий папаша?

– По-прежнему не стареет.

– Но, клянусь Богом, разве он не моется? – режиссер вновь смотрел на Флетча. – Я понимаю, некоторых грязь возбуждает, но их не хватит, чтобы заполнить зал да еще при таких ценах на билеты.

– Я грязный? – спросил Флетч Мокси.

– Грязный, – подтвердила Мокси. – И потный.

– Клянусь, что приму душ осенью.

– По правде говоря, он фанат чистоты, – пояснила Мокси. – Но так уж вышло, что по пути в театр, он...

– Он что? – переспросил режиссер. – Прополз по городской свалке?

– Он спас жизнь женщине, – ответила Мокси. – Дело нелегкое, ему пришлось попотеть.

– А играть он может? – обеспокоился режиссер.

– Нет, – твердо ответил Флетч. – Абсолютно.

– Как приятно это слышать. Наконец-то, я услышал в Калифорнии новую для меня фразу: «Нет, я не могу играть». Если вы серьезно претендуете на главную мужскую роль в пьесе «В любви», мистер Флетч, или как там вас звать, вы должны знать, что вам придется появиться на сцене обнаженным не один раз, а два. И я прослежу, чтобы вы мылись перед каждым спектаклем. А уж потом делайте все, что хотите.

Флетч повернулся к Мокси.

– Мокси, дорогая, как все это понимать?

– Расскажи ему, какой ты великий актер, Флетч.

– Я вообще не умею играть.

– Чепуха, – отмахнулась Мокси. – Ты играешь всю жизнь.

– Никогда.

– Тебе нужна работа, Флетч.

– Только не такая.

– Будет очень забавно. Ты и я.

– Это будет ужасно.

– Все равно тебе больше нечем заняться.

– Чем заняться у меня как раз есть.

– Чем? Брать интервью у других покойников?

– Мокси!

– Как бы то ни было, – вмешался режиссер, – тебе надо познакомиться с Сэмом, Мокси. Твоим нынешним партнером. Скажи мне, что ты о нем думаешь. Эй, Сэм! – позвал режиссер.

Черноволосый, с широкими бровями молодой парень поднялся со штабеля досок и направился к ним.

– Обезьяна, – режиссер перешел на шепот. – Он ходит как подхвативший гонорею орангутанг. Массивные бедра. Нынешней аудитории они не по вкусу. Сэм, это Мокси Муни.

– Привет, – кивнул Сэм.

– Привет, – чуть улыбнулась Мокси.

– Почему бы вам не поприветствовать друг друга поцелуем? Вы будете работать вместе.

Оба, Мокси и Сэм, наклонились вперед, подставив щеку для поцелуя, ни один не хотел целовать сам. В конце концов, после некоторого замешательства, их губы едва коснулись друг друга.

– Вот так пишется театральная история, – саркастически прокомментировал режиссер.

– Я уверена, что мы отлично сработаемся, – вновь улыбнулась Мокси.

– Да, – согласился Сэм. – Я видел твоего отца в «Короле Лире». Слушай, в молодости он действительно работал в цирке метателем ножей?

Глаза Мокси превратились в щелочки.

– Сейчас полетят искры, – прокомментировал ее реакцию режиссер. – Мне надо спешить домой и занести этот факт в дневник. Для потомков.

– До встречи, – кивнул Сэм.

– В десять утра, – уточнил режиссер.

Сэм удалился за кулисы. Режиссер вздохнул.

– Так что ты думаешь? – спросил он Мокси.

– Я не думаю, – ответила та. – Я играю.

– По крайней мере, тебе хватает ума это понимать, дорогая. Как бы мне хотелось, чтобы и другие актеры не думали, что они могут думать, – режиссер повернулся к Флетчу. – Загляните к нам через пару деньков. Мне кажется, Сэм с этой ролью не справится. Не хочется выгонять кого-то за массивные бедра, но...

– Никогда, – отрезал Флетч.

– Ладно, он зайдет, – пообещала Мокси.

– Вдвоем вы отлично смотритесь. И смотрелись бы еще лучше, если б один из вас помылся. Из вас получится очень сексуальная пара.

– Извините, что заявился на вашу вечеринку с грязной физиономией, – пробормотал Флетч.

– У грязи есть свои достоинства, – признал режиссер. – Особенно, если использовать ее для выращивания тюльпанов.

– Мы можем идти, Мокси? – спросил ее Флетч.

– Мы только что пришли. Я не успела познакомиться с другими актерами.

– Мне надо принять душ.

– Ему действительно надо принять душ, Мокси. А с актерами познакомишься утром. Постарайся приехать к десяти часам. Опозданий я не потерплю, – режиссер указал на Флетча. – Отвези этого мальчика домой и хорошенько вымой его!

ГЛАВА 21

– Я оказала тебе услугу, – за вечер эту фразу Мокси повторила несколько раз.

Флетч не отреагировал.

– Флетчер?

Вопрос этот последовал после того, как они ублажили друг друга и теперь, умиротворенные, лежали на спине в темной комнате. Они приняли душ и поужинали сэндвичами с ореховым маслом, после того, как Флетч объяснил Мокси, что он не собирается становиться актером. Она терпеливо возразила, что попробовать стоит, потому что для этой роли он подходит куда больше, чем Сэм.

– Да, мадам?

– Где ты был этим утром?

– В какое время?

– Я проснулась в три часа. Не нашла тебя ни в кровати, ни в ванной, ни в квартире.

– Я уезжал. Надо было забраться в один дом.

– О господи, – вздохнула Мокси. – Ты говоришь столь убедительно, что я готова тебе поверить. И при этом утверждаешь, что ты не актер.

– Можешь не волноваться. Меня не застукали.

– Это хорошо, – Мокси потянулась, положила на Флетча руку и ногу. – Я оказала тебе услугу. Ценою в тысячу долларов. А может, и в двадцать четыре тысячи. Смотря с какой стороны посмотреть.

– Не понял тебя.

– Что ж тут непонятного? Я украла тысячу долларов. Из бумажника.

– Что? Что ты сделала?

– Это же логично, Флетч. Ты не тратишь эти деньги, хотя сидишь без гроша, потому что хочешь вернуть хозяину все двадцать пять тысяч. Так?

– Так.

– Так вот, теперь ты не можешь вернуть все двадцать пять тысяч. Потому что я взяла тысячу долларов. И сейчас самое логичное для тебя – потратить остальные двадцать четыре тысячи самому. Так?

– Ты серьезно?

– С деньгами не шутят.

– Извращенка.

– Что?

– У тебя извращенная логика.

– Отнюдь.

– Мокси, ты украла тысячу долларов, которые мне не принадлежат.

– Правильно. И тем самым дала тебе возможность потратить еще двадцать четыре тысячи.

– Это преступление. Ты преступница.

– Я – благоразумная, здравомыслящая дама.

– И что ты сделала с деньгами?

– Спрятала их.

– Где?

– Там, где тебе их не найти.

– Куда же ты их засунула?

– Тебе знать об этом не обязательно.

– И ты намереваешься потратить эти деньги?

– Если возникнет такая необходимость. Если я захочу купить какую-либо вещь стоимостью в тысячу долларов, я их потрачу.

– И на что ты готова потратить тысячу долларов?

– Пока не знаю. Наверное, что-нибудь придумаю. Я крала деньги не для того, чтобы их тратить.

– Разумеется, не для этого. Охотно тебе верю.

– У тебя такой тон, словно ты включил меня в список подозреваемых.

– Ты не подозреваемая. Ты – преступница.

– Флетчер, представь себе, что ты потерял двадцать пять тысяч долларов. Неужели ты думаешь, что кто-то будет гоняться за тобой по всей стране, чтобы вернуть эти деньги?

– Я на это надеюсь.

– Тогда ты тронувшийся умом идеалист. Совсем как Икар.

– Какой Икар?

– Тот самый, что полетел к солнцу на восковых крыльях.

– Восковых?

– Ну да. Он скрепил перышки плавящимся воском.

– А, тот самый Икар.

– Вот-вот. Полоумный Икар.

– Мокси, есть такое понятие, как моральный кодекс. На нем зиждется цивилизация.

– A y меня создалось впечатление, что ни Френк Джефф, ни твоя газета и слыхом не слыхивали о этом кодексе.

– Отнюдь. Там ситуация совершенно иная. Я, похоже, напортачил, и они меня уволили. Это вполне естественно.