Эта женщина будет моей - Александр Звягинцев

– Каридад… – произнес он. – Какое интересное имя. Наверное, древнее… Испанское?

– Испанское, – недовольно проворчал Зондер. – Что-то ты много знаешь…

Потом он вдруг едва заметно усмехнулся:

– А знаешь, что означает «каридад»?

– Нет.

– Милосердие… – осклабился Зондер. – Так что моя Каридад – само милосердие. Запомни это!

Хорошенькое имя для палача, подумал Карагодин. А дяденька у нас с чувством юмора.

– Каковы будут наши отношения? Кто будет главным?

– Ну не ты же! Вот мобильный телефон, по которому будешь получать указания лично от меня. Когда я найду это нужным. А так я буду передавать приказы через Каридад.

Зондер достал из ящика мобильник. Положил на край стола.

Карагодин встал, подошел к столу, взял телефон, задумчиво покрутил в руках. Зондер смотрел на него, как на пустое место. Человечек, конечно, страшный, подумал Карагодин. По-настоящему страшный… А «сестрица милосердия», как он сразу окрестил про себя Каридад, так и не произнесла ни слова.

Зондер взял конверт, лежавший рядом с ноутбуком, и протянул его Карагодину.

– Это твой первый клиент.

Карагодин задумчиво посмотрел на конверт, потом вопросительно на Зондера.

– Убивать никого не надо, – бесстрастно сказал тот, угадав его мысли. – Задача – последить за этим человеком. Там есть адрес его гостиницы, фамилия… Мне нужно знать о нем все – с кем встречается, когда, где бывает… Любая информация.

– А кто это?

Зондер недовольно мотнул своей круглой башкой.

– Опять вопросы! Я же предупреждал…

– Но мне все равно придется узнать, кто он.

– Такой же русский, который лезет в чужие дела, как и ты…

Карагодин открыл конверт, достал две фотографии. С них на него смотрел улыбающийся Валентин Ледников…

Глава 14

Валентин Ледников

Quand on parle du loup, on en voit la queue

Когда говоришь о волке, видишь его хвост

– Барон наверху, – строго сказала экономка. – Я сейчас доложу.

Ледников уселся в потертое уже бархатное кресло напротив камина, темная нора которого казалась подземным ходом, ведущим в неизвестность, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Как странно все складывается. Несколько дней назад он впервые увидел у этого камина темноволосую женщину, зябко обхватившую плечи руками, а сегодня он уже с головой погружен в ее жизнь, страдания и метания и при этом никак не может объяснить себе, что с ним происходит. А Немец каждый раз твердит ему, что она принесет ему огромные неприятности, и грозит выслать его в Москву от греха подальше.

Минут через десять спустился Ренн. Спускался он так медленно и осторожно, что Ледников подумал: скоро уже лестница эта будет старику не по силам. И это будет еще один сигнал, что жизнь завершается…

Однако рукопожатие у старика было довольно крепким, при этом он со значением посмотрел Ледникову в глаза, и тот на какое-то мгновение смутился – ему показалось, что старик угадал его мысли.

– Извините, мой друг, что заставил вас ждать, но мне звонил лорд Хогг из Лондона, пришлось выслушать его гневные речи…

– Что же так взволновало лорда?

Ренн уселся, устроился в кресле поудобнее и рассеянно улыбнулся.

– Он возмущался каким-то очередным судебным процессом, связанным с этой бедняжкой принцессой Дианой… Но дело в том, что я совершенно не в курсе того, что у них там творится, поэтому вынужден был слушать и поддакивать… А вот вы наверняка в курсе происходящего. Может, просветите старика?

Он еще поелозил в кресле, видимо, устраиваясь так, чтобы нажитые с годами болячки донимали его поменьше, и ободряюще кивнул Ледникову. Но тот вовсе не испытывал желания докладывать о ходе очередного судебного процесса по делу, которое уже много лет занимало весь мир, а его лично порядочно раздражало.

– Да, собственно, ничего нового у них там не творится. Очередное разбирательство, на сей раз в Королевском суде. Якобы господин Мохаммед аль-Файед…

– Я что-то запамятовал, кто это?

– Это очень богатый человек, отец того самого Доди, который погиб вместе с принцессой и был ее любовником.

– Да-да, я что-то слышал… Доди, какое неблагозвучное сочетание для русского уха. Принцесса и Доди – звучит отвратительно!

Старик недоуменно пожал плечами.

– Доди – это, как говорится, уменьшительно-ласкательное, – пояснил Ледников. – На самом деле его звали Дауд. Очень почтенное восточное имя. Так вот теперь господин аль-Файед утверждает, что раскрыл некую ужасную тайну, которая подтверждает, что принцесса стала жертвой заговора, организованного королевской семьей, спецслужбами и правительством Великобритании. Да еще с помощью ЦРУ. Кстати, французские власти он обвиняет тоже.

– Эк его понесло!

– Господин аль-Файед сыплет направо и налево такими выражениями, как «жестокое убийство», «нацисты», «семейство Дракулы», оскорбляет других женщин, называя их «крокодилихами»… И требует вызвать в суд королеву.

– Но вряд ли суд может заставить монарха появиться в судебном заседании и давать какие-либо показания, – пожевал губами Ренн. – Даже в Англии.

– Согласно британскому законодательству не может. Однако королева может принять добровольное решение и выступить на судебных слушаниях. И потому адвокаты аль-Файеда пытаются через суд оказать на Букингемский дворец давление, чтобы королева участвовала в судебном разбирательстве. По их словам, королева обладает информацией, которая «является ключевой» для установления причин гибели принцессы Дианы.

Ренн слушал его, как ребенок сказку, – с искренним увлечением, веря и не веря одновременно.

– Теперь я понимаю, почему так разволновался лорд Хогг. Он просто кипел от возмущения. – Ренн пожевал губами, а потом недоверчиво спросил: – А этот господин, который обвиняет королевскую семью, он что, действительно настолько богат, что может себе позволить все это?

Пришлось поведать старику одиссею сего незаурядного господина, обосновавшегося в Англии чуть ли не сорок лет назад и не стесняющегося теперь ставить свое новое отечество на уши.

Мохаммед Файед родился в египетском городе Александрия в 1929 году, его отец был скромным школьным учителем. Мохаммед окончил Александрийский университет и занялся бизнесом, в основном торговлей – торговал кока-колой и запчастями для стиральных машин. Исключительная деловая хватка и абсолютная нестеснительность в способах и методах достижения своих целей получили серьезное подкрепление – Мохаммед очень удачно женился на сестре саудовского миллиардера Хашогги, который подозревался в незаконной торговле оружием и был одним из основных действующих лиц в скандале эпохи Рейгана «Иран-контрас».

Причем ему было совершенно все равно, кому его поставлять – коммунистам, националистам, аферистам или революционным романтикам. Поэтому утверждали, что он вооружал и Фиделя Кастро, и доминиканского диктатора Трухильо, и самого «папу Дока»… Вряд ли Мохаммед был в стороне от этого семейного бизнеса, потому что именно тогда он «встал на ноги», однако никаких документальных доказательств его участия в торговле оружием обнаружить не удалось. Зато уже тогда он стал известен безумным тщеславием и фонфаронством. Например, источником слухов о том, что он является «старшим офицером египетской разведки», скорее всего, был он сам. То ли судьба улыбнулась Мохаммеду, то ли он сам своим звериным нюхом учуял, куда следует направить свои стопы, но скоро он сдружился не с кем иным, как с султаном Брунея, о богатстве которого даже в России поют песни и рассказывают анекдоты, и стал его финансовым советником и ведущим посредником при сделках с нефтью на Ближнем Востоке. Затем он создал крупное агентство по морским перевозкам. Теперь он мог делать миллиарды, не участвуя в сомнительных предприятиях. Мало того, Мохаммед получил от султана титул шейха, добавив к своей фамилии аристократическую приставку «аль». Так сбылась его очередная мечта – пробиться в круг аристократов.

Но этого ему показалось мало, ему надо было стать своим в «высоком лондонском кругу», и он перебрался в Англию, где купил универмаг «Harrods», знаменитый журнал «Панч», культурное достояние Великобритании, и футбольную команду. А позже он вместе с братом приобрел еще и парижский отель «Ритц», откуда его сын и принцесса отправились в свой последний путь.

– Долго ты ждешь, Господи, да больно бьешь, – чуть слышно пробормотал Ренн.

– Да уж, Бог не ангел, – в тон ему ответил Ледников. – Это совсем другое.

Попытка аль-Файеда стремительно ворваться в тесный круг подлинной британской аристократии провалилась. Хотя он очень этого хотел и очень старался.

В трудный период, во времена Маргарет Тэтчер, он убедил своего друга-султана поддержать падающий английский фунт. Еще он занимался благотворительностью и даже спонсировал королевское конное шоу в Виндзоре. Но… британское гражданство он так и не получил, что приводило его в неистовство.