Папа Карло из Монте-Карло - Дарья Калинина

– Мефодьевич – это вы? – повернулся к мужчине Ваня.

– Нет, это мой отец. Под старость папаша чудаковат стал. Сколько раз его к себе в город звал, а он все отказывался. А пару лет назад я вдруг узнаю, что отец окончательно сбрендил и дом свой продает. Я скорее к нему, вмешался и отменил сделку в последний момент.

Все происходило очень бурно и темпераментно. Здешний нотариус никогда не видел, чтобы из-за старой развалюхи ценой от силы в несколько десятков тысяч рублей разыгрывались такие шекспировские страсти. Когда братья уже сидели у нотариуса и были готовы подписать документы, примчался сын хозяина дома, который наложил строгий запрет на сделку.

– Но прописать их парни меня все-таки уломали. Не надо было и того делать.

– Значит, братья купили у вас прописку?

– Они и на нее еле-еле денег наскребли. Это отец цен не знал, а я-то знаю, что и почем! Напрасно они отца обмануть надеялись. Я им не позволил.

– Месяц Мефодьевича водкой поили, чтобы он им цену спустил, – подтвердил Николай Семеныч. – Уговорили, за копейки хотели купить. Как сейчас помню, как они Мефодьевича к нотариусу повезли. Машина у них тогда плохонькая была, ломалась часто. Вот поехали они, туда доехали нормально, все вопросы решили, а обратно сломалась у них тачка.

Пока старик рассказывал очередную часть своей саги, подруги шевелили мозгами. Выходит, всего два года назад у братьев Гусейновых было совсем мало денег. Они с огромным трудом одолели покупку постоянной прописки, им не хватило денег даже на такую развалюху, да еще находящуюся от Питера почти в двухстах километрах. И машина у них была старая, вон, ломалась часто. Как же получилось, что спустя всего год с небольшим братья так преуспели? Ведь они даже приобрели хорошее жилье, не чета этой развалюхе, и в собственность.

А старик продолжал говорить:

– Как ребята прописку получили, они сюда частенько наведывались. Нравилось им тут, шашлыки жарили, вино пили. Больших компаний с ними никогда не бывало. Девушки, одна-две, да они сами. Или кто-то один приезжал. Тихо себя вели, так чего бы я протестовать стал? Небось меня в известность не ставят, кто и что продает. А потом претензии получаются. А разве же я виноват? Ни в чем я совершенно не виноват, без вины виноватым получаюсь.

Пока дед говорил, выгораживая себя, как только можно, подруги вместе с Ваней уже шагнули в дом и теперь недоуменно морщились. Внутри было сыро, пахло плесенью. И пол под ногами так угрожающе прогибался, что сразу становилось ясно, еще чуть-чуть и доскам придет каюк. Мебель тут стояла самая задрипанная, занавески на окнах пожелтели от многолетней грязи. И все вместе выглядело неопрятно и мерзко.

Совершенно ясно, что братья за эти «хоромы» их бывшему владельцу не собирались отваливать большую сумму, которой к тому же у них и не было.

А Инга не удержалась и ахнула:

– Как же ваш отец тут жил?

– А чего? – безразлично откликнулся мужичок. – Он привычный. Всю жизнь в деревне. В город его к себе забрал, он там и помер. А тут бы небось еще бы лет пять протянул.

– И то правда, – вмешался Николай Семеныч. – В лесу или в поле не будешь жить. Крыша над головой нужна. А тут какое-никакое, но все же жилье.

Но для Рустама с Хасаном этот дом не представлял ценности в плане проживания. Они хотели купить развалюху, не удалось, просто прописались в ней и едва наскребли денег даже на такую услугу. Но потом дела у ребят неожиданно сильно поперли в гору. Они выписались из этого дома, обустроились в Питере. Но в деревню Гладь продолжали наведываться.

– Места у нас тут чудные. Река, озера. А уж леса какие! Дом можно подремонтировать, как новый будет.

Николай Семеныч рассуждал так, словно друзья собирались этот дом покупать. Но их интересовало совсем другое.

– И неделю назад братья, говорите, тут были?

– Ага. Вон и продукты оставили.

На столе валялись колбасные обрезки, хлебные корки и крошки сыра.

– Специально оставили, чтобы мышей приманить?

Но дед не торопился осуждать Рустама и его брата:

– Бабы не прибрались, с них и спрос.

А самим мужчинам разве трудно было прибраться? Всего-то и надо было, что смахнуть остатки пищи в пакет, а потом выкинуть его подальше от дома. Для такого дела много сил и ума не нужно. Но, видимо, Рустам с Хасаном подобными вещами свои мозги и руки никогда не утруждали. Дома за ними ухаживали мать и сестры. А теперь эта почетная обязанность досталась Светлане с Наташей.

– Действительно странно, почему же девушки тут не прибрались?

– Может быть, не успели?

– Или даже не смогли?

Инга с Аленой прошлись по дому и быстро убедились, что женщины в этом доме были. У зеркала лежала кем-то явно забытая расческа с несколькими волосинками в ней.

– Похоже на волосы Наташи, – заключила Алена, осмотрев находку.

А в комнате под кроватью нашлась даже женская брошка в форме стрекозки. Качественная бижутерия, но выглядевшая очень мило и симпатично.

– Ну, тут больше ничего интересного нету, – с явным облегчением произнес хозяин. – Все в порядке.

– Может, еще в баню заглянуть? – предложил дед. – Они баню топили, я видел.

Хозяин сверкнул в сторону старика сердитым взглядом. Но тот и в ус не дул.

– Пойдемте, я покажу.

И самая главная находка ожидала сыщиков в тот момент, когда они заглянули в баню. Едва они туда вошли, как сразу же уловили неприятный запах. Это была не плесень, не гниль, а что-то совсем другое.

Пол в бане был испачкан какими-то бурыми пятнами. И увидев их, старик начал неожиданно часто и суетливо креститься.

– Никогда бы не заподозрила вас в религиозности, – хмыкнула Инга.

– Так ведь кровь это, детонька, – как-то жалобно произнес старик. – Засохшая кровь.

Все сыщики уставились на пятна. Хозяин вновь вытер вспотевший лоб. А Ваня, как самый опытный, наклонился и, немного послюнив палец, потер одно из пятен с самого краю.

– Похоже, действительно кровь.

– А чья?

Но тут же у Инги прервалось дыхание. Она догадалась, чья кровь может быть на полу. Баня состояла из трех помещений. Сеней, где посетителям предлагалось раздеться. Помывочной комнатки. И собственно парной, где можно было хлестать себя веником. Но в парной не было никаких веников, зато там стоял топор, лезвие которого было испачкано все теми же бурыми пятнами с прилипшими к ним волосами. Ваня поднял свою страшную находку над головой, и Инга вскрикнула:

– Ай! Убери это!

– Так! – решительно произнесла Алена. – Ваня, заканчивай тут все заляпывать своими отпечатками. Что ты, как мальчишка, все в руки хватаешь?

– Понять хочу, что тут произошло.

– Лично мне все ясно! – отрезала Алена. – Надо вызывать полицию.

– Полицию? – уставился на нее хозяин дома. – Зачем же сразу полицию?

– Тут произошло что-то ужасное! Разве вам это не ясно? Ваня, немедленно положи топор на место. Горе ты мое, все топорище своими отпечатками заляпал. Следователь тебя за это не похвалит.

– Но я же не знал, – виновато пробубнил Ваня.

– Должен был знать. Иди сюда и ничего больше тут не трогай! Ты и так уже достаточно здесь наследил.

Ваня вышел из бани и попытался успокоить Алену:

– Тел девушек не видно.

– Они их уже похоронили!

– И земли разрытой на участке не видать.

– Мы еще не все тут осмотрели. И потом… они могли вывезти тела жертв на машине в лес и закопать уже там.

Дед, который не сводил глаз с Алены, слушая ее речь, неожиданно возмутился:

– Вы что же это? Рустама с братом в убийстве подозреваете?

– В двойном убийстве, если быть точными. Братья убили своих гостий. Обеих, я так полагаю!

– Не могло такого быть! Тихо у них всю ночь было. Никаких криков я не слышал.

– Можно убить так, что и без шума дело обойдется. Заманили девушек в баню, потом двери прикрыли, рты закрыли и порубили обеих бедняжек на части.

От нарисованной Аленой картины содрогнулись решительно все. Инге было хуже всех. Ее впечатлительная натура готовилась либо упасть в обморок, либо придумать какой-то безболезненный выход из ситуации.

– А может, – робко предположила она, – ребята живность какую-нибудь с собой привезли? Курицу там живую или барашка?

Все уставились на старика.

– Был у братьев с собой кто-то в этом роде?

Ничего такого старик не приметил. Но повторил, что никаких криков он не слышал. Ни люди, ни животные в ту ночь не кричали. Однако бурые пятна на полу не оставляли никаких сомнений в том, что тут пролилась чья-то кровь. И сыщикам было позарез необходимо точно выяснить, чья же это кровь.

– Звоним в полицию, – повторила Алена. – Другого выхода просто нет.

И она набрала номер, который дала ей Альбина Григорьевна, как говорится, на всякий случай. Алена еще тогда мысленно взмолилась к небесам, чтобы этот номер ей никогда не пригодился, а сестры бы нашлись целыми и невредимыми. Но, видно, небеса ее мольбы не услышали. Или же ее мольба сильно запоздала.