Зебра - Александр Жарден

Она увидела красный шарф на шее Зебры, который, по-видимому, поджидал ее. Он встретил ее явно натянутой улыбкой и, словно смущенный собственной неловкостью, слегка кивнул в знак приветствия.

На какое-то мгновение Камилла подумала, что муж перехватил письмо и пришел вместо Бенжамена, но Гаспар был явно взволнован и выглядел настолько необычно скованным, что она с ужасом поняла: ему теперь не до игры. Значит, она встречалась в номере гостиницы не с кем иным, как с Зеброй. В ней поднялась горячая волна стыда, потрясение было так велико, что она чуть не брякнулась в обморок: чувствовала себя голой, изнасилованной, разоблаченной. Зебра знал – с полной достоверностью, – зачем она зашла в это бистро, знал, что она изменила ему душой и телом. То, что она наставила ему рога с ним самим, дела не меняло; просто Зебра одной рукой отдал, другой взял. Руки ее дрожали, когда она упала на стул напротив любовника, который вдруг оказался ее законным мужем. Покрасневший от волнения Зебра залпом осушил свой стаканчик и долго сидел молча, сконфуженный, не смея поднять глаз на Камиллу.

Не один месяц, сама того не зная, она подкрашивалась и принаряжалась для него, чего она не делала уже пятнадцать лет. Он следил за ней, оставаясь невидимым, словно через систему зеркальных стекол без амальгамы – это позволяло ему писать письма без подписи и заниматься с ней тайной любовью; Зебра добился-таки пробуждения страсти, потускневшей с годами, ибо с самого начала этого приключения не проходило дня, чтобы Камилла не думала о Незнакомце. И теперь он жил в ее сердце точь-в-точь как Зебра в первые месяцы их супружества.

Камилла, пораженная размахом эксперимента, с досадой вспомнила, как Зебра самым подлым образом заставил ее порвать в клочки его собственные письма. Он не отступал ни перед чем. Какое-то мгновение она подумала, что он всего-навсего ловкий обманщик, ловкач, неспособный на искренние чувства. У нее возникло ощущение, что он просто играл с ней, как паук со своей добычей, соткав вокруг нее невидимую паутину и создав для нее самой мнимую свободу, а сам тем временем не переставал наблюдать за ее поведением. Кстати, Камилла лишь намного позже узнает, какими ухищрениями пользовался Зебра, чтобы описать в отправленном из Лаваля письме ее платье, в то время как сам он находился в Тулузе. Но если Зебра был демоном, он больше не был ангелом в ее глазах.

Теперь Камилла, как ей казалось, поняла всю противоречивость его души, его индивидуальности благодаря страстным письмам Незнакомца, ибо она ни на миг не заподозрила Зебру в том, что в письмах он хотел лишь показать себя в выгодном свете, дабы очаровать ее. Его двойственность шла гораздо дальше, нежели Камилла представляла себе. Она еще не знала, куда может привести его неумеренная любовь ко всякого рода задумкам.

Гаспар без всяких предисловий взял руку Камиллы и поднес к губам. Он не знал, как ей сказать, что затеял всю эту махинацию, ибо предчувствовал, что после стольких лет супружеских объятий Камилла рано или поздно заведет любовника. Вместо того чтобы дожидаться, пока острый нож разрежет брачный контракт, он предпочел принять предупредительные меры и обеспечивать жене любовные приключения без нарушения супружеской верности.

И вот сегодня Зебра льстил себя надеждой, что возродил их страсть, однако Камилла испытывала не лишенное горечи разочарование. Ей не было бы неприятно, если бы ее соблазнителем оказался Бенжамен. Ее сожаления, однако, все-таки смягчились тем, что она поняла, какую беспредельную любовь питает к ней Зебра. Камилла испытывала удивление и даже гордость, оттого что кто-то потратил на нее столько энергии, времени и изобретательности. Польщенная, она погладила его по руке. Она не сомневалась в том, что пережитое приключение – главный номер программы, которую составил для нее Зебра. Теперь, когда их любовь поднялась в заоблачные сферы, он не позволит ей потерять высоту.

Чтобы еще больше укрепить их взаимную любовь, Гаспар предложил Камилле спать в разных комнатах. Та, пораженная упорством мужа, не нашла в себе сил сопротивляться. Тюльпану и Наташе объяснили, что отец страдает бессонницей и мешает матери спать, и в тот же вечер Гаспар устроил себе ложе в одной из комнат для гостей в другом конце коридора на том же этаже. Таким образом, когда голубок хотел приласкать горлицу или наоборот, достаточно было встать, пройти по коридору и навестить свою пару в уютном гнездышке; но очень скоро Зебра усовершенствовал этот порядок.

Он заметил, что в паркете коридора, как и в гостинице, есть отставшие планки, которые под его тяжестью производят скрип, который можно услышать через переборку. Навострив уши, Камилла всегда могла заранее узнать о приходе мужа.

Замысел Зебры сводился к тому, чтобы заставить Камиллу вновь переживать волнение, сходное с тем, которое она испытывала в седьмом номере низкопробной гостиницы, когда в первый раз услышала поскрипывание паркета под ногами Незнакомца.

Таким образом, в следующие вечера Зебра доставлял себе злое удовольствие, нарочно заставляя петь планки паркета. Но Камилла не пожелала принять участие в игре. Чтобы сомкнуть глаза и уснуть, она стала затыкать уши ватой, в то время как Зебра трудился часами, наступая на ослабевшие планки паркета в коридоре. Однажды он зашел к ней и обнаружил, что она спит, как говорится, без задних ног и сладко посапывает. Зебра обиделся, разволновался, вернулся в свою спальню, но заснул не скоро.

Лишь через неделю Камилла согласилась не затыкать ватой уши: надеялась, что отучила Зебру от пустого занятия. Но не успела она улечься, как снова услышала поскрипывание пола в коридоре. Разозлившись, Камилла уже готова была снова заткнуть уши, но тут по телу ее прошла дрожь, и она принялась размышлять. В конце концов, ей ничего не стоит подыграть Зебре; не надо будет притворяться, что спишь, когда он войдет в комнату, не то он, чего доброго, посчитает ее дурочкой.

И вот Зебра прошел по темному коридору до двери комнаты Камиллы, повернул обратно, снова сделал пол-оборота и снова подошел. Это возвратно-поступательное движение, знак нерешительности, действовало на нее как нежная ласка, неопределенная и потому особенно ценная. Само ожидание вызывало у нее больше волнения, нежели предвкушаемые объятия, которых, впрочем, в тот вечер не было, ибо Зебра довел истязание жены до того, что в конце концов вернулся спать к себе.

Такая процедура установилась надолго. На третий или четвертый вечер Камилла рассчитывала, что Зебра наконец уступит зову плоти. Он к ней не прикасался уже десять дней – наверняка из удовольствия знать, что она его ждет. Стоя в коридоре, он наконец чувствовал, что Камилла в его власти, наслаждался тем, что живет такой же полной жизнью, как герой какой-нибудь пьесы. В какой-то момент подумал, что он ничем не хуже Ромео: неделю за неделей вышагивал взад-вперед по коридору, наступая на скрипящие планки.