Post-scriptum (1982-2013) - Джейн Биркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стала волноваться за Кейт, когда она попросила меня прийти на ее дефиле 17 декабря. 14-го она еще не была уверена, что ее отберут для участия в нем, но, поскольку это был мой день рождения, я попросила Патриса Шеро отпустить меня днем 17-го, и он, вот ангел, согласился. На самом деле я просила из-за Кейт, но в тот же вечер была премьера у Шарлотты, и мы пошли туда тоже. Так вот, только придя в демонстрационный зал, я поняла, насколько престижно участие в этом конкурсе, где Кейт была самой юной. Это было очень волнующе, финансировали мероприятие Соединенные Штаты, Италия, Испания, Франция и Япония совместно с Air France. Кейт взяли в последнюю минуту. Poor[67] Кейт очень нервничала, я бы тоже нервничала на ее месте. Сказать по правде, я была просто ослеплена, когда увидела манекенщицу Кейт, ступившую на подиум, и услышала, как объявили: «Presenting[68] Франция, номер 31, Кейт Барри». Я едва не лишилась чувств, увидев платье Кейт из кожи и муслина. Шикарно, оригинально, просто и элегантно. Скажу честно, я думаю, это лучшее, что было у французов, и я бы проголосовала за то, чтобы ей дали первое место. Мы с моей мамой, которая тоже пришла, чувствовали себя как владельцы скаковой лошади. 300 других студентов продемонстрировали свои платья, и жюри покинуло зал, чтобы посовещаться.
Я поняла, насколько это редкая и необыкновенная удача – быть избранной среди десяти претендентов. Мама с недоверчивостью относилась к вкусам жюри, поскольку они энергично аплодировали только один раз – платью на бретельках из шотландки, не сказать чтобы безумно привлекательному! Кейт умирала от страха. Я услышала, как председатель профсоюза, Марк Боан, сказал: «Давайте будем свободны от комплексов». Они победили в конкурсе в прошлом году, и я поняла, что в этом году победителем тоже будет француз. Прошло пятнадцать минут, я была уверена, что победит Кейт. Потом я увидела мадам Сёра. Я умоляла ее сказать мне о Кейт, она объяснила, что нет, победительница не она, но это ничего не решает, она фаворитка у Марка Б. Я очень расстроилась из-за Кейт, и мне стало совсем грустно, когда я увидела победителя – эту ужасную шотландку! Худшее американское творение было выбрано представлять Соединенные Штаты, какая-то уродливая штуковина а-ля Курреж[69] с носками в придачу. Единственная удачная вещица была у японки, но создательница была такая маленькая, что фотографам приходилось вставать на колени, чтобы ее сфотографировать.
* * *
18 января
По приезде в Вену[70], едва самолет приземлился, я попала в прошлое пятилетней давности. Ты, Ава, я, ждущая Сержа по ту сторону заграждения, за стеклом; я смотрю, как он идет ко мне. Милая Ава, ты преследуешь меня здесь, на каждой улице, я боюсь услышать звук наших шагов, увидеть твою тень или мою, потому что мне иногда кажется, что я призрак, проскальзывающий через створчатые двери до такси, бегущий по коридорам. Я даже спрашиваю себя: как, я вспоминаю о себе, которая вспоминает о тебе, дистанция во времени кажется мне слишком большой, а детали такие точные, что я с подозрением отношусь к собственным воспоминаниям. Вчера вечером мной овладело желание увидеть больницу, я стояла в этом дворе, я вышла из такси перед знакомой калиткой – кажется, это была вторая дверь направо? Если я сейчас открою дверь, то дальше поднимусь по лестнице?
Увижу ли я на первом этаже того безумного человека, который привел меня в ужас, когда я вышла из твоей палаты? Было уже очень поздно, и я искала служебную лестницу. Прежде чем попасть туда, я взбираюсь по лестницам, разум говорит мне «нет, не открывай дверь, не заходи», а ноги сами несут меня по ступенькам, они отказываются повиноваться разуму, ладони толкают створки дверей, в голове звучит «нет», и я уже начала надевать сапоги, направляясь к умывальникам, еще немного – и я бы тебя увидела. Вчера вечером я остановила кричащую память, я не стала подносить ладони к воде, не стала толкать последнюю дверь, но сегодня вечером я смогу войти, быть может, я не смогу сопротивляться. Вчера вечером я тебя видела, а потом я стерла тебя, видела твою шею, как у Марии-Антуанетты, твои красные, в лентах, волосы, я стерла тебя, я думала о чем угодно, прокручивала в голове выученный текст роли, я отталкивала тебя, но я знала, что должна вернуться, меня манит ужас, как манит вода того, кто боится утонуть, но в глубине души я жду, чтобы Жак, Лу и Мими[71] уехали. У меня свой собственный призрак.
Вчера поздним вечером мы с Жаком и малышкой Лу отправились на поиски ресторана, я не знаю ничего, кроме Sacher, Demel или каких-нибудь coffee bars[72].
Мы бродили по холоду, и тут Жак находит китайский ресторан. «О боже, ну не для того же мы приехали в Вену, чтобы есть палочками!» И мы ушли, в надежде отыскать какую-нибудь местную экзотику; в конце концов Жак увидел затрапезного вида неоновую вывеску ресторана венгерской кухни. Когда мы открыли дверь «Погребка Марты», до нас донесся пугающий звук лифта, еще больше нас напугало то, что внутри играл настоящий оркестр! Мы прошли мимо пустых столиков, отделенных друг от друга перегородками, смотрящих в просторный зал, где было много пластика и украшений, оставшихся еще с Нового года. Было впечатление, что мы попали в какой-то шпионский фильм, все лица казались вышедшими из «Третьего человека»[73], предатели и двойные агенты весь вечер мелькали у нас перед глазами; а еще там была толстая дама в коротком платье, с пышным бюстом, в высоких сапогах на молнии и в меховой шапочке, как у английского солдата караульной службы, в большой красной руке она держала маленькую дамскую сумочку на цепочке. У нее было отвратительное лицо и блуждающий взгляд, своего места она, похоже, не имела и время от времени подсаживалась к невысокому мужчине, с которым пришла, а потом и к хозяину заведения с мерзким лицом, который принес мне Лу и с раздражением спросил, говорю ли я по-немецки; я ответила, что, судя по тому, что он хочет мне сказать, в этом нет необходимости! Дама в меховой
