Журнал «Вокруг Света» №6 за 2003 год - Вокруг Света

Словно по иронии судьбы, момент создания Инспекции совпал с очередным обвалом подземных перекрытий на улице Денфер в 14-м округе, который привел к человеческим жертвам. А потому задача, стоявшая перед инженерами и архитекторами, проводившими работы по укреплению подземных галерей, была настолько насущной, что работы эти не прерывались ни в бурные и кровавые годы Французской революции, ни позже, во время событий 1870—1871 годов. Надо сказать, что необходимость контролировать состояние парижских подземелий не потеряла своей актуальности и до сих пор, так что Инспекция существует и поныне.

Тогда же для составления детального плана сети подземных галерей необходимо было прежде всего установить, какие улицы, церкви или другие строительные и инженерные объекты находятся на поверхности над каждой подземной галереей. Задача эта была не из легких, поскольку, если таблички с названиями улиц появились в Париже в 1728—1729 годах, то нумерации домов в городе не существовало вплоть до 1778 года. То есть фактически получалось, что грандиозные работы как по наземной, так и по подземной нумерации велись одновременно.

На перекрестках подземных галерей вешали таблички с названием проходящей сверху улицы, а в том случае, если на пути встречались две параллельные галереи, идущие вдоль одной улицы, указывалась сторона улицы по отношению к солнцу, то есть сторона либо восходящего солнца, либо – заходящего. Под наиболее значимыми, в религиозном и общественном отношениях, зданиями на стенах подземных галерей выбивали символ французской монархии – цветок лилии. После Революции прежняя система нумерации была, правда, отменена как монархическая и практически все цветки лилии были уничтожены. Однако до наших времен в парижских подземельях все же сохранилось около 150 таких королевских знаков, видимо, потому, что часть из них находилась в малодоступных местах, а часть – была бережно скрыта от глаз толпы роялистски настроенными рабочими подслоем глины.

Приблизительно в то же время в рамках неустанной борьбы революционного народа с религией из названий улиц – как наземных, так и подземных – было убрано все, что могло вызывать религиозные ассоциации. Иногда улицы просто переименовывали, а иногда из них “изящно” убирали некоторые лишние слова. Например, улица Сен-Жак (Святого Жака) стала улицей Жак и так далее.

Начиная с 1805 года стала вводиться существующая и поныне система деления нумерации одной стороны улицы четными цифрами, а другой – нечетными. Подобным же образом нумеровались и все проводимые работы. На каждой вновь возведенной укрепляющей стене стояли цифры и буквы, которые человеку непосвященному могли показаться весьма загадочными. Хотя в действительности всего-навсего указывались номер проводимых работ, дата и инициалы главного инженера. Некоторую путаницу в восприятие этой системы, конечно, вносило то обстоятельство, что с 1794 по 1806 год даты, естественно, указывались по революционному календарю, который вел летосчисление от первого года революции. Однако, справедливости ради, нужно отметить, что некоторые революционные нововведения с успехом выдержали испытания временем.

Введенная во время Французской революции метрическая система прижилась не только во Франции, но и в большинстве стран мира. Хотя в свое время перевод всех подземных и наземных измерений из старой системы в новую потребовал немало усилий и времени. Причем производился он с такой тщательностью, что дело порой доходило до таких курьезов, как, например, указание одной тысячной миллиметра при измерении глубины колодца.

Почти в то же самое время, когда была создана знаменитая Инспекция, парижские каменоломни, получив еще одно, новое назначение, обрели и новое имя. Связано это было с другим царством тьмы, еще более далеким, чем бесконечные парижские подземелья, – царством смерти. В отличии от языческих убеждений древних римлян, устраивавших некрополи на пустынных территориях вне населенных городов, христианская традиция требовала захоронения усопших на священной, прилегающей к церкви, земле. Таким образом, христианские кладбища повсеместно располагались в центре населенных пунктов. В Средние века высокий уровень смертности стал причиной того, что все кладбища, находившиеся в черте Парижа, оказались донельзя переполненными. Эту ситуацию крайне серьезно отягощали эпидемии чумы, которыми столь богата история Франции.

Например, на кладбище Невинных, которое функционировало с XI века и находилось всего в нескольких сотнях метров от Лувра, уровень поверхности внутри кладбищенской ограды был на 6 метров (!) выше уровня тротуаров всех прилегающих к нему улиц. Там были, конечно, индивидуальные захоронения, но в основном общие, когда в одной могиле могли быть погребены до 1 500 человек. А потому к концу XVIII века ситуация стала настолько взрывоопасной – и с санитарной, и с криминальной (кладбища привлекали не самую добропорядочную публику) точек зрения, что назрела необходимость в принятии самых безотлагательных мер. В 1763 году парламентом Парижа был издан указ о запрете захоронения умерших внутри крепостных стен города. Но окончательно это решение стало воплощаться в жизнь лишь в 1780-м, когда стена, отделявшая кладбище Невинных от домов, расположенных на соседней улице – рю де ля Линжери, не выдержав давления изнутри, обрушилась, заполнив подвалы домов останками умерших и чудовищным количеством грязи и нечистот. Оказалось, что знаменитая русская поговорка о мужике, который, пока гром не грянет, не перекрестится, в той же мере применима и к королям, по крайней мере, французским.

Помимо же всего этого, в центре Парижа катастрофически не хватало хоть сколь-нибудь свободных площадей, в том числе для строительства рынка, что сообщало операции по закрытию и переносу кладбищ весьма насущный экономический интерес. И поскольку процесс этот по времени совпал с началом больших работ в парижских каменоломнях, обширные подземные пространства было решено использовать для перезахоронения останков усопших, накопившихся за долгие годы существования кладбища.

В 1785 году Государственный совет постановил перенести кладбище Невинных в бывшие каменоломни Томб Иссуар, находящиеся вне черты города. Подземные “загробные хоромы” должны были быть оборудованы соответствующим образом – их надлежало украсить христианской символикой и соответствующими моменту фразами, напоминающими возможным посетителям о тленности и суетности жизни и величии и неизбежности смерти. С этого же времени за каменоломнями и закрепилось название “катакомбы” (от греч. cata – “под” и combe – “могила”) по ассоциации с римскими катакомбами, служившими местом захоронения, а иногда и молений первых христиан. Однако подобное сходство названий иногда сбивает с толку посетителей, полагающих, что парижские катакомбы, как и катакомбы Вечного города, служили обителью ранних христиан, что не соответствует действительности.

Ну а тогда руководство операцией по переносу костей было возложено все на того же Гийомо, главу Инспекции. Он с самого начала планировал сделать подземные кладбища открытыми для посетителей. По его замыслу, все имеющиеся кости должны были быть сложены аккуратными валами, увенчать которые предполагалось рядами черепов. Однако наступившая вскоре смутная революционная эпоха не обошла своим “вниманием” и подземное царство. Перезахоронения стали хаотичными, останки зачастую просто сбрасывали в ближайшие шахты или колодцы, которые использовались когда-то для извлечения камня на поверхность. Также в катакомбах стали складывать тела новых умерших и казненных, что существенно осложняло подземную санитарную обстановку. Ведь изначально предполагалось перезахоранивать лишь древние останки, то есть фактически только сухие кости.

В начале XIX века под руководством Эрикара де Тюри – тогдашнего главы Инспекции, в катакомбах провели работы, во время которых был создан подземный некрополь, предназначенный для посещения широкой публики. Именно Де Тюри принадлежит “авторство” в выборе разнообразных изречений, начертанных на стенах катакомб, в том числе и встречающего посетителей на пороге: “Остановись! Здесь царство смерти!”, которое принадлежало аббату Жаку Делилю.

Со временем в катакомбах оказались останки деятелей королевской эпохи: министров Людовика XIV – Фуке и Колбера. После Реставрации монархии с кладбища Еррансис были перенесены останки Дантона, Лавуазье и Робеспьера, с Сен-Этьен-дю-Мон – Марата. С кладбища Сен-Бенуа сюда переместились кости сказочника Шарля Перро. Литературный мир “представлен” в подземельях костями Рабле (прежде захороненного в монастыре Августина), а также Расина и Блеза Паскаля (ранее они покоились в Сен-Этьен-дю-Мон). По иронии судьбы останки инициатора и организатора подземных захоронений – Шарля-Акселя Гийомо, равно как и его преемника и последователя – Эрикара де Тюри, в итоге также оказались в оборудованных ими же самими катакомбах, после того, как были закрыты кладбища Сент-Катрин и Сен-Бенуа.