Станция-призрак - Анна Калинкина

— И что, все эти годы — один? — поднесла ладошку ко рту Крыся.

Старик пожал плечами:

— Так уж получилось. Да я и раньше, прямо скажем, душой компании не был, а уж как пить начал… Конечно, иногда одиночество накатывало, так я крысу приручил. Она хоть и не говорит, а вроде слушает. Все веселее. Только ведь долго они не живут. Одна у меня померла, вторая, третья. Хорошо, что несколько лет назад на Маруську набрел. В овраге она валялась, раненая. Видно, подыхать сюда приползла. Так я ее выходил, вот с тех пор и кукуем вместе. Столярничаю вот потихоньку — одному ведь мебель из города не притащить, так, если что по мелочи. Да и не выбирался я уже давно из оврага, вроде как без надобности оно мне. Огород, опять же, завел, картошечку ращу, вино из черноплодки делаю.

— А Маруська — это кто? — спросила Нюта.

— А хрен ее знает, — безмятежно отозвался старик. — Но картошку уважает. Марусенька, не бойся! Покажись, красавица!

Из норы в углу неторопливо выползло шестиногое создание, заросшее короткой черной шерстью, больше всего похожее на помесь бульдога с осьминогом. На его круглой морде не было видно ни ушей, ни носа, и выделялись только умные карие глаза. Переваливаясь, Маруська приблизилась к старику, тот что-то ей сунул. Открылся щелевидный рот, и тварь с удовольствием принялась жевать.

— Так значит, в метро еще люди живут, — задумчиво произнес старик. — А я ведь несколько раз видел вдалеке какие-то фигуры, только подойти или окликнуть не решался. Вы не подумайте чего такого, я в покойников ходячих не верю. Покойники — вон они, лежат себе, разлагаются потихонечку, и ни один еще на моей памяти не встал. А все же осторожность не повредит. Правда, не так давно наткнулись с Маруськой на мужика прямо у себя на огороде. Но не успел я и слова сказать, а он как дернет от нас! Тоже, видно, пуганый, а может, и головой тронувшийся.

— Так это были вы? — неизвестно чему обрадовался Кирилл. — Нам про эту встречу на Сходненской рассказывали. Тамошний сталкер вас с… э… вашим любимцем за оборотня принял.

— Скажи пожалуйста! — покачал головой отшельник. — Марусь, ты слыхала?

Тварь что-то проурчала и ткнулась ему в ладонь, требуя еще угощения.

— Ну, теперь-то вы можете тоже пойти в метро жить, к людям, — после некоторой паузы предложил Кирилл. Потом вспомнил, что там творится, и замолчал на полуслове.

— Нет уж, лучше вы к нам, — покачал головой старик. — Сначала, честно сказать, горевал, что не с кем словом перемолвиться, а теперь так привык, что уж не знаю, смогу ли с другими людьми ужиться. Да и не уверен я, что Маруська там ко двору придется. У меня тут приволье. Хозяйство, опять же.

— Ну хорошо, а пауки как же? — не унимался Кирилл. — Неужели не страшно с такими соседями? Вон сколько в овраге костей валяется.

— Да уж, просто кладбище домашних животных, — усмехнулся Павел Иванович. — А пауков я не боюсь. Да и они ко мне привыкли уже, наверное, за своего считают. Я-то ведь раньше них здесь появился. Конечно, было у нас с ними по-первости несколько недоразумений, так я такой арсенал собрал, что они живо уяснили, что лучше ко мне не лезть. Да и я сам их лишний раз в искус не ввожу и во владениях паучьих без нужды не показываюсь — они ведь на открытых склонах живут, в густые заросли не суются. Так что у нас с ними, считай, двусторонний пакт о ненападении. — И старик неизвестно чему рассмеялся, да так заразительно, что даже не уловившие соль шутки ребята улыбнулись.

— Знаете что, а оставайтесь-ка вы жить у меня? — неожиданно предложил отшельник, отсмеявшись. — Места хватит, еды полно, да и вообще… — И он внимательно посмотрел на путешественников.

Что-то в его голосе насторожило Нюту. «Сам же только что говорил, что ему одному лучше…»

— Нет, спасибо, нам надо идти, — замотала головой она. — Мы и так уже столько времени потеряли, когда не в ту сторону свернули.

— Нет так нет, — до странного легко согласился старик. — Неволить не стану. Кстати, сынок, — обратился он к Кириллу, — а покажи-ка мне карту вашу.

Несколько минут поизучав листок, он покачал головой:

— Эка он заковыристо все написал! Намудрил, накрутил, ровно план генерального наступления! Дорожка-то — проще не придумаешь. Пойдете отсюда все прямо и прямо, до самой улицы Свободы, а там уже направо свернете, делов-то!

— Комендант говорил, там какой-то парк рядом и водохранилище, — припомнила Крыся.

— И совсем не рядом. Да и зачем вам вдоль канала идти? Опять заплутаете, да и места там нехорошие. Как говорил один гениальный сыщик, держитесь подальше от торфяных болот. — Отшельник как-то странно захихикал. — Там возле старой одноколейки, которая на завод вела, целые заросли венерина башмачка. Орхидея раньше такая была дикорастущая, вполне безобидная, а теперь вот, как и все, к новым условиям приспособилась. Тут, в овраге, она тоже кое-где растет, потому я и знаю. Цветочки эти лучше стороной обходить, потому как пыльцу они какую-то выделяют, от нее никакой противогаз не спасет. Кто близко подойдет, беспокоиться начинает без причины, тоска нападает. А в таком настроении недолго и глупостей натворить.

— Так вы там бывали, возле завода? Знаете, как и что там теперь? — обрадовался Кирилл, но старик как-то быстро отвел взгляд и буркнул:

— Нет, не бывал. А что мне там делать? Я вообще дальше соседней улицы не захожу…

В голосе его что-то было странное, и Кирилл с Нютой, переглянувшись, подумали: похоже, Павел Иванович зачем-то им соврал.

— Только, ребята, пешком вы до утра не дойдете, — протянул старик, продолжая разглядывать карту. — Знаете что, — он неожиданно хлопнул себя ладонями по коленям, напугав резким движением Маруську, — пожалуй, я вам мотоцикл дам.

— Ну что вы, — удивилась Нюта, — вам он, наверное, самому нужен?

— Да у меня тут наверху в гараже целый автопарк! Приводил в порядок от нечего делать. Ведь полно всякой техники на улицах оставалось, иногда вполне исправной. Раз все равно уже не нужно никому, чего ж не взять?

«Что-то тут не то. Если старик уверяет, что даже на соседней улице давно не бывал, зачем ему транспорт?»

— Ну, пошли, надевайте противогазы, — отчего-то заторопился Павел Иванович. Сам он, однако, свой респиратор держал в руке и натягивать не спешил.

— А вы что же, радиации не боитесь? — спросил Кирилл.

— Эх, малый! Я тебе так скажу: не в радиации дело. Она вся давно улетела, лет-то сколько уже прошло! Не может она столько держаться. Вон когда-то давно в Чернобыле атомный реактор рванул, так там поблизости все равно люди продолжали жить, и ничего. Но воздух у нас наверху и впрямь для жизни непригодный, а знаете, почему? Души мертвых там обитают, которых взрывом убило, и никуда им отсюда не деться. Не отпевал их никто, покойничков-то, даже помолиться за них уже некому, вот и болтаются неприкаянные, ни в рай, ни в ад. Оттого-то дышать наверху нельзя, и сколько еще так будет — никому не известно. А иначе, я вам скажу, воздух в городе был бы лучше, чем до Катастрофы. Представляете, как раньше чадили заводы, а главное — те же автомобили? Теперь все творения остановились, природа отдохнуть смогла.

Кирилл засомневался. Не мертвые же души заставляли счетчик Гейгера верещать каждый раз, как его подносили к предметам, принесенным с поверхности? Но парень счел за благо не спорить со стариком, а Нюта, уже в противогазе и с мешком за плечами, нетерпеливо топталась у порога. Они с Крысей последовали ее примеру, а вот старик защитой по-прежнему пренебрегал, бормоча: «Ничего, мы быстренько управимся».

Какими-то запутанными проходами они вышли наверх, к тому самому помещению без окон. Подойдя к воротам в торце, Павел Иванович поковырялся ключом в огромном навесном замке. Кирилла это снова озадачило: зачем старику такой замок, если людей, кроме него, тут, как он уверяет, нет? А пауки вряд ли умеют отворять тяжелые железные створки, достаточно их просто прикрыть.

Они вошли внутрь, хозяин зажег фитилек висящей на стене керосиновой лампы, и путники восторженно ахнули. Тут и в самом деле стояло несколько машин — хотя и не новых, но ухоженных — хоть сейчас садись и поезжай! Одною, миниатюрною, красного цвета, Нюта прямо залюбовалась. Почему-то она решила, что машина обязательно женская, и даже представила себя в красивом платье, мчащейся за рулем этой красавицы по залитым солнцем улицам. Впрочем, уродливая вмятина на бампере и полопавшаяся вокруг нее блестящая краска, похожая на воспалившуюся рану, вернула девушку из грез в действительность.

— И это еще не все, — похвастался старик, видимо довольный произведенным эффектом. — У меня еще в гараже через два дома отсюда кое-что припасено. А мотоцикл — вон он, у стены. Нравится?

Кирилл не отвечал. Он смотрел на следующую, после красной, машину — прямоугольную, на высоких колесах, с выдающимся вперед, точно хищная морда, капотом. Покрытую ярко-желтой, местами облупившейся краской.