После России - Фёдор Крашенинников

7. «Порто-Франко»

Митрополит Иннокентий приехал к ресторану «Порто-Франко» одним из первых. Его вежливо, но методично обыскали. Такого количества вооруженных людей в мирном городе он давно не видел. Сразу стало тревожно и неуютно.

– Заходите, ваше высокопреосвященство, как хорошо, что вы приехали! – Его проводили в освещенный зал, где почти никого не было.

Отношение с уральской властью испортил предшественник митрополита, Леонтий. Тот или не понял или не хотел понимать, что времена наступили иные, и пытался вести себя, как при Федерации. Сначала его пытались кулуарно уговорить, но он стоял на своем. Тогда уговаривать перестали и принялись душить. Тут-то и выяснилось, как шатко положение православной церкви без поддержки власти и сколько у нее на самом деле прихожан.

Прихожан оказалось гораздо меньше, чем казалось при Федерации. Хуже всего было с деньгами: того, что оставшиеся прихожане жертвовали не хватало даже на текущие нужды. В прессе шла шумная кампания разоблачений церкви и бывшего патриарха. Наружу вытащили все, что только можно было найти. То же самое происходило и на местах, так что позору тогда натерпелись больше, чем при большевиках. Подливали масла в огонь всевозможные сектанты, мстившие конкурентам за былые притеснения.

Но погорел Леонтий не на разоблаченных старых грехах. Вопреки настойчивым предупреждениям властей, он демонстративно поддерживал казачьи организации. Или он действительно думал, что эти мужики в старинной форме могут вернуть все на прежние рельсы, или это был жест отчаяния – осталось загадкой. В конце концов руководство одного из казачьих кружков было обвинено в подготовке террористических актов и переворота, всё уральское казачество разогнали, а патриарха заставили убрать Леонтия.

Сам Иннокентий был человеком тихим, аполитичным. В глубине души он был за старую Россию, но об этом особо не распространялся. Попыток наладить испорченные казачьим скандалом отношения республиканская власть не делала. Иногда его звали на официальные мероприятия, но сидеть ему приходилось в задних рядах, возле кришнаитов и адвентистов. Более всего досаждали местные власти: городские управы требовали не только оплачивать коммунальные платежи и пени, но и содержать в идеальном состоянии все церковные здания. Денег на все это не было, поэтому предписания игнорировались, что влекло за собой новые суды, новые штрафы, новые пени, новые предписания и так бесконечно. Иннокентий не знал, организованная ли это кампания или печальное стечение обстоятельств, но дела обстояли именно так, а во главе атаки всегда были депутаты от правящей партии. По сути, митрополия была банкротом давно, и юристы прямо говорили о необходимости готовиться к публичному признанию этого факта и распродаже имущества.

Иннокентий не сомневался, что банкротство и распродажа действительно могут состояться. Он слышал, мормоны на полном серьезе собирались выкупить Кафедральный собор. Собор стоял закрытым после пожара, не было денег даже на косметический ремонт, не говоря о чем-то большем. У мормонов деньги были, и они даже обращались официально, но митрополит и разговаривать с ними не стал.

Когда начались события в Рязани и Москве, Иннокентий обрадовался, но по здравому размышлению понял, что поводов для радости нет вовсе. Патриарх официально так ничего и не сказал, а по личным каналам заклинал не обострять ситуацию на местах, не провоцировать власти. Стремительно посыпалась Рижская система, и это внушало, конечно, некоторый оптимизм: а вдруг освободят и Екатеринбург? Иннокентий слишком хорошо знал историю: Колчаку взять Екатеринбург в 1918 году удалось, все обрадовались, а потом вернулись большевики и всё припомнили.

Между тем Иннокентий почувствовал неприятную возню вокруг себя и церкви каких-то подозрительных людей. В одном храме попытались заказать молебен о победе российского оружия, в другом – во здравие Владимира. К счастью, настоятели вовремя сообразили, чем это чревато. А если бы нет? А если бы пришли к отцу Адриану? Паства тоже роптала, после проповедей люди задавали вопросы, священники постоянно справлялись, как на это реагировать.

Нежданные ходоки явились и лично к Иннокентию. На прошлой неделе, после воскресной службы, к нему подошел военный и робко попросил благословения. Оказалось, что это был не кто-нибудь, а сам начальник Генерального штаба Уральской армии полковник Сорокин! Попросил об аудиенции, приехал в митрополию, пил чай, слушал жалобы митрополита, многозначительно кивал головой. Казалось, хочет о чем-то поговорить, что-то важное сообщить, но не решился. Митрополит был в сомнении: офицер пришел проверить его лояльность или же, наоборот, боится открыться ему. В конце визита Сорокин произнес вдохновенную речь о том, как несправедливо нынешнее положение церкви и выразил уверенность, что скоро все изменится. Попросил благословить, на том и расстались.

Окончательно Иннокентий испугался вчера, когда открытый сторонник Пирогова отец Виктор, не спросив разрешении, привел к нему хмурого мужичка в старинного образца камуфляже. Мужичок объявил, что он новый атаман уральского казачества, и просил благословения.

– На что благословение-то? – спросил Иннокентий, вспоминая печальную судьбу Леонтия и размышляя, чем это может грозить лично ему.

– На возрождение святой Руси! Свергнем проклятых иуд и возродим нашу Россию! Будет, как при Путине было, владыко! У нас всё готово! – Казак упал на колени и, преданно посмотрев в глаза митрополиту, добавил: – Нет сил смотреть, как церковь Божья поругаема безбожной властью!

Иннокентий испугался, но казачка благословил, грозно глядя на отца Виктора.

Приглашение на торжественный прием в День конституции оказалось очень кстати. Иннокентий с большим удовольствием пересидел бы трудное время в уголке, чтобы не вляпаться. Но раз уж, помимо своей воли, вляпался – нужно работать на опережение. Да и утренний разговор с депутатами не оставил ему выбора. Не просто так ведь позвали на этот банкет: замазать хотят, чтоб увидели, в том числе и в Москве, на каком празднике он гость. Еще и сказать что-нибудь заставят во время трансляции, не отвертишься. Может, Господь дает шанс выстроить отношения с этой властью?

Он подошел к нарядной девушке из протокольной службы и спросил:

– Можно ли мне будет переговорить с президентом? А также с господином Жиховым. Он здесь будет?

Девушка с интересом разглядывала его одеяние.

– Жихов будет, – посмотрела она в свой планшет. – Я передам ему вашу просьбу. А вот президента я вам не обещаю, он сегодня нарасхват, да и мероприятие из-за чрезвычайной ситуации будет коротким. Может быть, вас устроит государственный секретарь?