Мир, в котором я исчез - Анатолий Днепров

— Она уже на столе, — прошептал встретивший нас доктор Филимонов.

— Вот ткань.

— Я сейчас позову нейрохирурга Калашникова.

Вышел профессор Калашников, высоко подняв руки.

— В каком состоянии ткань?

— Она свободно плавает в физиологическом растворе.

— Хорошо. Наверное, ее можно поддеть микропинцетом. Какие у нее размеры?

— Полмиллиметра на миллиметр.

— Ого, сделали с запасом! Примерно на три такие операции.

— А вы сумеете сами отрезать нужный кусочек? — не выдержав, спросил я.

Калашников был выше меня ростом и раза в два шире. Он с интересом посмотрел на меня сверху вниз.

— Мой юный друг, современный хирург должен уметь разрезать волос вдоль его оси на десять равных частей. Понятно?

Мне очень понравилось, что он, как Горький, окал, особенно в слове «понятно». Почему-то я вдруг стал очень спокойным.

Десять минут, пятнадцать минут. Я и Карпов медленно шли по кольцевой галерее вокруг операционной. Прошло еще полчаса, после еще столько же. Странно, как спокойно я себя чувствовал. Я просто знал, что это очень тонкая и сложная операция и что она требует времени…

После я бродил уже целыми часами не по галерее, а по площади вокруг клиники, поглядывая на окна четырнадцатой палаты на пятом этаже.

В один из ярких солнечных дней, когда после работы я пришел сюда, чтобы совершить свою обычную прогулку, одно из окон пятого этажа внезапно распахнулось, и в нем показалась фигура полной женщины в белом халате. Она помахала мне рукой и указала на входную дверь клиники. Как на крыльях, я взлетел наверх.

Вот и палата. Несколько секунд я в нерешительности стоял перед дверью. Вдруг она сама отворилась, и появилась веселая, добрая сестра.

— Анне только что разрешили немного походить. Иди к ней, пока нет дежурного врача.

Я смотрел в смеющиеся, радостные глаза Анны, боясь к ней прикоснуться.

— Ну! — капризно произнесла она. — Чурбан ты какой-то! Поцелуй меня скорее, а то сейчас придет Филимонов.

Мы медленно пошли вдоль стен. Я поддерживал ее за талию и в такт с ее неуверенными шагами шептал:

— Раз-два, раз-два…

После мы вышли в соседнюю комнату, обошли ее и становились у раковины. Из крана протянулась неподвижная струйка воды, застывшая, как стеклянная палочка. Для меня она стала символом вечной жизни.

Внезапно вошедший доктор Филимонов сделал вид, что нас не замечает. Ворчливо, по-стариковски он сказал:

— Сестра, когда же, наконец, вы пригласите водопроводчика починить кран?

Мир, в котором я исчез

Меня купили мертвым и вывезли к Удроппу из морга. В этом нет ничего удивительного, как нет ничего странного и в том, как я попал в морг. Просто перерезал себе вены в ванной комнате гостиницы «Новый свет». Если бы не долги за номер, меня не нашли бы так скоро, вернее, нашли бы слишком поздно.

Но долги были, и частично из-за них я сделал неудачную попытку отправиться в лучший мир. Мне очень хотелось встретиться там с моими недальновидными родителями и сказать им, что я думаю про них и вообще про всех тех, кто плодит детей для нашего цивилизованного государства.

Как мне сейчас известно, Удропп купил меня за 18 долларов 09 центов, причем 3 доллара 09 центов у него взяли за одеяло, в которое он меня упаковал.

Так что круглая мне цена 15 долларов.

Представляете, с какой скоростью Удропп прокатил меня от морга до своего коттеджа в Грин-Вэли! Если бы не эта скорость, плакали бы его денежки. Вместо меня ему досталось бы несвежее одеяло плюс расходы на мои похороны!

Меня оживили по всем правилам: влили три литра крови, впрыснули адреналин, куда-то накачали глюкозу с рыбьим жиром, обложили грелками и опутали электрическими проводами. Затем Удропп выключил электрический ток, и я начал дышать без посторонней помощи, а сердце забилось как ни в чем не бывало. Я открыл глаза и увидел Удроппа и рядом с ним девушку.

— Как самочувствие? — спросил Удропп, тип в белом халате, с физиономией человека, занимающегося ради собственного удовольствия убоем крупного рогатого скота.

— Спасибо, сэр. Хорошо, сэр. Кто вы такой, сэр?

— Я не сэр, а Удропп, Гарри Удропп, доктор медицины и социологии, почетный член Института радиоэлектроники, — прорычал Гарри. — Есть хотите?

Я кивнул головой.

— Принесите ему тарелку супа.

Девушка вспорхнула со стула и скрылась. Гарри Удропп бесцеремонно задрал кверху мою рубаху и при помощи шприца влил в меня какое-то химическое вещество.

— Теперь вы совсем живой, — сказал он.

— Да, сэр.

— Гарри Удропп.

— Да, сэр Гарри Удропп.

— Я надеюсь, у вас не очень развиты интеллектуальные способности?

— Надеюсь, нет.

— Где вы учились?

— Почти нигде. Кончил что-то вроде университета. Но это так, между прочим.

Про себя я решил, что Гарри меньше всего нуждается в людях с высшим образованием.

— Гм. Чему вы там учились?

Я решил, что в моих интересах ничему там не учиться.

— Играть в гольф, танцевать, ловить рыбу, ухаживать за девушками.

— Это хорошо. Только не вздумайте ваши знания применять к Сюзанне.

— А кто это?

— Девушка, которая пошла за вашим ужином.

— Уже ночь?

— Нет, уже позавчерашний день. И вообще какого черта вы задаете вопросы!

Я решил, что бывшему мертвецу неприлично задавать много вопросов Гарри Удроппу, доктору и так далее, почетному члену Института радиоэлектроники.

Сюзанна сказала:

— Вы будете участвовать в испытании модели «Эльдорадо». Кстати, как ваше имя?

— Гарри.

— Плохо. Босс не любит, когда, кроме него, есть еще какой-нибудь Гарри. Вы не ошиблись? После смерти это бывает.

— А что такое «Эльдорадо»? — спросил я.

— Это мир счастья и процветания, достатка и социального равновесия, мир без коммунистов и безработных.

— У вас это здорово получается! Как у дикторши из «Нейшнл видео».

— В «Эльдорадо» вам отводится важная роль.

— Вот как. Какая же?

— Вы будете рабочим классом.

— Кем, кем?

— Не кем, а чем. Пролетариатом.

Я подумал и спросил:

— Вы уверены, что я воскрес?

— Вполне.

— А какую роль в «Эльдорадо» отводят вам?

— Я буду обществом предпринимателей.

Сюзанна вышла, и вошел Гарри Удропп.

— С сегодняшнего дня мы вас кормить не будем. Вам придется поголодать!

— Чудесно! Вы исследуете процесс умирания от голода? — спросил я. — Старо. И все же — как я буду питаться?

— Вам нужно будет поступить на работу.

— Вы еще не выбросили одеяло, в котором меня можно увезти обратно?