Дай лапу, дружище! - Вильям Козлов

В Холмах меня ждал Варден, по которому я успел соскучиться, щенок мне совсем был не нужен. Я решил подвезти его до первой деревни и там выпустить. Найдутся добрые люди, подберут. На вид щенок был очень симпатичный: пушистый, лапы толстые, мордочка смышленая. И этот проницательный взгляд. Я так и сделал. Остановился у последнего дома, вынес щенка из машины и поставил на обочину. Он удивленно посмотрел на меня и обидчиво тявкнул, — щенок явно не понимал, почему я его здесь высадил? Подбежал ко мне, поднялся на задние лапы и преданно лизнул руку.

Я со вздохом сел в машину и поехал. Щенка я вытащил из пруда, а на душе что-то было не радостно. В зеркало заднего обзора я увидел, как серый пушистый мячик что есть духу припустил вслед за машиной. С обочины он перешел на асфальт. Бежал он, смешно раскидывая толстые лапы и высунув красный язычок. Уши поднимались и опадали. Наверное, он тявкал, потому что маленькая пасть открывалась и закрывалась. Я прибавил скорость, щенок сразу отстал, но продолжал бежать, не отрывая взгляда от машины. Скоро он слился с дорогой и я потерял его из виду. Проехав с десяток километров, я все еще явственно представлял себе, как он, маленький, беззащитный, бежит по кромке шоссе, а совсем рядом проносятся огромные рычащие машины… Его укоризненные желтые глаза с упреком смотрели мне прямо в душу…

Резко затормозив, я развернулся на шоссе, пропустив два встречных КамАЗа, и, терзаясь сомнениями — не попал ли щенок под колеса? — помчался назад. Я увидел его на обочине, он бежал мне навстречу. Увидев мою васильковую «Ниву», он сразу узнал ее, остановился и, смешно присев на задние лапы, раскрывал и закрывал маленькую розовую пасть, очевидно радовался, что я вернулся за ним. Лая из-за шума мотора я не слышал. Я взял его на руки и посадил на сиденье рядом с собой. Иначе я поступить не мог. В благодарность за это щенок облизал мне руки и, прижавшись к моему колену, сразу же уснул.

Вот таким образом Джим оказался у меня. Он сам меня нашел на почти пятисоткилометровом отрезке шоссейной дороги Ленинград — Киев.

Уже потом я не раз думал: лучше бы я тогда не останавливался у того заросшего ряской, грязного придорожного пруда…

Любая собака неумолимо входит в жизнь человека, если он взял ее к себе. Бывает, мужчина и женщина проживут вместе десяток-два лет, а потом навсегда расстанутся и станут чужими. Собака для человека никогда не станет чужой, даже если ты с ней расстался. Конечно, есть люди, которые, подержав в городе собаку, потом, когда она становится для них помехой, с легким сердцем продают ее или усыпляют в ветлечебнице. Таких людей мало. Это жестокие, безжалостные представители людского рода, лишенные многих важных человеческих чувств. По экранам прошел фильм «Белый Бим Черное ухо». Мы видели, какие встречаются на пути преданной собаки разные люди. Равнодушные, подлые, жестокие, симпатичные. И ведь хороших, добрых людей гораздо больше! Умная собака может у любого человека пробудить самые лучшие чувства, я бы даже сказал, сделать его лучше, благороднее. Да и глупая собака не принесет вреда. Она будет в меру своих возможностей любить хозяина, будет предана даже плохому человеку. Так уж устроена собака: человек для нее все. Собака служит человеку и не требует за это никакой платы. Служит искренне, до конца, готова за него жизнь отдать. И надо быть очень плохим человеком, чтобы этого не чувствовать. Есть и хорошие люди, которые не любят собак. Но это от незнания их. Стоит собаке появиться в доме даже убежденного противника животных, и он скоро полюбит ее и не захочет ни за что расстаться.

Среди людей искреннего преданного друга не так-то просто найти, любая собака может стать другом даже для человека с очень трудным характером. Собака не только преданна, но благородна: она прощает людям любые их недостатки, слабости. И никогда не предаст. До самой своей смерти. К сожалению, мы, люди, не всегда можем похвастать такими качествами.

Джим мне был не нужен. Больше того, я не хотел к нему привыкать, не хотел, чтобы и он ко мне привык. Все равно ведь придется осенью отдавать его кому-нибудь до будущего лета. Я не имею возможности постоянно жить на одном месте. Меня в любое время могут вызвать в Москву или Ленинград. Такая моя профессия. И я должен буду, все бросив, поехать, а в доме больше никого нет, с кем бы я мог оставить собаку. Вардена я пристроил, и, кажется, удачно. А кто возьмет на время Джима? У деревенских свои собаки, и чужаки им не нужны. Но Джим жил у меня, и я чувствовал себя ответственным за его дальнейшую судьбу.

Осенью забрал его мой самый близкий друг, артист Калининского облдрамтеатра Николай Бутрехин. Раньше он никогда не держал собак, но, приехав ко мне в отпуск, полюбил Джима и решил взять его с собой в Калинин. Конечно, я не возражал. За месяц в Холмах и Джим привязался к Николаю.

Мы оба были уверены, что это овчарка. Однако уши у Джима поднялись лишь до половины, хотя по окраске он был вылитой овчаркой. Мы заглядывали в книги, спрашивали людей, дескать, когда же встанут торчком уши у нашего Джима? Говорили нам разное, но уши не вставали да и все тут. Правда, иногда на время вставали торчком, когда он лежал на боку. Но он и с полустоячими ушами был на редкость симпатичным.

Все разъяснилось, когда мы привели Джима в ветлечебницу, чтобы зарегистрировать и сделать ему укол против чумы и бешенства. Ветврач авторитетно заявил нам, что уши у Джима никогда не встанут, потому что он помесь. Не чистая овчарка, разве мы этого сами не заметили? У овчарки совсем другой экстерьер. Помесь овчарки и гончей. Лицо у моего друга стало удрученным, он мне рассказывал, что в их доме на улице Горького трое держат породистых собак: сенбернара, лайку и колли. Он представлял себе, как будет гулять по набережной Волги, а собаки будут носиться по берегу и играть на пустынных пляжах… Примут ли породистые с родословной псы в свою компанию дворнягу? И кто из нас знал, что Джим со временем по сообразительности и уму заткнет за пояс своих высокородных братьев?… Врач заверил нас, что расстраиваться не стоит, потому что Джим симпатичный смышленый пес и еще доставит владельцу немало радости.

С унылой физиономией уехал в Калинин мой друг. Да, Джим на перроне Московского вокзала теперь выглядел в наших глазах не овчаркой, а дворнягой. Казалось, все смотрят на нас и думают: «Чего это они таскают на поводке обыкновенную лопоухую дворняжку?» Гончак подарил Джиму в наследство длинные ноги, узкую грудь и висячие уши. А овчарка — все остальное: окрас, острую морду, пронзительный умный взгляд.

Я сразу стал настраивать Джима, что его хозяин отныне Николай. Тот больше ходил с ним в лес, начал понемногу дрессировать. Джим был настолько послушный и понятливый пес, что просто поражал нас. Как говорится, все схватывал на лету. За неделю он уже научился выполнять команды: «сидеть», «лежать», «стоять», «голос». Даже мог ползать по-пластунски. Своего воспитателя он буквально ел глазами и старался все сделать как можно лучше, рад был во всем угодить. Просишь одну лапу, он сует тебе сразу две. Эта его черта меня немного настораживала. Мои чистопородные псы хотя и не были такими понятливыми — учеба им давалась нелегко, — зато не угодничали, не лезли из кожи, чтобы ублаготворить хозяина. А, скорее, наоборот, старались уклониться от занятий, срывались с места и мчались куда-нибудь подальше от площадки со снарядами. Не нравилась мне и привычка Джима, когда его за что-либо отчитывали, падать на спину и раболепно сучить лапами. Это уже было чистое плебейство!