Изгнанник - Жюльетта Бенцони

Поглощенный своими думами, он не заметил присутствия близнецов Амель, сидящих на обочине канавы, которые были одновременно укрыты изгородью и стеной дома. Адель и Адриан посмотрели вслед Тремэну, поскакавшему галопом в направлении Кетеу, откуда он собирался поехать в сторону Ла Пернель и Тринадцати Ветров.

– Любопытно, – произнес Адриан своим пронзительным и медленным голосом, – что он не поехал в сторону Ридовиля.

– Может быть, он не возвращается к себе… Или же ему не хочется ехать через Сен-Васт. Но не это самое интересное! Что, по-твоему, значит эта история с каретой, которая должна приехать за Анн-Мари? И куда она поедет?

– Может быть, она потеряла кого-нибудь, или он хочет представить ее друзьям?

– Друзьям, которым понадобилась повивальная бабка? Хочешь, я скажу, Адриан? Ты должен будешь прийти сюда утром к службе. Если тебя увидят, ты можешь сказать, что едешь в Морзалин помочь Бюто справиться с вишней… И ты сможешь также спросить у Анн-Мари, куда она направляется…

Адриан согласился с сестрой, и на следующий день немного раньше условленного времени он уже бродил около кузницы братьев Креспэн, соседей мадемуазель Леусуа. Его ожидание было вознаграждено: он увидел, как приехала карета, в которую старая женщина забралась с большой сумкой из штофа в руках, предварительно тщательно закрыв дверь своего дома.

Занятые своей шумной работой, Креспэны даже не слышали стука обитых железом колес. К тому же они не очень-то любили Адриана Амеля и не хотели, чтобы он задерживался. Того же это отношение устраивало, и он незаметно отошел, когда карета уехала, и побежал в Ридовиль, куда он прибыл запыхавшись и с «колотьем в боку», из-за которого не мог дышать.

– Итак? – нетерпеливо спросила сестра, которая убивала время тем, что шила себе юбку. – Что ты видел?

– Дай мне… отдышаться! Старуха уехала с багажом в карете, нанятой в «Большом Турке» в Валони. Я узнал кучера Фелисьена…

– Тогда знаешь, что тебе надо сделать? Через несколько дней ты повезешь в Валонь устрицы и останешься там до тех пор, пока тебе не удастся вытянуть что-нибудь из Фелисьена…– Ну вот! Ты знаешь, сколько это все будет стоить? – возразил Адриан, который был откровенно скуп, когда речь. шла не о тратах в кабаке. – И потом у меня есть работа в муниципалитете, – добавил он со значительным видом.

Его сестра нахмурила брови.

– Меня не деньги волнуют, а то, что, если я тебе их дам, ты вполне способен все пропить… Но ты прав: ты очень занят, тогда как мне нечего особенно делать. Я поеду сама!

И когда три дня спустя мадемуазель Леусуа вернулась, Адель Амель принарядилась и в свою очередь направилась по дороге в Валонь в тележке торговца морской рыбы.

Глава III МАРИ-ДУС

В то время как Адель Амель, подталкиваемая ревностью, тем более лютой, что она вынуждена была ее скрывать, бросилась по следу тайных любовных похождений Тремэна с терпением и упрямством грифа, Гийом, возвратившись домой, проявлял нетерпение в ожидании новостей от Мари-Дус, не осмеливаясь, однако, поехать к мадемуазель Леусуа, настолько ее пренебрежительное осуждение еще жгло его. Он надеялся только встретить их «случайно» – мадемуазель, саму ее повозку и осла – по дороге на какую-нибудь ферму или к какому-нибудь дому, где бы нуждались в ее услугах.

Его надежды сменялись тревогой, хотя по мере того как шло время, первые все же брали верх. Если бы было что-то серьезное, акушерка, обладая профессиональной добросовестностью и подлинным милосердием, предупредила бы его… В конце концов по истечении десяти дней он не выдержал, оседлал лошадь и поехал в Сен-Васт под предлогом встретиться там с новым мэром по поводу большого праздника, которым, как и по всей Франции, должна была быть отмечена годовщина взятия Бастилии. Действительно, чиновник муниципалитета, зная хозяина Тринадцати Ветров как человека, от природы открытого новым идеям и всегда стремящегося улучшить судьбу ближнего, хотел встретиться с ним в надежде получить от него финансовую помощь. Решив предоставить ее – при условии, однако, что его щедрость не дойдет до ушей его жены, – Гийом не рассчитывал долго задерживаться в городской ратуше, весьма близкой соседки старой мадемуазель. Так как это был рыночный день и проходил он перед окнами муниципалитета, Гийом был почти уверен, что в тот или иной момент заметит большой чепец из накрахмаленного муслина, неизменно украшенный фиолетовым бантом, который всегда отличал Анн-Мари от ее современниц. Случаю было угодно, чтобы Гийом очутился нос к носу с ней в тот момент, когда он слезал с лошади возле клеток торговки домашней птицы и отдавал повод мальчишке вышеназванной торговки.

Не желая придавать значение ее нахмуренным бровям, в которых не было заметно поощрения, Тремэн поздоровался с ней как всегда, потом взял ее за руку не допускающим возражений жестом, которому она не могла противиться, не вызвав урагана пересудов, и отвел ее в сторону:

– Как так получается, что мы не видели вас в доме со дня крестин Адама? Агнес волнуется и…

– И ты хотел бы узнать новости? Но надо было приехать за ними, мой мальчик.

– Чтобы вы выставили меня вон, как вы чуть было не сделали в тот раз?

– Уж не боишься ли ты меня?

Поверх очков она внимательно посмотрела прищуренными глазами на узкое, загорелое лицо Тремэна и залилась негромким смехом:

– Честное слово, именно так! Ты меня боишься!.. Вот и хорошо! Жаль, что этот страх не пришел к тебе пораньше! Пройдемся немного! У меня есть дело недалеко, а у тебя редкий талант – как только где-нибудь показывается твой длинный нос, уши всех кумушек поворачиваются в твою сторону!

Они сделали несколько шагов в указанном направлении мирной походкой гуляющих людей: он – размахивая шляпой, которую держал в руке, она – не сводя глаз с хорошо начищенных носков его ботинок.

– Я предполагаю,– начал Гийом, – что у вас не слишком плохие новости? В противном случае вы бы меня предупредили?

– Ты правильно предполагаешь. Она совершенно здорова, твоя прекрасная англичанка, и нет ни малейшей причины опасаться чего бы то ни было…

– Во-первых, она не англичанка, а во-вторых, я хотел бы знать, почему тогда мамаша Перье казалась такой взволнованной?

– Каким же ты можешь быть простаком! Ты не понял, что эта женщина, которая в другом отношении кажется мне заслуживающей доверия, не имеет ни малейшего желания брать ответственность на себя одну? Кроме того, даже если ты это отрицаешь, она боится, как бы постоянное присутствие «леди» не принесло ей вреда в районе, где и так много невзгод, где умы начинают бродить. И потом… она слишком красива, эта Мари, и несмотря на то, что дом ее на отшибе, ты можешь не сомневаться, что очень много людей интересуются «дамой из Овеньер», как все говорят!