Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Егор Чекрыгин

…Нет, я не обижался. Я понимал, что ребята по-другому не умеют. Их самих так учили. Но и позволять себя пинать тоже нельзя. Слабый мозг дикаря с трудом очерчивает границы между уроками иностранного языка и очередностью подхода к котлу с кашей. Позволишь пнуть себя на уроке, — будешь довольствоваться объедками, а там уж и до полного загнобления до уровня отрядного полудурка, рукой подать.

Произошла парочка драк, в которых я почти победил… ну или, по крайней мере, точно не проиграл. Правда, исключительно благодаря своей подлости, да маленькому, заранее заготовленному после драк в прежней оикия колышку. Если зажать его в кулаке, он способен наносить очень болезненные тычки по телу, а еще лучше, по бьющим конечностям твоего противника. Даже если в твоем ударе нет настоящей силы то и скользящее касание бьющей руки этим предметом под грамотным углом, способно отсушить ее напрочь. Мне про эту методу еще в Той жизни сенсэй рассказывал.

…Это было оружием чисто для подлянских разборок городской сволоты типа кастета, розочки или обломка бритвы, вставленного в подошву ботинка. Настоящим воинам, каковыми тут были все практически с рождения, подобный гаджет даже в голову прийти не мог. Как не пришло бы в голову современному командующему армией, пропив артиллерию-пулеметы-автоматы, вооружать своих солдат обрезками арматуры и велосипедными цепями перемотанными изолентой… Тут даже кинжалы, дубины и топоры считались лишь подсобным оружием. А настоящим, боевым и реально работающим в битве было копье, как минимум метров трех длиной. Так что хоть все прекрасно видели эту палочку у меня в руках, но обзаводиться подобной же не торопились считая ее не более чем колдовской штучкой-талисманом… А таких у каждого было дофига. (С меня, например, никто не осмелился снять мои цепочки и висюльки, а ведь это могло бы стать неплохой добычей. Но зачем связываться с враждебными духами?). Так что пока палочка меня выручала.

…Пока за дело не взялся Асииаак, мой непосредственный оикияоо. Когда я затеял очередную драку, а он оказался рядом, огребли оба участника.

Но не надо думать, что Асииаак влез в драку и расшвырял нас в стороны, попутно наваляв тумаков, как это бы сделал Нра’тху.

Хренушки. Он, сочетая удивительную мелодичность своего языка со свирепым рявканьем разозленного льва, построил всю оикия, вывел нас двоих драчунов из строя, поставил по стойке смирно и начал поочередно бить по морде с пофигизмом гильотины или электрического стула. Причем бил так, чтобы не калеча и не уродуя, исключительно наказать болью, не портя материал. У меня потом даже зубы не шатались, а только в голове жутко звенело… чувствовалось, что работал специалист.

…Как-то сразу стало понятно, это не драка, это наказание. И если в драке у любого участника есть хоть какие-то шансы, то наказание неизбежно и неотвратимо, как непоколебим и бесстрастен Закон.

Лицо оикияоо не отражало каких-то личных эмоций и чувств. Ни злости, ни раздражении ни садистского удовольствия. Это было лицо дрессировщика, наказывающего зверушек за непослушание. Не более и не менее. И от этого наваливалась такая дикая тоска… После такой экзекуции как-то сразу пропадало желание нарушать правила аиотееков или как-то сопротивляться этой махине под названием Закон и Порядок.

…Вот думаю, такими людьми, как мой центурион-сержант-оикияоо, и строятся Империи. Этакая хладнокровная машина по обузданию и дрессировке варваров, без всяких эмоций загоняющая дикаря в жесткие рамки армейской дисциплины и имперского порядка либо уничтожающая его. Опять же, уничтожающая без всякой злобы и эмоций, а лишь потому, что так велит Имперский Закон… или Религия… или власть Монарха. Подходит любой символ, который этот в общем не самого большого ума или величайших моральных качеств человек выбирает для себя в качестве морального императива. Свято веря в этот императив, Асииаак без страха войдет в клетку с тиграми, и даже будет жить в ней, подвергая свою ежедневную жизнь опасности того, чтобы научить тигров вести себя, как овечки… и все во имя Империи, или там монарха… Потому-то эти спокойные и равнодушные глаза наказывающего тебя оикияоо внушали куда больше страха и покорности, чем сами удары.

Впрочем, мои драки не прошли зря. Я заработал себе авторитет и уважение сослуживцев, а это уже немало… Что еще более ценно, я поднялся в собственных глазах. Выдержать драку с настоящим дикарем, пусть даже у тебя и есть подлянская приспособа, — это немалый шаг.

Впрочем, я ведь тоже не самый большой дебил в этом коллективе. Великий Дебил — да. Но не самый большой… В том плане, что если даже такие дубы, как мой добрый приятель Мнау’гхо, в свое время умудрились понимать и изъясняться на аиотеекском, то уж мне-то стыд и позор не усвоить его в совершенстве.

Я подошел к оикияоо, выбрав момент, когда он выглядел спокойными и расслабленным, и кое-как объяснился с ним, что, дескать, и сам рад бы усвоить язык столь великого народа, как аиотееки. Но хаотичное желание всех подряд меня учить, и особенно пинками, не слишком сильно способствует процессу. У нас тут есть два степняка Грат’ху и Трив’као, чью мову я вполне разумею. Так что пусть он в поддержку этим двум выделит мне человека-двух, которые хорошо понимают аиотеекский (степняки-то, как я понял, не особо блистали). И мы дружными усилиями, без истерик и разборок, как-нибудь да покорим эту высоту.

Асииаак возражать не стал. И даже взялся сам быть одним из моих учителей… Вряд ли из-за особой симпатии ко мне, — скорее из почтения к оуоо Эуотоосику.

Тут уж дело пошло куда быстрее. Благо, оказалось, что даже такой раздолбай и двоечник, как я, знает о систематизации и обучении побольше всех моих приятелей вместе взятых.

Начал со стандартных связок, типа «я иду», «он идет», «они идут», «мне нравится то», «мне нравится это», «мне не нравится ничего, хочу обратно к жене, к семье и в племя». Усвоил основные фразы и на их основе грамматические схемы языка. Потом начал их расширять… короче, спустя пару недель я уже мог изъясняться не хуже любого моего товарища по оикия забритых. Впрочем, когда Асииаак привел меня к командованию и продемонстрировал свои успехи в дрессировке неведомой зверушки, излишнее самодовольство с меня быстро слетело. Изъяснялся я на некоем примитивном жаргоне, которому аиотееки обучают низших. А лично мне этого было маловато. В ближайшее время самым главным моим оружием должен стать мой язык. Чтобы выведывать тайны врага, вмазываться к нему в доверие, отравлять разум подлой пропагандой и рекламой крылышек с прокладками, примитивного суррогата языка явно недостаточно. Короче, информационная война, которая сейчас для меня единственный возможный способ ведения боевых действий, требовала освоить язык врага в совершенстве!

…А как же убежать? — спросите вы меня… А никак. Никак не убежишь ты в открытой степи от сидящих на верблюдах всадников и умеющих выслеживать добычу не хуже тигров, пехотинцев. А уж тем более, когда находишься под пристальным приглядом моего оикияоо, который вроде все видит, все знает, и если не бьет тебя за каждый залет, то только потому, что понимает, что без ошибок человек существовать не может. И если каждого своего подчиненного наказывать за каждую ошибку… подчиненные кончатся слишком быстро, и придется снова вставать в строй обычным оикия.

Да и куда бежать? С тех пор как мы встретились, аиотееки изменили движение и шли на север… Это, кстати, было главным аргументом в пользу моей версии, что эти верблюжатники не связаны с теми, что мы встретили примерно в этих же степях в позапрошлом году. Если бы «мои» шли «тем» на подмогу, не стали бы они просто так сворачивать со своего пути, только чтобы проверить слова какого-то бродяги.

…Тут у меня скорее уж была припасена ассоциация с конкистадорами, которые причаливали на неизвестный берег и шли покорять огромные туземные империи, набитые золотом и драгоценными камнями, руководствуясь лишь слухами и байками… Иные при этом завоевывали Мексики и Перу, а иные бесследно гибли в джунглях, так и не найдя своего мифического Эльдорадо.

…А ведь если подумать, то мы сейчас возвращаемся в мои «родные» степи. Если верить карте из лепешек и разводов пива, что в свое время начертал мне Леокай, горная гряда идет с севера на юг, разделяя степь пополам (или на четвертинки, троечки, восьмерички…). А унесло меня, судя по всему, именно на запад… вот только не знаю, как далеко… Жизнь, как всегда выкинула веселую шутку. Так рваться на восток, чтобы этот восток, одним пинком вернул тебя обратно… Те еще шуточки!

…Но так или иначе, — а где-то на северо-запад, — будут наши с Лга’нхи степи. А на северо-восток, — горы, где у меня полно знакомых и друзей… Которые, впрочем, думаю, не откажутся накостылять мне по шее, если я наведу на них очередные полчища верблюжачьих демонов.