Девушка из низшего общества - Алексей Макеев

Раз он считает меня наглецом, таковым я и буду.

– Это еще бабушка надвое сказала, – заявил я нахально.

Я так подозреваю, у Шереметьева было желание взять меня за шиворот и вытолкать взашей за двери, но он все же интеллигентный человек, а потому, сдерживая злость, сквозь зубы проговорил:

– Что вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы, – не спуская глаз с хозяина кабинета, промолвил я, – сказали, где вы были позавчера, начиная с девятнадцати двадцати до девятнадцати тридцати вечера.

– Как я понимаю, – продолжая говорить сквозь зубы, изрек Шереметьев, – именно в этот промежуток времени была убита Арсеньева, и вы хотите, чтобы я предъявил вам алиби?

– Совершенно верно, – проговорил я насмешливо. – Именно это я и хочу, чтобы вы сделали.

Хозяин кабинета несколько мгновений сверлил меня своим тяжелым взглядом.

– Убирайтесь отсюда! – наконец рявкнул он. – Я не собираюсь отчитываться перед вами.

Я резонно заметил:

– Ну, если вы, Алексей Михайлович, ни в чем не виноваты, почему бы вам не предъявить мне алиби?

– На каком основании я буду предъявлять тебе алиби? – негодуя прошипел Шереметьев, переходя на «ты» и теряя облик интеллигентного выдержанного человека. – Кто ты такой?!

– Кто я такой, вы прекрасно знаете, – проговорил я, ничуть не тушуясь, несмотря на грозный вид хозяина кабинета. – Алексей Михайлович, давайте не будем опускаться до взаимных оскорблений. Лучше уж предъявить алиби мне, чем полиции, куда я, в случае вашего отказа, скажем так, сотрудничать со мною, обращусь и выложу всю подноготную о вашей семье, включая произошедшую кражу и возможную причастность кого-то из членов вашей семьи к убийству Татьяны Арсеньевой.

– Чушь какая! – фыркнул Шереметьев.

– Ну, если чушь и вы ни в чем не виноваты, почему бы вам не предъявить мне алиби и не разойтись со мной полюбовно?..

Шереметьев несколько мгновений раздумывал, потом проворчал:

– Ладно, черт с вами, я докажу, что не имею никакого отношения к убийству какой-то там Арсеньевой, которую, кстати говоря, я в глаза не видел!

– Вот и отлично! – подхватил я. – Приятно иметь дело с умным, покладистым человеком.

Хозяин кабинета надавил на расположенную под столешницей кнопку, за дверью раздался мелодичный звонок, и несколько мгновений спустя в кабинет вошла уже знакомая мне полная секретарша, та, что встретила меня внизу в вестибюле и проводила в кабинет своего начальника.

– Марина, пригласи, пожалуйста, сюда в кабинет Антона Владиславовича Державина.

– Хорошо, Алексей Михайлович, – прощебетала девушка и исчезла за дверью.

Некоторое время спустя дверь отворилась, и в кабинет вошел невысокий, толстоватый, косолапый, с обширной лысиной мужчина лет под пятьдесят. У него была шаровидная голова, большие уши, нос, конфигурацией смахивающий на большой палец руки, губы-вареники и навыкате глаза. Ну и команду подобрал себе Шереметьев – что секретарша, что сотрудник, один страшнее другого.

– Вызывали, Алексей Михайлович?! – осведомился вошедший.

– Да, Антон Владиславович, проходите, садитесь, – пригласил хозяин кабинета.

Я сидел за приставным столом справа от входа, пришедший Державин сел за стол заседаний слева, напротив меня.

– Познакомьтесь! Мой зам Антон Владиславович Державин, – представил Шереметьев своего помощника. – А это Игорь Степанович, сотрудник полиции, – соврал он, очевидно, ради того, чтобы не пускаться в пространные объяснения, кто я такой и на каком основании всесильный шеф Державина отчитывается перед мной. – Господина полицейского интересует, где я был и что делал позавчера в промежуток времени от девятнадцати двадцати до девятнадцати тридцати. – Он взглянул на меня: – Я правильно излагаю суть вашего интереса к времяпровождению моей персоны в указанное время? – несколько витиевато спросил хозяин кабинета.

– Все верно, Алексей Михайлович, – входя в роль официального лица, проговорил я степенно и с достоинством.

Шереметьев перевел взгляд на своего зама:

– Вспомните, пожалуйста, Антон Владиславович!

– А тут и вспоминать нечего, – как само собой разумеющееся, изрек Державин. – Позавчера в шесть часов вечера у нас началось производственное совещание, которое затянулось до восьми часов.

– Отлично, – удовлетворенный таким ответом проговорил хозяин кабинета.

– Кто присутствовал на совещании?

– Все члены администрации. Все шесть человек. И еще секретарша, – глядя попеременно то на меня, то на своего начальника, произнес Державин.

– Отлично, Антон Владиславович. – Победно посмотрев на меня, Шереметьев широко улыбнулся: – Вам достаточно показаний моего заместителя, или будем допрашивать всех членов администрации и мою секретаршу?

– Достаточно, – ответил я. Конечно же, Шереметьев не знал, что я к нему приду, и не мог заранее договориться со своим замом, чтобы он подтвердил его алиби. Так что Алексея Михайловича Шереметьева можно вычеркнуть из списков подозреваемых.

– Спасибо вам большое, Антон Владиславович, – обратился Шереметьев к своему подчиненному. – Можете быть свободным.

Державин поднялся и, косолапя, подался к выходу и вскоре исчез за дверью.

– Теперь, когда я удовлетворил ваше любопытство, доказал свою непричастность к убийству, надеюсь, вы оставите меня и мою семью в покое.

– Разумеется, Алексей Михайлович, – проговорил я вслух, про себя же подумал: «Тебя-то оставлю, а вот членов твоей семьи ни за что!»

Я поднялся из-за стола, руку протягивать не стал, поскольку расставались мы с Шереметьевым не дружески, а как враги.

– Всего доброго! – Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я потопал к двери.

Глава 14. Покушение

Выйдя от Шереметьева, я вновь набрал номер телефона Алины, однако снова никто не ответил, и я обеспокоился: что же могло случиться с девушкой? Почему она не отвечает на мои телефонные звонки? Я сам себя успокаивал тем, что всякое может произойти. Возможно, Алина просто оставила дома телефон или забыла его где-нибудь, но чувство беспокойства росло и ширилось, не давая мне покоя, наконец я не выдержал и решил поехать к Алине домой и узнать, в чем дело. Обычно в конфетно-букетный период люди созваниваются друг с другом, пишут эсэмэски, часто встречаются, а тут вдруг от девушки ни одного звонка, ни эсэмэс. Странно, случилось, может быть, что-то. Часов в шесть вечера я подъехал к дому Алины, припарковал автомобиль на стоянке и поднялся на второй этаж. Надавив на кнопку звонка, прислушался – за дверью не раздавалось ни звука. «Может быть, на работе задержалась?» – успокаивал я сам себя, но сердце успокаиваться не желало, ныло и болело. Наконец я сообразил вновь набрать номер телефона Алины, и если он в квартире, то, возможно, я и услышу. И это будет означать, что Алина просто-напросто забыла телефон дома. Случается же такое. Я достал свой мобильный телефон, набрал номер телефона Алины и приложил ухо к двери. И действительно: приглушенно и в отдалении раздалась мелодия вызова. Но чувство беспокойства не проходило. А вдруг Алине стало плохо, и она лежит без помощи, закралась в голову мысль, а то на фоне случившихся в последнее время трагических событий девушка вообще убита, и теперь рядом с ее хладным трупом играет эта мелодия мобильного телефона. Я подергал ручку двери, она была заперта, и я заметался по лестничной площадке, как лев по клетке.

«Что же делать?! Что же делать?!» – билась в голове мысль. Наконец я решил позвонить Самохвалову, потому что больше ничего иного в этой ситуации придумать не мог. Я спустился на площадку между этажами, набрал номер телефона майора Самохвалова.

– Леня, привет! – затараторил я. – Ты где сейчас?

Заподозрив, что я неспроста ему звоню, майор осторожно ответил:

– Ну, я с работы вышел, вот в машину сейчас сажусь. А что случилось?

– Да тут такое дело, Леонид! Девушка, с которой я встречаюсь, не отвечает на телефонные звонки. Я возле ее дома. Когда набираю ее номер, мобильник звонит в квартире, но никто трубку не берет.

– Подумаешь, трубку не берет, – пробубнил Самохвалов. – Забыла, скорее всего, мобильник дома.

Воротник рубашки что-то стал давить шею, и я расстегнул верхнюю пуговицу.

– Да нет, у меня на душе что-то неспокойно, Леня.

– И что ты от меня хочешь? – недовольно сказал Самохвалов.

Он уже явно был настроен отправиться домой, принять ванну, поужинать и лечь на диван с газетой или с книжкой, или для просмотра телепередачи, а тут я с явным намеком на то, чтобы он приехал ко мне.

– Я очень хочу, чтобы ты подъехал ко мне.

– И что я буду там делать? – неохотно отозвался Самохвалов.

– Придумаем что-нибудь.

– Что, например?

– Ну как вскрыть дверь. Ты же полицейский, знаешь, наверное, как поступают в таких ситуациях. Мне кажется, что девушка внутри в квартире.

– Знаешь, что делают, когда кажется?