Холодная ярость - Сергей Зверев

Вообще-то, в палатке было очень даже уютно. Пока Локис ползал на утес, а Карпушенко налаживал связь, командир и Кондратьев живо поставили палатку. Она защищала не только от ветра и снега, но и от мороза, поскольку была утепленной. А когда еще сожгли несколько таблеток сухого спирта, то температура внутри сразу стала вполне сносной.

– Ну, вот что, – озабоченно произнес командир, просмотрев безрадостную метеосводку, которую ему успел передать связист, – действовать будем так. – С этими словами он достал из одного из пакетов моток прочной бечевки и стал ее разматывать. – Кондратьев, – он протянул бывшему стриптизеру конец бечевки, – Локис и я связываемся бечевкой. Давай, – приказал он Кондратьеву, и Александр послушно закрепил ее на себе прочным узлом. – В мотке – полтора километра. На каждого выходит по пятьсот метров. – Он отрезал размотанный кусок и подал второй конец Кондратьеву. – Закрепишь к аэросаням, – сказал Олег Петрович, подавая следующий конец Локису, тот послушно обвязался. – Идем в три стороны. Сначала прямо, на все пятьсот метров, а потом обследуем окрестности. Расходимся строго в правую сторону. На все про все – сорок минут, поэтому передвигаемся бегом. Идем налегке. С собой взять только оружие и боекомплект. Ясно?

– Так точно, – отозвались Локис и Кондратьев, поспешно снимая с себя все лишнее.

– Ты, Карпушенко, – обратился капитан к связисту, – остаешься здесь, на связи. – К нашему приходу сооруди покушать.

– Ясно, товарищ капитан.

– Олег Петрович, – досадливо поправил подчиненного Коноваленко.

– Олег Петрович, – встрял в разговор Локис, – а что потом будем делать? Ну, после того, как обследуем эти пятьсот метров и поедим?

– Дальше собираем лагерь, грузимся на аэросани и отъезжаем на километр, – пояснил командир. – Там разбиваем палатку и в таком же порядке обследуем следующий диаметр. Если верить спутниковым координатам – до самолета километров десять-пятнадцать. Самое большее – двадцать. Таблицу умножения в школе учил? – с подковыркой поинтересовался капитан.

– Я больше к физкультуре тяготел, – уклончиво ответил Володя.

– У нас с вами часов пятнадцать. Максимум – шестнадцать. – Командир выдал результат вместо Локиса. – За это время мы должны обследовать каждый метр, каждый провал этого ледника и найти людей. Живых или мертвых. Лучше бы, конечно, живых. Успеть бы только… Задача понятна?

– Понятна, Олег Петрович, – подтвердили Локис и Кондратьев.

– Толя, – командир еще раз обратился к Карпушенко, – наши пожитки – это одно. Ты за ними присматривай, но они-то как раз никуда не денутся. А вот связь с Большой землей держи постоянно. Сдается мне, не все в этом деле так чисто, как хотелось бы. Какие-то непонятные люди стоят за всем этим… Ну, готовы? – Командир глянул на бывших десантников-сослуживцев.

– Готовы, – в один голос откликнулись те.

– Тогда пошли, – негромко скомандовал командир и первым шагнул в завывающую пургу.

Метель и в самом деле разыгралась не на шутку. И если днем вьюга не казалась такой слепящей и можно было рассмотреть хоть какие-то детали пейзажа, то сейчас, когда вечер стал быстро подкрадываться, в темноте вообще не было видно ни зги.

– Внимание, – скомандовал командир невидимым подчиненным, которые обследовали ледяной панцирь острова где-то в противоположном конце, – будьте предельно осторожны. Прежде чем сделать шаг, посмотрите под ноги. Вы хоть и подстрахованы веревкой, но она может оказаться длиннее, чем расстояние до дна пропасти, – предостерег Коноваленко. – И не жалейте света. Зажгите фонари и фальшфейера. Может, люди где-то недалеко. Не заметят нас, так увидят сигнальные огни, – напутствовал капитан и запустил в небо цепочку ярко-красных ракет.

Потоптавшись по льдам полчаса, ни Коноваленко, ни его подчиненные так ничего и не нашли. Капитан глянул на часы. До назначенного сбора возле палатки оставалось десять минут.

– Возвращаемся, – коротко приказал он Локису и Кондратьеву, – на обратном пути не расслабляемся. Смотрим под ноги и ищем следы или хоть какую-нибудь зацепку.

«Хотя какие здесь могут быть зацепки? – тоскливо подумал капитан. – Давно уже все либо замело, либо сдуло ветром».

Однако все обстояло не так уж и плохо.

– Есть, Олег Петрович! – раздалось в наушнике Коноваленко спустя пять минут после того, как был отдан приказ возвращаться.

– Что там, Володя? – Капитан остановился и прикрыл ухо ладошкой, защищаясь от посторонних шумов. – Докладывай. Люди?

– Нет, Олег Петрович, – возбужденно ответил Локис, – пока только оторванное шасси. С корнем выдрало. Оно тут торчит в небольшом провале, – продолжал сержант. – Я сразу и не понял, что это такое. Снегом припорошило. Я сначала подумал – сосулька из земли торчит…

– Ты где? – спросил командир.

– Ну… – Локис несколько замялся. – А пес его знает, – честно ответил он. – Думаю, где-то метрах в ста, может, в ста пятидесяти от палатки.

– Посвети, – попросил командир, – фальшфейера остались?

– Полно, – ответил Володя и зажег яркий оранжево-красный факел.

– Вижу, – тотчас откликнулся командир.

– Я тоже, – вторил ему Кондратьев.

– Жди нас, – приказал Коноваленко, – мы сейчас будем. Толя, – окликнул он оставшегося в палатке радиста, – мы задерживаемся минут на десять, – и, не дожидаясь ответа, трусцой направился на светящееся впереди облако.

– Вот оно, родимое. – Локис весело похлопал по обледеневшей стальной арматуре.

– Стойте там, где стоите, – строго приказал командир, присел на четвереньки, сбросил рукавицы и, словно охотничья собака, стал осматривать и чуть ли не обнюхивать сначала само оторванное шасси, а потом прощупывать руками и снег рядом с колесом.

– Вы как будто мину ищете, – пошутил Локис. – «Стойте там, где стоите», – повторил он слова командира, – шарите, будто заправский сапер…

– Я ищу хоть какой-нибудь след, который нам укажет направление посадки самолета, – ответил Коноваленко, продолжая работать закоченевшими пальцами, – а он должен быть. Не могла такая махина не оставить колеи.

Капитан встал, еще раз осмотрел исковерканное шасси, прикладом автомата прочертил линию и сверил направление по компасу.

– Ну, – несколько облегченно вздохнул капитан, – теперь хоть будем искать не вслепую. – Он подышал на руки и надел рукавицы. – И время сократим, и силы. Значит, касание было здесь или где-то чуть раньше, – задумался Коноваленко, – а здесь они завалились на фюзеляж. Как считаете, – обратился он к подчиненным, – сколько их могло протащить по льду?

– Если не было никаких столкновений с торосами или еще чем, то километров пять-шесть, – предположил Кондратьев, – не меньше.

– Значит, время поиска сокращается до шести часов, – констатировал капитан, – а это уже подвижка. Ну, двинули к палатке, а то ужин остынет, – приказал он и первым засеменил по снегу, поглядывая на компас. – Шкерты наматывайте на руку, – посоветовал он не оборачиваясь.

Подбадриваемая мыслью о горячей пище, до палатки вся троица добралась быстро.

– Карпушенко, накрывай на стол! – бодро гаркнул Локис, откинув полог палатки, и замер на месте как вкопанный. В спину ему толкнулись Кондратьев и капитан, и тоже остановились, пораженные увиденным.

В палатке царил неимоверный хаос: разбросанные и раздавленные консервы, перевернутые коробки, сплющенная, словно ударом кувалдой, рация и антенна спутниковой связи. И посреди всего этого беспорядка лежал окровавленный радист. Тело его было изуродовано, словно кто-то пытался расчленить его на части, но не успел довести дело до конца.

– Быстро! – коротко бросил капитан, и все трое моментально выскочили из палатки, нырнув в снег и приняв круговую оборону. Предупреждающе заклацали затворы.

– Кондратьев? – спросил командир.

– Ничего, – коротко ответил подчиненный.

– Локис?

– Ничего.

– Кондратьев, остаешься наблюдать. Локис, за мной, – приказал капитан и нырнул в палатку.

– Это что за хрень такая? – настороженно поинтересовался Володя, более внимательно оглядывая картину совсем еще недавней расправы.

– Ты слышал что-нибудь в эфире? – в свою очередь спросил командир.

– Нет, – Володька отрицательно покачал головой.

– И я ничего не слышал, – отозвался из-за палатки Кондратьев.

– Странно… – Командир был сосредоточен. – Следов борьбы не видно. Непонятно. Карпушенко прекрасный боец, и не оказал никакого сопротивления, не подал никакого сигнала. Странно… – повторил капитан, внимательно осматривая палатку.

– Как не сопротивлялся? – возразил Локис. – А это разве не следы борьбы? – он указал на разбросанные вещи.

– Это следы погрома, – уверенно ответил капитан. – Сначала расправились с Карпушенко, а потом принялись крушить все, что попадалось на глаза.

– Вы думаете? – недоверчиво переспросил Володя.