Злые игры - Анжела Марсонс

– Ну что же, по крайней мере, честно, – сержант бросил куртку на один из столов.

Эдди оттолкнулся от стола и повернулся на стуле, какое-то время разминая пальцы на руках.

– Итак, хоть и здорово, когда у тебя во время ночной смены есть компания, но так как пиццы и пива не видно, то я догадываюсь, что вы пришли сюда не на праздник.

– Ты только посмотри, как он быстро догадался. – Ким повернулась к Брайанту: – Вот у кого тебе надо учиться…

– Спасибо, шеф, но, может быть, вы объясните, из-за чего мне пришлось убрать свой ужин назад в холодильник?

– Эдди, можно посмотреть диск под названием «Дейзи на пляже»?

Эдди вернулся назад к столу, и через мгновение экран покрылся папками, каждая из которых имела свое название и была промаркирована датами и справочными номерами.

Ким, как всегда, расстроилась, увидев такое количество папок. Пальцы Эдди летали по клавиатуре быстрее, чем она могла уследить за ними, так что весь экран неожиданно заполнился изображением дрожащей восьмилетней девочки.

– Убери звук, – быстро распорядилась Стоун.

Брайант старался смотреть куда угодно, но только не на экран.

Ким оторвала взгляд от девочки, когда камера отъехала и они увидели комнату. Видео было именно таким, каким она его помнила.

У нее мгновенно скрутило желудок.

– А теперь, Эдди, покажи мне фотографии, которые мы сделали во время рейда.

Через пару минут на экране появился новый файл. Кликнув по первому фото, Эдди стал их прокручивать.

– Стоп, – сказала Ким, увидев фото номер 9. Оно было сделано под тем же углом, под которым снимала видеокамера. – Ты можешь поместить их рядом?

На экране появилось два изображения: фотография и застывший кадр видео.

– Брайант, какое мы тогда использовали освещение?

Сержант все еще не мог заставить себя посмотреть на экран.

– Точечную лампу, потому что Доусон не смог найти выключатель, Ким кивнула:

– То есть условия абсолютно идентичные?

– Наверное.

– Ну что ж, давай смотреть, – сказала Стоун, жестом приглашая его поближе. – Ты видишь это темное пятно на шкафу? – Брайант кивнул. – А где оно на фотографии?

Он наклонился и стал изучать изображения.

– Шеф, вы именно это хотите мне сказать?

Прежде чем ответить, Ким глубоко вдохнула.

– Да. В комнате был кто-то еще, Брайант!

Глава 20

– Вы это серьезно, босс? – негромко переспросила Стейси.

Ким кивнула:

– Ночью мы проверили запись. Там действительно тень какой-то фигуры. – Она указала на Брайанта: – Потом мы с Коломбо[34] вернулись в дом и все тщательно повторили с точно выставленной лампой и камерой. Это, несомненно, живой человек.

Доусон со злостью бросил папку на стол.

– Держи себя в руках, Кев, – резко осадила его Стоун.

– Прошу прощения, командир, – детектив покраснел и отвернулся.

Ким повернулась к Стейси, которая все еще смотрела на Доусона:

– Выясни все возможное о соседях Леонарда Данна, членах его семьи, коллегах по работе, тех, с кем он общался, встречался или терся задницами в автобусах. Я хочу знать, нет ли среди них людей из Списка. – Так называлась база данных официально известных педофилов и развратителей.

Первую информацию о развращении малолетних они получили от внимательной и неравнодушной школьной учительницы. Но расследование было сфокусировано только на Леонарде. Поэтому когда они взяли его, то решили, что дело закрыто. А теперь, черт возьми, им придется разыскивать еще одного психа, который принимал во всем этом участие!

– Кев, я хочу, чтобы ты еще раз опросил всех, особенно соседей. Если этот человек регулярно посещал Даннов, то кто-то должен был его видеть. Договорились?

– А как насчет Венди Данн? – спросил Брайант.

Ким покачала головой. Ее время пока не наступило.

– Есть какие-то подозрения, босс? – поинтересовалась Стейси.

Подозрения, конечно, были, но она не была готова поделиться ими.

– Пошли, партнер. – Стоун посмотрела на Брайанта. – Пора зачищать хвосты.

Глава 21

Алекс Торн несколько раз нажала кнопку «обновить» на тех двух новостных онлайн-каналах, которые она включила в свои избранные. Сейчас она должна была встречаться с Руфью и получать у нее информацию, которая была жизненно важна для ее эксперимента, – но эта глупая сучка позволила найти себя в течение сорока восьми часов после преступления.

Алекс понимала, что рано или поздно тупые полицейские вспомнят о Руфи как о возможной подозреваемой, но она ошиблась в своих расчетах. Или этим делом занялся детектив с какими-то проблесками интеллекта, или Руфь оставила на месте преступления свое имя и адрес с запиской «ЭТО СДЕЛАЛА Я!».

Доктор Торн предполагала, что у нее будет несколько дней – время, достаточное для того, чтобы добыть необходимую информацию. Боже, этой идиотке что, надо было нарисовать подробную картинку?! Но ведь она дала ей во время визуализации и мотив, и метод, и возможность… И ей оставалось только надеяться, что Руфь привнесет в план хоть чуточку инстинкта самосохранения.

Алекс еще раз нажала кнопку «обновить». Ничего не изменилось. Тогда она занялась утренней рутиной. Войдя в «Фейсбук», напечатала имя «Сара Льюис». Через двадцать минут, пройдясь по всем социальным сайтам Интернета, тяжело вздохнула. Сара все еще пряталась от всех, но это было не важно.

Вид Сары в перекрестье прицела вновь наполнил бы жизнь доктора Торн смыслом. А увидеть реакцию на ее лице было бы просто бесценно. Алекс решила посмотреть, продается ли уже убогий маленький коттедж, расположенный в центре Хиксвилла. Она вошла на сайт Rightmove.com и добавила его в свое «Избранное». Ждать оставалось совсем недолго.

Доктор Торн поблагодарила Бога за этот век электронной информации, который напрочь исключал какую-либо анонимность. Найти можно любого, если только знать, где искать. В киберпространстве не существовало темных углов.

Раздался звонок во входную дверь, и Алекс посмотрела на часы. Сегодня у нее нет больше никаких пациентов. Встреча с Руфью была единственной заранее запланированной.

Она открыла дверь и увидела на крыльце мужчину и женщину. Мужчина улыбнулся. Алекс не ответила на улыбку. Черт, именно этого она и хотела избежать любой ценой!

– Доктор Торн, я детектив-сержант Брайант, а это детектив-инспектор Стоун. Мы можем войти?

Рука Алекс сжимала дверную ручку, пока она изучала предъявленные документы. Доктор Торн внимательно посмотрела на пришедших.

– А в чем дело?

– Мы не займем у вас много времени. Хотим поговорить об одном из ваших пациентов.

– Ну конечно, прошу вас!

Алекс провела полицейских в рабочий кабинет. Войдя туда, она быстро осмотрела обоих с ног до головы. Ей показалось, что мужчине где-то близко к пятидесяти. Было видно, что он следит за своей формой, но ему приходится бороться с неизбежным для мужчин среднего возраста животиком. Его каштановые волосы начали седеть на висках, а прическа была короткой и вполне профессиональной. Лицо открытое и приветливое.

Выражение на лице женщины было мрачным и недовольным. Она носила короткую прическу и волосы радикально черного цвета. Но когда Алекс посмотрела ей в лицо, то чуть не задохнулась. На этом неулыбчивом лице выделялись глаза, полные темной силы, которая скрывалась за внешне скромными манерами. На расстоянии почти невозможно было заметить белки этих глаз – казалось, что они состоят из одних темных зрачков.

Доктор Торн заставила себя отвернуться и сосредоточить свое внимание на мужчине, которого можно было читать как открытую книгу.

– Итак, сержант Брайант, чем я могу вам помочь?

– Насколько мы знаем, Руфь Уиллис – одна из ваших пациенток?

Алекс уже успела восстановить свое хладнокровие и теперь полностью владела собой.

– Мне бы все-таки хотелось узнать, в чем, собственно, дело? – спросила она, не отвечая на вопрос детектива.

– Ваша пациентка в настоящее время находится в полиции. Она арестована по подозрению в убийстве. Ее родители сообщили нам ваше имя.

Рука доктора Торн взлетела к ее приоткрывшемуся рту. Все эти движения она много раз репетировала перед зеркалом. Пришлось потратить какое-то время, чтобы найти баланс между «мыльной оперой» и «студенткой первого курса драматической школы», но сейчас все выражения и жесты в ее репертуаре были тщательно подобраны, отрепетированы, отшлифованы и доведены до совершенства.

Один из первых своих уроков лицедейства она получила на похоронах своей бабушки со стороны отца. Ей было пять лет, и тем серым октябрьским днем она стояла между своими родителями. И была заворожена вульгарной и лицемерной реакцией присутствовавших. От старухи всегда жутко пахло, и по всей коже у нее были рассыпаны отвратительные пятна. Алекс была рада, что она умерла. Но она обратила внимание на выражения лиц людей, стоявших вокруг могилы. Опущенные к земле глаза, стоически сдерживаемые эмоции, прикушенные губы – но больше всего ее вывели из себя их слезы.