На стороне бога - Чингиз Абдуллаев

Шарай поднялся и взял свечу. Он осторожно двинулся к лестнице, стараясь идти так, чтобы свеча не погасла. Дронго, проводив его взглядом, встал и вышел в бильярдную комнату, где перед камином сидел молчаливый Алтынбай.

— Скучно с ними, — кивнул он на гостиную, где за столом остались сидеть Погорельский и Усманов.

— Сегодня ночью нельзя пожаловаться на скуку, — заметил Дронго, усаживаясь рядом со своим собеседником перед камином.

— Да, — вздохнул Алтынбай, — сумасшедшая ночь. Надеюсь, что к утру все будет нормально. Нужно вызвать сотрудников милиции и прокуратуры, провести экспертизу. На ноже могут быть отпечатки пальцев убийцы. И тогда все выяснится.

— Откуда вы знаете, что Нани Сахвадзе убили ножом? — сразу спросил Дронго.

— Заметил, когда мы ее перетаскивали в спальню, — пояснил Алтынбай. — Я ведь говорил вам, что был на двух войнах. И знаю, как убивают человека ножом.

Все знаю.

— Ее убили с одного удара, — вставил Дронго.

— Тогда, — сказал Алтынбай, — убивал наверняка человек опытный.

Обратили внимание, как он ударил ножом? Точно под лопатку. Прямо в сердце.

— Кто это мог быть?

— Тот, кто умеет убивать, — ответил Алтынбай. — Среди присутствующих два таких человека. Вы и я. И еще мне кажется, что ваш друг Эдгар Вейдеманис тоже человек довольно опытный. Мне так показалось по некоторым деталям его поведения.

— Он бывший офицер КГБ, — пояснил Дронго.

— Ну вот видите! Тем более. Значит, уже три человека. Достаточно много.

— Вейдеманис только недавно перенес тяжелую операцию. У него вырезали правое легкое. Он не в состоянии задушить женщину или, тем более, ударить ножом так сильно.

— Вы думаете, для этого нужна сила? — спросил Алтынбай. — Для этого нужна только ловкость.

— И тем не менее я в нем уверен.

— Тогда получается, что я — единственный подозреваемый. Если, конечно, женщин убили не вы, — усмехнулся Алтынбай.

— В каком смысле?

— Оба раза. вы первым находили убитых. Согласитесь, что у сотрудников прокуратуры такое совпадение может вызвать подозрение. А учитывая профиль вашей работы, вас вполне можно подозревать в совершении этих преступлений.

— Получается, что я — главный подозреваемый, — невесело заметил Дронго.

— Возможно, что и так, — ответил Алтынбай. — Во всяком случае, именно вам придется объясняться с их сотрудниками.

— Значит, мне нужно до утра найти убийцу, — сказал Дронго.

— Да, — согласился Алтынбай, — если сможете, конечно.

— Вы принимали участие в боевых действиях во время гражданской войны?

— Я же вам говорил, что принимал. Или вы хотите поймать меня на неточностях?

— Не хочу. Вы сражались на севере или на юге?

— Это имеет отношение к нашему расследованию?

— Может быть, — уклонился от ответа Дронго. — Так где вы воевали?

— Где только не воевал. Повсюду.

— На Алайском хребте вы были?

— Я не понимаю ваших вопросов. Что значит был? Я везде был в нашей республике.

— Хорошо, тогда я спрошу более конкретно. Вы были в районе Алайского хребта в девяносто втором?

— В девяносто втором? Нет. Точно не был. Тогда самые ожесточенные сражения шли на юге республики, там и был наш отряд. А почему вы спрашиваете?

— У меня свои соображения. А Рахман Усманов мог находиться там в это время?

— Может быть, — кивнул Алтынбай. — У нас такие вещи не спрашивают. Была война, а потом мы подписали соглашение с оппозицией и сейчас все вместе работаем. Мы — граждане одного государства и должны уметь договариваться.

— И где воевал Усманов, вы не знаете?

— Конечно, нет. Но вы напрасно думаете, что он может быть убийцей. Вы же сами обратили внимание на его маленькие руки. Он бы не сумел задушить женщину. И уж он наверняка не смог бы одним ударом ножа убить вторую женщину.

Он вообще, кажется, не выносит вида крови. Я один раз видел, как при нем резали барана. Он отвернулся, чтобы не смотреть на кровь. Это точно не он.

— А Олег Шарай? Он мог быть на севере во время войны?

— Нет, не думаю. Он переехал к нам в середине девяностых. Нет, его, кажется, не было в Таджикистане во время войны. А почему вас все время интересует именно этот вопрос?

— Погибшая Катерина Шевчук участвовала в съемках фильма в девяносто втором году именно на границе Киргизии и Таджикистана. Тогда произошла страшная трагедия. Двоих ее спутников убили, а молодую женщину изнасиловали. Оказавшись здесь, она увидела среди нас кого-то из бандитов. Именно поэтому она спряталась в комнате и не хотела выходить, чтобы дождаться утра и уехать отсюда.

— Если насильник, то точно не я. И не Рахман-ака. Он для этого слишком стар. А Олег приехал к нам поздно, он не принимал участия в войне. Поэтому вы напрасно думаете, что это кто-то из нас. Вполне вероятно, что там мог оказаться ваш спутник. Он ведь бывший офицер КГБ, а тогда на границе полно было всяких спецслужб.

— Опять вы про него.

— Не только про него. Она ведь была в составе киногруппы. Мало ли, что там произошло. Вполне возможно, что виноваты были ее товарищи по съемочной группе. Вы бы более подробно расспросили этого режиссера и молодого человека.

— Молодой человек давно с ней знаком. Несколько лет. Они вместе были в Турции. А с режиссером все ясно — он вообще не хотел ее брать с собой на съемки нового фильма.

— Ну вот видите. Может быть, он недоговаривает о каких-нибудь подробностях.

— Думаете, что он убил женщин?

— Нет, не думаю. Но вы должны проверить все версии. Она ведь приехала сюда и впервые увидела обоих грузин. Может быть, один из них был во время войны у нас в республике. Вы спрашивали их об этом? Вполне вероятно, что так оно и есть, а вы подозреваете совсем не того, кого нужно.

— Тогда получается, что я должен подозревать всех присутствующих мужчин. Согласитесь, что это нелогично.

— Согласен. Но убийцу все равно нужно найти. Или вы верите в неизвестного маньяка, который ходит вокруг дома?

— Не верю, — Дронго поднялся, — но я думаю, что вы правы. Убийцу обязательно нужно найти до утра.

Он вернулся в гостиную, где, кроме Усманова и Погорельского, за столиком уже сидели Вейдеманис и Шарай.

— Наверху все в порядке, — доложил Эдгар. — Людмила сидит в комнате с мужчинами. Отари и Мамука рядом с ней. Слава Богу, что Гасан все еще спит. А в другой комнате находятся Буянов и Толдина. Они о чем-то тихо говорят. Двери на веранду я проверил. Все окна закрыты.

— До утра осталось не так много, — напомнил Усманов, — утром все будет по-другому.

Он отпивал чай маленькими глотками. Погорельский, сидевший на диване, уже заснул, смешно свесив голову и раскрыв рот.

— Кажется, нас становится меньше с каждым часом, — пошутил Усманов, взглянув на режиссера.

— Это у него реакция на события сегодняшней ночи, — объяснил Дронго. — Думаю, что больше ничего не произойдет.

— Вы считаете, что убийца теперь не полезет в дом? — спросил Олег Шарай.

— Надеюсь, что не полезет. Осталось не так много времени до утра, и я очень рассчитываю, что у нас больше ничего не случится.

— Как было бы хорошо, если бы вы оказались правы, — произнес Усманов, поставив пустой стакан на столик, — хотя ни в чем нельзя быть уверенным. Нужно было заколотить дверь на веранду хотя бы до утра. Тогда мы будем знать, что убийца точно не ворвется к нам.

— Он и так не ворвется, — сказал Дронго. — Рахман-ака, вы принимали участие в гражданской войне?

— К сожалению, да, — вздохнул Усманов. — Это было большое несчастье для нашего народа. Брат пошел на брата…

— И вы воевали на стороне оппозиции?

— Это вам Алтынбай рассказал? Он — как это говорят по-русски? — не компромиссный человек. Нет, бескомпромиссный. Ничего не может простить и забыть.

— Вы воевали на стороне оппозиции? — настаивал Дронго.

— Разве я могу воевать? — добродушно спросил Рахман-ака. — Мне уже много лет. И мне трудно держать в руках автомат или пулемет. Я перешел на сторону тех, кому мог верить. И я, конечно, не сражался. Я только морально поддерживал сомневающихся.

— А ваш помощник Олег Шарай тоже не сражался?

— Конечно, нет, — вставил Олег.

— Он прибыл к нам в республику только в середине девяностых, — прервал порыв своего помощника Усманов. — Я понимаю ваши вопросы. Вы хотите обвинить кого-то из нас. Хотите доказать, что печальные события девяносто второго года, о которых говорил вам режиссер, каким-то образом связаны с таджиками, находящимися в этом доме. Но вы избрали не правильный путь. Здесь нет виноватых.

Мы все жертвы неизвестного убийцы.

— Я не хотел вас обидеть, — заметил Дронго.

— А я и не обижаюсь. Я только вам объясняю, что вы не там ищете. Олег, пожалуйста, принеси мне еще стакан чаю.

— В чайнике вода кончилась, — сказал Шарай, — нужно заново поставить.

— Ну и поставь, — посоветовал Усманов, — только не оставляй нас на всю ночь без чая.