Контрудар - Петр Красильников

Кузьмин вышел из здания прокуратуры, как только я ему позвонила.

— Сашка! Ты откуда такая красивая? — увидев меня, обрадовался он.

— Правда красивая? — улыбнулась я в ответ.

— Ну, сума сойти можно! Рассказывай, что случилось? Давно я тебя не видел. Ух, красавица моя!

— Мне нужно узнать, кому принадлежит шестерка красного цвета с номером 349 НА.

— И все? Вот озадачила, так озадачила, — сказал Кузьмин таким тоном, словно я попросила его пойти вместе со мной в пункт приема стеклопосуды и сдать «чебурашки».

— Нет, не все, Геночка, но сначала я должна узнать владельца этой тачки.

— Надо пойти позвонить Вовке. Он начальник в ГИБДД, мне он не откажет.

— Нет ничего проще, держи мой мобильный.

— А я свой в кабинете оставил, — принимая из моих рук телефон, сказал Кузьмин. — Крутой, — разглядывая мой мобильный, констатировал Кузьмин. — Самому что ли в частники податься.

— Давно пора, а то сидишь в этом насквозь коррумпированном доме и пытаешься делать вид, что ты ничего не замечаешь.

— Ну если ты на счет коррумпированности, то меня это не касается-сказал как отрезал Кузьмин.

И это было правдой. Кузьмин был, честнейшим прокурором, что в наше время не так уж и часто встречается. Его давно должны были выгнать из прокуратуры за… честность. Но высокий профессионализм Кузьмина был основным фактором, с которым вынуждено было считаться высокое начальство.

Через несколько минут Кузьмин уже диктовал мне адрес владельца «Жигулей».

— Записывай. Эта машина принадлежит некоему Галкину Александру Павловичу. Палыч проживает на улице Валовая дом двадцать, квартира 95.

— Здорово! — обрадовалась я.

— Рано радуешься. Во-первых, машина может быть только зарегистрирована на его имя, а катается на ней кто-то другой по доверенности. Во-вторых, Галкина может и в природе не существует, а машина зарегистрирована на подставное лицо по паспорту Галкина. Так что выявление владельца еще далеко не значит, что ты вышла на нужного человека. Еще есть вопросы?

— Слушай, Кузьмин, что ты знаешь о таком человеке, как Евгений Александрович Верхотуров?

— Верохотуров? Ба-альшой человек!

— И все?

— Он в нашем городе человек пришлый. До 1992 года здесь твой Верхотуров не проживал. Знаю, что появился он в наших краях с большими деньгами. Откуда они у него — никто не ведает. По моим данным, он долгое время жил в Свердловске, откуда и переехал в наши палестины. По нашему ведомству не проходил, ни в чем таком не замешан. А зачем тебе этот тип?

— Так, интересуюсь.

— Ты не хитри, я знаю, что просто так спрашивать ты не станешь. Если связалась с Верхотуровым — это плохо. Он старый пройдоха кого хочешь кинет, не зря такой бизнес развернул, что только диву даешься.

— Василий Геннадиевич! — услышала я с крыльца прокуратуры.

— Шеф зовет.

— Ну, все, я побежал, — Кузьмин поцеловал меня в щеку. — Звони если что.

Я подождала пока он скрылся из виду и пошла к своей машине. Кузьмин никогда не скажет все, что он знает. Это у него в крови, инстинкт на уровне совершенства. Небось про Верхотурова знает все, а не говорит. Ну и Бог с ним, поеду в редакцию.

Мне повезло, Фил оказался на месте, но и на этот раз он был после жуткого бодуна. Минут тридцать тому назад у него состоялся разговор с главным редактором, который успел сделать ему замечание по поводу того, что тот появляется на работе в нетрезвом виде. Фил был зол как тысячу чертей. Непрерывно курил «Приму» и угрюмо молчал. Вокруг него суетились девочки стажерки, но они так и не решались подойти к Филиппу Николаевичу, чтобы задать интересующий их вопрос.

— Привет, Фил, — обратилась я к нему, когда он прикуривал очередную сигарету.

— А-а, Александра, привет, — сквозь зубы процедил Фил. Что новенького?

— Нужно твое веское слово.

— Всем нужно, — буркнул он в ответ, — только никто не задумывается, что нужно мне.

— А я знаю!

— Интересно.

— У тебя время есть?

— Навалом, а что?

— Я смотрю, вы не в форме, могу помочь.

— Ну, с этого и надо было начинать.

Через несколько минут мы уже сидели в небольшом гриль-баре «Жар-птица». Фил попросил сто пятьдесят грамм водки и курицу. Я безропотно выполнила его просьбу.

Он залпом выпил и стал разламывать курицу на куски.

— Затрахали меня эти проблемы. Жена ворчит, денег нет, дети сидят на хлебе и воде, а меня этот гребанный редактор еще уму-разуму взялся учить. Ладно, ты не обращай внимания, как-нибудь сам справлюсь. Что у тебя?

— Нужна справка. Что тебе известно о владельце волейбольной команды «Железнодорожник» Верхотурове?

— Евгении Александровиче?

— Да-да.

— А что тебя интересует?

— Его прошлая жизнь.

— Интересная жизнь! Я хочу еще водки, и…

— Сколько? — поняв, что Фил просит у меня в займы, спросила я.

— Ну, тыщи полторы дашь…

— Отдашь когда сможешь, — я протянула ему три тысячи рублей.

— Для меня это много, можно меньше?

— Ты стоишь больше, — улыбнулась я.

— Спасибо, — Филипп спрятал деньги в нагрудный карман, налил себе минералки и выпил также быстро, как минуту назад выхлебал водку. — Верхотуров Евгений Александрович родился 22 апреля 1945 года в славном городе Челябинске в интеллигентной семье. Отец — ученый мать — профсоюзный лидер. В 1965 году поступил в МГУ на физико-математический факультет, который и закончил с красным дипломом в 1970 году.

— Ты что все это помнишь наизусть? — искренне удивилась я.

— Это моя профессия, Александра Владимировна, — впервые за все время нашей беседы Фил позволил себе улыбнуться. — Затем успешно закончил аспирантуру под руководством профессора Алексеевича, единственная дочь которого вышла замуж за, ставшего в последствии, академиком Виктора Гусева-гения, подарившего нашей родине идею беспилотного управления космическими аппаратами на дальних расстояниях. По некоторым данным, у него с дочерью Алексеевича был роман, но это дело темное, мы свечку не держали.

Но научная карьера господина Верхотурова пленить так и не смогла. Блестяще защитив кандидатскую, он вскоре простился с наукой и отправился в Свердловск, где уже несколько лет проживали его родители. Там он познакомился с некоей Ларисой Левиной, добропорядочный папа которой являлся первым секретарем Свердловского горкома партии. Этот брачный союз стал для Верхотурова трамплином, благодаря которому он вскоре занял должность инструктора идеологического отдела горокома, а затем, после окончания Высшей партшколы в столице нашей родине Москве, второго секретаря горкома по идеологии. К тому времени, его тестя уже проводили на пенсию. На место первого заступил, разумеется, ставленник товарища Левина, при коем Верхотуров стал едва ли не самым влиятельным лицом в Свердловском ГК КПСС.

— Послушай, Фил, можно я поставлю тебе еще сто водки?

— Не откажусь.

— У тебя, наверное, дома досье на всех деятелей?

— Нет, Александра, просто у меня хорошая память.

Я дождалась пока Фил выпьет, съест кусок курицы, на этот раз неторопливо запьет миниралкой и, не сводя с него своего взгляда, принялась слушать дальше. Только гораздо позже я поняла, что если бы не встреча с этим педантом Филом, мне бы никогда не удалось распутать это самое сложное дело.

— Но и на посту главного идеолога горкома, Верхотуров пробыл недолго, — продолжал Фил. — Стараниями своего тестя он вскоре оказался в ЦК КПСС, где занял пост инструктора отдела агитации и пропаганды, или, как тогда это называлось — Агитпропа, — Фил замолчал, потом неожиданно встал, подошел к стойке бара, заказал себе еще водки, вернулся на место, выпил пол рюмки, снова запил минералкой и закурил.

— А дальше?

— Дальше следы Евгения Александровича теряются в мареве перестройки. В конце 1990 года он неожиданно вплывает в Женеве. Какой пост он занимал в городе, некогда облюбованном большевиками, я не знаю. Он пробыл в Швейцарии до конца 1991 года. Затем работал в какой-то комиссии в Кремле, а в начале 1992 года появился у нас в городе.

Очень скоро господин Верхотуров стал одним из преуспевающих бизнесменов. Но тайна происхождения его первоначального капитала до сих пор остается тайной. Некоторые говорят, что он преуспел на левых поставках нефти и цветных металлов в период, когда российские границы представляли собой одну сплошную дыру. Кто-то утверждает, что Верхотуров нажился на приватизации ряда крупных предприятий нефтехимии. Но, Александра, сама понимаешь, факты отсутствуют. Одно несомненно, такие типы, как Верхотуров ни одного рубля не могли заработать собственным трудом.

Фил пил и не пьянел. Его светлая голова работала лучше всякого суперкомпьютера. Казалось, что он сейчас пьет водку исключительно для того, чтобы активизировать собственную память. Восставая из его мозговых запасников, она выдавала целые картины. Даже хмель неумолимо отступала под натиском его интеллекта.