Темная история нефти - Андрей Всеволодович Остальский

Так что в каком-то смысле нефть – это общее название для очень сильно отличающихся друг от друга тягучих, вязких горючих жидкостей. Например, воды в ней может быть совсем чуть-чуть, так, след какой-то, едва устанавливаемый специальной аппаратурой, а может быть довольно много – десятая часть. Та же история с растворенными газами – или их в нефти совсем крошечное количество, или – до 4 процентов. И по количеству солей разные виды нефти очень сильно отличаются. Весьма различно и количество так называемых механических примесей – глины, песка, известняка.

Найдутся в ней и металлы – железо, никель, медь и ванадий.

И вот эта дикая, невозможная смесь и оказалась волшебным двигателем прогресса (или, в зависимости от точки зрения, проклятием) человечества.

Неудивительно, что все эти разные нефти и выглядят, и пахнут, и ведут себя совершенно по-разному. Одни бегут быстро по нефтепроводу, другие еле ползут и нуждаются в специальном стимулировании. Одни воспламеняются только при очень высокой температуре – до 125 градусов Цельсия! Другим достаточно, чтобы чуть-чуть потеплело, – и готово дело, загорятся при умеренных, бытовых градусах.

С температурами испарения и замерзания нефти вообще бог знает что творится. (Мороз по коже и жар в голове.) Закипают и, следовательно, переходят в газообразную форму существования разные виды нефти при самых разных температурах – это может быть и 40, и, например, 200 градусов по Цельсию, а у некоторых видов требующаяся для испарения температура так высока, что вообще не поддается измерению – ничего себе разброс! Одни разновидности могут застыть, стать фактически пластмассой уже при 30 градусах тепла, а другим для этого же требуется мороз ниже 50. Разве можно при этом считать их единым веществом? И главное, как после этого прикажете с ними обращаться? Как будто они, эти нефти, с разных планет к нам прилетели… А может быть, так и есть?

Но экономистов, акционеров и брокеров волнует другое – те самые «тяжесть» или «легкость», «кислота» или «сладость». Чем «легче» нефть (то есть чем больше в ней ценных углеводородов и меньше всяких бесполезных или малополезных примесей), тем она дороже. Точно так же и «сладкая» – стоит ощутимо дороже «кислой», содержащей много серы. Понятно почему: с «тяжелыми» и «кислыми» гораздо больше возни при переработке.

Всемирные эталоны – WTI и Brent. Последняя тоже названа в честь нефтяного месторождения в Северном море. А то, в свою очередь, нарекли именем птицы – черной казарки. С другой стороны, название «Brent» при желании можно расшифровать и как аббревиатуру названий пяти нефтеносных пластов. Правда, слово «Brent» в таком случае должно писаться по-другому.

Так или иначе, но две трети продаваемой в мире нефти оцениваются по отношению к этой эталонной «птичке».

А вот российская нефть весьма «тяжела». А потому усредненная Urals (вот ведь до чего дошли – родной Уральский горный хребет официально по-английски именуем!) продается с ощутимой скидкой по сравнению с «легкими» сортами.

Вернее, так было раньше на протяжении многих лет, и так теоретически должно было бы быть всегда, но в мировой торговле нефтью происходят некие очень странные вещи, и наступает момент, когда корявые картофелины третьего сорта стоят дороже, чем отборный, чистый картофель сорта первого или высшего. Эти моменты сами по себе – важный симптом ненормального положения на рынке нефти в последние годы (см. «Как ею торгуют»).

Обычно у нефти есть два спутника – один более легкий, он располагается над ней. Это соперник и все чаще заместитель нефти, наследный принц – природный газ. Другой спутник потяжелей, соответственно располагается снизу – это соленая вода. От последней, конечно, мало толку, энергии из нее не извлечешь, но соляные образования часто помогали геологам ориентироваться в поисках нефтяных месторождений на ранних этапах, пока не были изобретены более совершенные способы разведки нефти. Так что спасибо и соли, она тоже сыграла свою роль в нефтяной эпопее.

Откуда она взялась?

Самая распространенная теория состоит в том, что нефть имеет органическое происхождение.

Ее разделяет подавляющее большинство специалистов. Не то чтобы большинству так уж редко свойственно ошибаться, но идти против течения нелегко. Тем более что у «органиков» есть очень сильные аргументы. Например, близкий родственник нефти – уголь – уж очень сильно смахивает на окаменевшее дерево. Логично предположить, что и другой накопитель энергии тоже должен был бы иметь сходное, биологическое происхождение, но в отличие от угля, побывав при этом почти в преисподней – сначала в морских глубинах, а потом в подземных. И продолжался процесс ее формирования многие миллионы лет.

В таком случае нефть есть порождение жизни, что наводит на следующее рассуждение. Если одна форма жизни поглощает другую, то она все равно ее как бы продолжает. Если тигр слопал антилопу, то она живет в хищнике и его потомстве. Или: дерево на вашей могиле вырастет, и вы продолжитесь березкой. Вас съедят черви, червей съест птичка, а птичку кошка, и вы будете отчасти кошкой. Круговорот жизни в истории и времени. Не очень научно, но передает суть идеи. Так вот, получается, что древняя примитивная форма жизни, планктон, оставила нам наследство – себя – в виде нефти.

Так и представляю себе господина Планктона, завещающего детям: мы не зря жили на этом свете, и все мы не умрем. А превратимся в цэ-аш. И когда-нибудь, через миллионы лет какая-нибудь другая милая семья зальет нами полный бак и рванет на выходные на природу.

Правда, для того, чтобы это случилось, планктона должно было быть совершенно колоссальное, несусветное, немереное количество в древних мировых океанах. Затем перегной из бывшего планктона и водорослей должен был подвергаться долгой термической обработке и высокому давлению. Происходило это вроде бы так: останки эти должны были выпасть в осадок на морское дно, а потом оказаться достаточно глубоко под другими осадками и в итоге – под землей. И вот там под влиянием очень высоких температур и давления происходил так называемый диагенез, органика постепенно переплавлялась в темное воскообразное вещество кероген – прародитель углеводородов. Затем тому керогену предстояло начать испаряться, переходить в газообразное состояние. При некоторых условиях часть этого газообразного вещества как-то конденсировалась в нефть, а другая его часть становилась природным газом.

Но есть еще и особое мнение – меньшинства, по-прежнему сомневающегося в органическом происхождении нефти. Интересно, что самый знаменитый русский химик в истории Дмитрий Менделеев поначалу верил в биологический корень, а потом разуверился. Выдвинул иное объяснение: он предположил, что нефть возникла в результате проникновения воды в земные глубины, где, испаряясь, она взаимодействовала с углеродистыми металлами (карбидами), и водород соединялся с углеродом. Есть и космическая теория,