Синтез (СИ) - "Токацин"

— Кидай вверх!

Гедимин отступил к стене, чтобы шальной луч не попал ему в грудь, и бросил осколки чуть в сторону. Сопло бластера сверкнуло трижды без малейшей паузы между выстрелами. Три осколка упали в пыль, слегка дымясь.

— Видел? — хмыкнула Инес, покрутив в руке бластер. Гедимин подобрал осколок и недовольно сузил глаза — разряд, способный распылить кусочек фрила на молекулы, всего лишь немного его оплавил.

— Носить сломанное оружие — ваша традиция? — спросил он. Инес вздрогнула и крепко вцепилась в бластер.

— Чего?!

— Разряд очень слабый, — Гедимин показал ей оплавленный осколок. — Расчётная мощность в десять раз больше. Этот бластер неисправен.

— Чёрт тебя дери… — пробормотала Инес, разглядывая бластер со всех сторон; впрочем, заглядывая в сопло, она не забыла установить предохранитель. — Ты откуда знаешь?

— «Райдо» — распространённая марка, — ответил тридцать пятый, глядя поверх её головы в пыльное небо. — Мы идём?

Он ещё не успел развернуться, как «мартышка» окликнула его.

— Джед, стой! Если знаешь, что делать, — доведи эту штуку до ума! — она протянула ему бластер рукоятью вперёд. Гедимин изумлённо мигнул.

— Убери это, — он дотронулся до ошейника.

Инес покачала головой. Она смотрела то на ошейник, то на бластер. Тридцать пятый недовольно сощурился.

— Мы идём? Я — ремонтник, а не фонарный столб.

— Постой, — охранница понизила голос. — Ладно, Джед. Я сниму удавку, и до вечера ты её не увидишь. Но сначала почини пушку.

— Сначала ошейник, потом пушка, — отозвался Гедимин. Трудно было не показать изумления — эта самка была наблюдательна…

— Наклонись, — ещё тише сказала Инес, доставая ключ. — Или сядь. И руки держи на виду.

Тридцать пятый опустился на мостовую. Через полминуты «мартышка» попятилась от него, унося с собой взрывоопасный обруч.

— Доволен? — она показала ему ошейник.

Гедимин потрогал шею, сел поудобнее, стряхнул с колена пыль.

— Давай пушку.

Осколка фрила было достаточно, чтобы открыть защёлки и отогнуть скобы. Тридцать пятый отложил бесполезный корпус и рукоять, открутил батареи, сдул с них пыль.

— Линзы перекошены, канал забит песком, — вполголоса заметил он, осторожно вынимая хрупкие детали. — Когда он был в ремонте в последний раз?

— Ему всего три года, — фыркнула Инес. — И он хорошо стрелял…

Гедимин молча пожал плечами. Он рассчитывал увидеть «макаку» в десяти шагах от себя, куда она отошла, сняв ошейник. Однако она стояла за его плечом и разглядывала разобранный бластер.

Щели в корпусе были слишком велики, в них неизбежно должен был насыпаться песок, но заделать их было нечем. Соединив все детали, Гедимин взял в руку бластер и поднял с земли осколок фрила. Оружие было не слишком удобным — его делали под маленькую ладонь человека, и в пальцах eateske оно утонуло.

Фрил брызнул во все стороны, оставив на стене въевшиеся капли. Гедимин поднялся на ноги, задумчиво глядя на бластер. «А вот теперь можно было бы уйти,» — думал он, прислушиваясь к шуму города. «Если бы это ещё имело смысл.»

— Готово, — он вернул бластер самке и пошёл дальше. Его слегка занимали предметы, повешенные горожанами на двери. Как он ни пытался, он не находил им никакого применения.

Инес догнала его через десять секунд и пошла рядом.

— Притормози! — выдохнула она. — Кем ты был на войне? Снайпером?

— Пилотом.

— Где выучился стрелять? — не отставала «мартышка».

— Меня таким сделали, — ответил Гедимин. — Это удобнее.

— Сделали для войны? Ты всегда был солдатом? Сколько тебе лет? — вопросы летели один за другим, и какие-то из них, похоже, не требовали ответа.

— Тринадцать дней, — eateske решил ответить только на последний. Самка замолчала, и остаток пути он спокойно думал о предметах на дверях и странной суете в городе. «Синко де Майо,» — решил он наконец. «Всё это имеет отношение к этому термину…»

Эти слова он ещё несколько раз услышал, пока ворочал тяжёлые корпуса «сивертсенов» внутри городской стены. Пыль забилась и туда, покрыла контакты, исцарапала вращающиеся детали; её было слишком много в этом городе. Стена уже избавилась от следов бомбёжек, её укрепили, приварив поверх «заводской» обшивки слой всякого хлама. Почти все генераторы работали, и в защитном поле оставался только один узкий просвет. Когда Гедимин закончил ремонт, закрылся и он. Поле было готово к налёту, но небо оставалось чистым. «Никаких врагов, кроме пыли,» — подумал тридцать пятый, выползая из-под стены, отряхиваясь и высматривая урну. В горле першило, и слюна была красновато-бурой. «Макаки» хмуро смотрели на него — кто в респираторе, кто в очках и с тряпкой на лице. Те, кому выдали экзоскелет, не снимали шлемов.

— Воды нет, — буркнул один из них, оттолкнув Гедимина от закрытого вентиля. — Иди отсюда, теск.

— Джед! — Инес не досталось рупора, и услышать её голос сквозь гул «сивертсенов» было непросто. — Иди сюда!

У соседнего строения лежали обломки труб; охранница с тлеющей палочкой в руке сидела на одном из них, задумчиво пуская дым изо рта.

— Садись, — она хлопнула по трубе ладонью. — Куришь?

— Лечебные смеси? — Гедимин покосился на палочку. Инес усмехнулась.

— Хосе… Нет, такую дрянь я не курю. Это обычный табак. Вот, затянись, — она протянула ему сигарету.

Может быть, тридцать пятый где-то нарушил технологию, — но, едва горький дым коснулся его лёгких, ему неудержимо захотелось откашляться и сплюнуть.

— Эти вещества не предназначены для вдыхания, — заметил он, возвращая сигарету самке. Та хмыкнула.

— Доктор Санчес говорит то же самое. Ну, как хочешь.

Она затянулась, разглядывая Гедимина в упор.

— У тебя и награды есть? Ты сбил звездолёт?

— Шесть, — тридцать пятый вытер полосу-наклейку от пыли. Она, как и комбинезон пилота, потускнела от царапин, изображение истребителя расплылось в бесформенное пятно.

— За сколько там дней? — Инес недоверчиво покачала головой. — Так не бывает, Джед. А это клеймо? Это с рудников, верно? Ты там его получил?

Гедимин удивлённо мигнул.

— Нет. На базе. Это номер.

— Не хочешь вспоминать? — глаза «мартышки» странно расширились и потемнели — такого эффекта тридцать пятый ещё не наблюдал. — В сети много чего пишут, Джед. Я всё знаю про дела «Вайт Рок» и «Айрон Стар»… что они наворотили, и какие суды потом шли. Тебя клеймили на марсианских рудниках, как раба… Сучьи дети!

Сплюнув, она закинула окурок в урну. Гедимин покосился на клеймо. «Вот как… Знак рабства,» — он не мог себя видеть, но его глаза понемногу темнели. «Хольгер был прав насчёт Марци. Они не могли не знать — и они всё равно это делали. Ставили этот знак каждому eateske.»

— Что-то надо делать с этой штукой, — пробормотала Инес, вертя в руках ошейник. — Райан если упрётся, его не сдвинешь. А он тут упрётся. Может, так?

Она взяла двумя руками один из свисающих «хвостов» обруча и с силой дёрнула его в разные стороны. Металл захрустел.

— Вот так, — она показала Гедимину вывернутый замок. — Больше не застегнётся. Скажу, что ты зацепился за железку. У Энрике есть запасные, но его не будет ни завтра, ни послезавтра. Даже если Райан упрётся, ты три дня отдохнёшь от удавки. Только не бегай, ладно? Тут до черта стрелков.

— Знаю, — буркнул тридцать пятый.

«Мартышка» замолчала, но надолго её не хватило.

— Джед, а чем ты займёшься после войны? — она потянулась за второй сигаретой, но, подумав, спрятала пачку в карман.

— Меня расстреляют, — отозвался Гедимин, глядя на изорванные перчатки. Они уже ни на что не годились, сколько он ни пытался заклеить прорехи. «Ещё одна смена, и придётся их выкинуть. Где найти запасные?»

— Тебя-то за что? Ты что, важная шишка? — ухмыльнулась Инес. — Или, может, утилизатор? Нет… Джед, ты правда не утилизатор? Не из этих ублюдков?

— Я был пилотом, — Гедимин поискал в памяти новое слово, но ничего не нашёл.

— Тогда тебя не расстреляют, — Инес надела фуражку и поднялась на ноги. — Пойдём, Джед. Ещё успеем устроить тебе мойку. А местные жмоты пусть захлебнутся своей водой!