Свиданий не будет - Фридрих Незнанский

За то время, как Володя позвонил Лиде в Москву, ему удалось узнать кое-что поподробнее. Он проходил практику на городской «Скорой помощи», исполняя обязанности фельдшера, и благодаря этому завел кучу полезных знакомств. Видно было, что он неравнодушен к Лиде и старается не только дружески поддержать ее, но и чем-то помочь.

Все, по мнению Володи и тех людей, с которыми он говорил, началось еще в прошлом году, когда при неясных обстоятельствах около городского полиграфического комбината погиб главный редактор городской газеты «Булавинские ведомости» Лев Чащин.

Эта газета была основана или, точнее, восстановлена недавно, в годы перестройки. Под таким названием выходила она до девятнадцатого года, когда была закрыта красными за поддержку правительства адмирала Колчака, а может быть, как добавил Володя, просто потому, что была независимой и попала под общие репрессии большевиков против старой российской печати. В ее здании стала помещаться новая партийная газета «Светоч революции», которую переименовали вскоре в «Правду Булавинска».

Собственно, Чащин и начинал как журналист в этой газете: готовил в ней молодежный вкладыш, потом заведовал отделом информации. Когда началась перестройка, сотрудники газеты разделились на две большие группы. Как и по всей стране, здесь были свои «демократы» и свои «консерваторы». Конечно, Чащин не удержался бы в газете со своими, как их здесь нередко называли, диссидентскими взглядами, но его поддерживал бывший однокурсник, горбачевец Костюков, ставший первым секретарем горкома партии. Поддерживал, не делая, однако, попыток снять главного редактора Залужного. Чащин писал о современных проблемах Булавинска, но его печатали обычно в московских газетах, а в «Правде Булавинска» ему удавалось вести лишь краеведческую страницу – о прошлом города.

Споры и конфликты продолжались вплоть до дней ГКЧП, когда Залужный тиснул в газете все документы путчистов, а Чащин собирал митинги в поддержку Горбачева и Ельцина. Костюков в это время был в отпуске, но вернулся вовремя – «то есть утром того дня, когда путчисты были арестованы», не без иронии заметил Володя.

И тогда наконец Костюков предложил Чащину должность главного редактора. Однако тот отказался. Он и еще несколько журналистов добились раздела имущества газеты и стали издавать «Булавинские ведомости». Детище Чащина быстро стало популярным, а «Правда Булавинска» тоже приобрела нового главного – из тех, кто не принимал ни одну из сторон в перестроечном редакционном конфликте. Ее возглавил Толик Порохов – так все в городе звали бывшего центрфорварда местной команды «Скрепер», который некогда окончил филфак в местном пединституте и после травмы стал пописывать для отдела спорта…

Володя рассказывал образно, с подробностями. Гордеев не удивился бы, узнав, что и он сотрудничал с газетой, конечно, чащинской.

А обратился будущий врач к столь долгой предыстории недавних событий потому, что после смерти Чащина с новой силой по городу стали расходиться слухи о еще одной запутанной истории.

Должны были состояться выборы мэра Булавинска. И вот незадолго до них в «Булавинских ведомостях» появилась большая статья «Скажи, Серега» с подзаголовком «Станет ли криминальный авторитет нашим мэром?». Ее автором был Лев Чащин, который шаг за шагом проследил путь, идя по которому трижды судимый Сергей Вялин чудесным образом оказался кандидатом в мэры.

– Трижды судимый! – воскликнул Гордеев. – И за что же его судили?

Володя развел руками:

– Я пытался найти этот номер газеты. Ничего не вышло. Из всех библиотек он исчез, а в редакции самой газеты сгорел вместе с архивом…

– Был пожар?

– Да, уже после смерти Чащина. Такой маленький аккуратный пожар в комнатке архива, который пожарные быстро погасили, но водой и пеной оказались безнадежно испорчены все бумаги и, конечно, сами подшивки газет.

– Еще бы он был не аккуратный! – в сердцах сказала Лида. – Ведь редакция «Ведомостей» помещается на первом этаже, а на втором и третьем – редакция этой нашей «Правды».

Гордеев не без изумления обнаружил, что она, даже сделавшись «столичной штучкой», немало знала о происходившем в родном городе.

– Ну вот, – продолжал Володя. – Поиски этого номера газеты ни к чему не привели. Конечно, он есть у кого-то дома, но я таких людей не нашел.

– Неужели и у папы он не сохранился? – воскликнула Лида, даже привстала с места, словно хотела броситься бежать к себе на квартиру.

– Если не свистнули любители алкогольных напитков с большим содержанием сахара, – мрачно произнес Юрий Петрович.

Володя недоуменно посмотрел на него.

– Кстати, Володя. – Гордеев чуть помедлил. – Я вижу, вы в Булавинске повсюду свой человек. Мне надо будет сделать несложную экспертизу. Определить состав одной жидкости. По ее остатку. А я начинаю опасаться, что в криминалистической лаборатории местного управления внутренних дел недостаточно стерильные условия.

Володя подумал всего мгновение:

– Сделаем на дому! Только…

– Наверное, вы хотите напомнить мне, что официально адвокат не имеет права на производство экспертизы. Что он может только ходатайствовать об этом перед следствием, прокурором, судом…

– Я… – начал было Володя.

– То есть вы согласны, что иногда и адвокату, ради пользы дела, можно немного нарушить рамки. Тем более что опыт следственной работы у меня в наличии…

– Нет, Юрий Петрович, дело не в юридических тонкостях…

– Нужны какие-то препараты?

– Нет. Дело в том, что человек, которого я могу об этом попросить, – гениальный химик…

– Ну вот и хорошо.

– Понимаете… Сказал бы, что он химик от Бога, если бы… Если бы Женик не был наркоманом.

– Да, это хужее… – протянул Гордеев.

– Но он сейчас в завязке, уже больше четырех месяцев, я знаю точно.

– Понятно. Однако такой личности проболтаться – ничего не стоит.

– Наверное, да. Но сейчас это – кремень. Понимаете, он из тех наркоманов, которые считают себя какими-то высшими людьми. Путешественники в нирвану.

– В ад! – зло сказал Гордеев. – Впрочем, сию минуту пока нужды нет. И потом: ведь даже для гения можно сочинить что-нибудь невинное. В связи со скорой помощью и, скажем, с выходными днями. Мол, лаборатория закрыта… Тем более что действительно из этого сосуда выпив, никто не отравился, и наверняка окажется что-то невинное, но винное, – скаламбурил он. – А гению с наркотической зависимостью неполезно владеть излишней информацией: кому да почему.

– Сделаем, – бодро сказал Володя. – Про Чащина досказывать?

– Всенепременно. Значит, напечатал он статью…

– Напечатал. Вышла она, скажем, в четверг, а в пятницу приезжают в редакцию омоновцы с ордером на обыск. «Что такое?» «Есть информация, что вы незаконно храните оружие». Чащин им – газовый пистолет на стол и разрешение на его ношение, а они все равно проводят обыск и, конечно, находят.

– Не только оружие, – догадался Гордеев.

– Не только. То есть пистолетов не находят, зато обнаруживают в залежах газет и бумаг две ручные гранаты и мину с магнитным держателем, знаете, такую можно под днище машины прицепить и так далее…

– Ну, допустим, то, что мину ему подсунули, это понятно, но вот гранаты – это уже грубо. Зачем журналисту гранаты?! Террористов вооружать наемных? Или рыбу глушить на речке? Смешно!

– Смешно. Было бы. Но они там еще и кокаин нашли. И здесь они его здорово поддели! Дело в том, что, когда Чащин вел в газете краеведческую страницу, он как-то опубликовал статью о поэте-декаденте, уроженце наших мест – Пьере Алконосте. То есть никакой он, конечно, не Алконост и даже не Пьер, а Петр Птицын. У него была поэма «Кокаиновый вихрь». И вот Гущин печатает статью «Певец кокаиновых вихрей», где рассказывает о судьбе этого Алконоста, который во время гражданской войны зверствовал в булавинской ЧК, пока однажды, нанюхавшись кокаина, не застрелил свою подругу и не застрелился сам. Лев-то вел к тому, что среди этих пламенных революционеров было немало наркоманов, и не только Зимний брали под марафетом… Но! Вот как обернулось!

– Значит, возбудили дело?

– Приложили усилия. Лев, правда, себя грамотно повел, смог даже о провокационности всей этой операции что-то в Москве напечатать. Да только у нас сами знаете, пресса какая. В другой московской газете – противоположная информация под заглавием «Эрозия демократии», что ли. Коротко, без комментариев сообщалось, что, мол, арестовали главного редактора новой газеты, который в погоне за наживой связался с криминальными кругами и торговцами наркотиками.

– А что это за газеты? Тоже не сохранились?

– Я, собственно, к этому и веду. Все подробно должен знать, наверное, Борис Алексеевич, и обязательно – Коля Новицкий.

– А это кто такой?

– Репортер нашего телевидения, – пояснила Лида. – Областная знаменитость. Басаргинский Невзоров, только, думаю, несколько других политических взглядов.