Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это да.
— Тогда надо брать себя в руки, милая, — говорила она мне. — Ты себе так здоровье совсем подорвёшь. Знаешь, людям можно отомстить хорошим настроением и улыбкой. Пусть не думает, что ты по нему страдаешь. Занимайся делами, ищи работу, и всё наладится. Сам дурак, что такую птичку упустил. Значит, так. Я сейчас сварю супчик. А ты пока пойдешь в душ. Надо освежиться. Давай-давай.
Спорить я с ней не стала. Пошлепала грустно в душ и точно так же грустно, но всё-таки помылась. Грустно завернулась в халат и пошла в кухню после водных процедур.
Когда дошла, подняла голову и спросила:
— А какое сегодня число?
— Девятнадцатое, — ответила Дарья, у которой на плите вовсю кипел суп, а она над ним колдовала.
— Завтра у Ромы вручение диплома, — пробормотала я. — И день рождения…
— Да? — обернулась на меня Даша и окинула меня подозрительным взглядом. — И что ты задумала?
— Я пойду к университету, — ответила я. — Поздравлю его, подарю всё-таки свой подарок… Ребята делали же, старались. Может быть, нам удастся поговорить там?
Я с надеждой смотрела на подругу, словно от неё зависело сейчас, станет со мной говорить Рома или нет.
— Кать, — вздохнула она. — Ты почти неделю лежала кулем на кровати и рыдала. Ты уверена, что стоит идти туда? Ты уверена, что тебе не станет хуже от этой встречи? Может быть, лучше я съезжу? Передам сама подарок, поздравлю от тебя, спрошу, может, он соизволит с тобой поговорить хотя бы. У меня как раз свободный день завтра.
— Нет, — категорично отказалась я. — Поеду сама.
— А если он не станет говорить с тобой? — спросила Даша. — Ты понимаешь, что это только добавит тебе стресса ещё?
— Я должна попытаться, Даш, — села я на кухонный стул и закрыла лицо руками. — То, что я ничего не понимаю: что случилось, почему он ушел, в чем моя вина и как это можно исправить — меня душит и не даёт жить дальше. Возможно, он хотя бы объяснит мне, в чём я перед ним провинилась, что Рома меня так казнит без шанса сказать и слово, без шанса на помилование. Я не понимаю! И это… очень тяжело.
— Я знаю, солнышко, — присела Дашка рядом и обняла меня со спины. — Понимаю. Я и сама места бы не находила, попади я в такую ситуацию, как ты. Он поступил очень жестоко. Что бы ни сделала ты, он не должен был вот так уходить. Как будто выкинул тебя как ненужную вещь. Но ведь это не так! Он тебя любит, я же видела, как он тебя в школе добивался, как уговаривал тебя вместе жить, — ты многое значила для него, и ему наверняка тоже больно! Но почему Роме его дурья башка не даёт просто поговорить с тобой, я не могу понять.
— Я тоже не понимаю, — еле выдавила я из себя, ощущая как собирается новый острый ком в горле, который в последние дни становится мне привычным, — потому что я всё время плачу. — За что он бросил меня, вот так жестоко? Словно я ничего для него и не значила.
— Нет, ты точно значила для него много, — вздохнула Суворова, поглаживая меня по спине. — Я тоже не знаю, милая, почему так.
В ответ я лишь тихо плакала, не понимая, как выбраться из этого тупика. Я так мечтала понять, что же натворила, как исправить всё, как вернуть его. Я готова была валяться в ногах Ромы, только бы он объяснил мне, простил, что бы я ни натворила — я замолю все свои грехи! Я готова была встать на колени, всё что угодно… Но не могла даже дозвониться. И встретить его в дверях университета в день получения диплома и его дня рождения — единственный шанс с ним поговорить.
Знаю, Даша бы меня за это осудила бы, но мне всё равно. Я была готова как угодно унижаться, только бы узнать, что произошло.
Почему он разбил моё сердце?
Почему он растоптал мою душу?
Почему он разбил меня?
Почему разбил нас?
Я даже и подумать не могла, что когда-то он поступит со мной вот так, зная, что я совсем одна в этом мире, что я привязалась к нему как к родному человеку, я считала его своей семьёй, а теперь снова осталась одна против всего мира… Так хочется позвонить ему, ощутить поддержку, плечо, осознать, что я не одинока, но… Тот, кто всегда меня поддерживал, теперь играл против меня.
— Неужели такой гордый? — проворчала Даша. Даже она, несмотря на то, что жутко не любит Рому с самого начала и так и не смогла с ним подружиться, звонила ему тоже, чтобы попытаться вывести его на разговор, с неизвестного номера. Но Рома трубку не взял… — Что же ты такое натворила-то, в его понимании катастрофическое? Повёл себя как глупый пацан — просто убежал. Надо же было просто открыть рот и высказать свою обиду! Может, всё не так страшно бы оказалось. Индюк гордый… А ты ещё по нему убиваешься!
— Я люблю его… — говорила я, пока по моим щекам бежали слёзы, падая прямо в суп, который Даша поставила рядом, но к которому я не притронулась. — Я не знаю, как жить без него. Я не умею…
— Научишься, — сжала она мои плечи. — Не ты первая, не ты последняя, Катюня. Чаще всего мужики — козлы редкостные. Мы за ними готовы бежать по стеклу, раздирая пятки в кровь. Потому что любим и всё прощаем. А они… Ты ему веру, жизнь, любовь, а он тебя вот так… Надо отпустить. Ты сильная и ты справишься. И ему бог судья…
Глава 14
КатяЯ ждала его у дверей университета больше часа. Когда его курс стал потоком выходить с вручения дипломов, хохоча и радуясь, и словно бы издеваясь надо мной, я сразу ухватила взглядом Рому.
Он, в торжественном костюме, безумно красивый, шёл в общем потоке, но он
