Чёрный абеллург - Светлана Зорина

— Сроду не встречал людей, которых бы так звали.

— В Валлондоле давно уже дают имена, не интересуясь их значением… — дед казался смущённым. — А я всё-таки спросил у него, что это означает. И он сказал: "Прося помощи у тёмных сил, не задают лишних вопросов".

— Кто сказал?

— Чёрный абллург.

— Кто-о?

— Видишь ли, Айнагур… Твой отец покинул твою мать, когда она носила тебя…

— Подожди… Ты говорил, мой отец погиб.

— Он действительно потом погиб. Он приезжал сюда, когда тебе было два года. Я ещё не хотел его пускать сначала… Он упросил меня взять деньги. Для тебя. Сказал, что чувствует себя виноватым — и перед ней, и перед тобой. Ещё бы! Я никогда не сомневался, что именно его уход и стал причиной её смерти. Она сразу начала болеть. Моя бедная девочка чахла прямо на глазах. У неё ещё хватило сил дать тебе жизнь, но на свою собственную жизнь у неё уже сил не хватило. Ты осиротел, едва появившись на свет, и был так слаб… Я боялся, что ты отправишься следом за ней. Мы с твоим дядей отвезли тебя к чёрному абеллургу. Люди иногда просят помощи у древних богов — ведь первые боги очень мудры… Но это делается только в крайних случаях. Тут и был крайний случай. Ты остался жить, Айнагур, а имя… Тот человек сказал, что вместе с этим именем ты получишь долголетие. Наверное, оно что-то такое и означает. А чем оно тебе не нравится? Красивое имя, очень древнее. А главное, необычное.

— Даже слишком, — усмехнулся Айнагур. — Дед, а птица харг… Она у нас водится?

— У нас, на Милде? Откуда? У нас тут ни леса, ни гор настоящих. Харги гнездятся в скалах, но там, где лес поблизости. Они всё больше в Вириндорне водятся… Ну ещё на островах к востоку от Линда. Я их мало видел. Их вообще, говорят, мало. Самка харга только три раза в жизни сносит яйцо, одно единственное. Правда, живут они очень долго. В Вириндорне их даже называют вечными птицами. Если это вообще птицы… Их считают слугами Танхаронна, самого древнего бога, а значит, они появились ещё до того, как молодые боги населили Эрсу живыми тварями. В Вириндорне считают, что харги — это танхи, порождения тьмы… Знаю, знаю, ты не веришь во все эти сказки. Ну, дело твоё.

— А сколько они живут?

— Не знаю. Этого никто не знает, но говорят, намного дольше людей. И вроде бы, это потому, что они питаются мертвечиной.

— Но они же охотятся.

— Да, но, убив свою жертву, харг съедает её не сразу. Уносит в своё жилище где-нибудь в расщелине скалы или в дупле старого твирда — они любят эти деревья. И съедает добычу где-нибудь через пару дней.

— А как они кричат?

— Я не слышал. Они вроде как-то клювами щёлкают, когда друг дружку зовут. Ещё рассказывают, будто эти птицы говорить умеют… Или только некоторые из них. Чёрные колдуны с ними даже беседуют. Я уж не знаю, правда это или нет.

Ночью Айнагуру приснился странный сон. Он бродил по острову Вигд и искал Ральда. Он догадывался, что Ральд где-то в роще. Айнагуру не хотелось туда идти — в это царство живых теней, но юный лирн позвал его.

— Айнагур! — его чистый, звонкий голос пронёсся над островом, и сердце Айнагура радостно забилось. Они не раз так играли на Абеллане. Это называлось "игра в голоса". Кто-нибудь прятался в роще и время от времени выкрикивал имя того, кто его ищет. Тот должен был найти его по голосу. Айнагуру ещё ни разу не удавалось найти Ральда — даже когда ему казалось, что голос звучит совсем рядом, в двух шагах. И как он умудрялся ускользнуть? Богам легко дурачить простых смертных… "Ну уж сейчас-то я тебя найду, — думал Айнагур, с опаской входя в рощу твирда. — Я тебя обязательно найду…" Вскоре он увидел белеющую в темноте тонкую фигурку Ральда и побежал, преодолевая страх, шарахаясь от чёрных теней, которые с тихим шепотом тянули к нему корявые ветви. Он со всех ног бежал к белой фигурке, что манила его издали и звала: "Айнагур!" И вдруг увидел, что это не Ральд. Перед ним был белый изогнутый ствол сухого твирда. "Хайна-гурр!" — крикнула ему в лицо огромная чёрная птица. Она сидела на длинном суке и пронзительно смотрела на него своими круглыми сизовато-чёрными глазами. Он кинулся прочь, к берегу, а за спиной у него злорадно шептались тени, кто-то хихикал. Или покашливал…

Несколько лет спустя, в Эриндорне, Айнагур увлёкся изучением старых и новых наречий Валлондола. И выяснил, что слово айнагур или хайнагур, сохранившееся в южных говорах, — очень древнего присхождения и означает "высоко летающий хищник". (Х)ай — «высокий», на — «летать», а корень — гур-/-хур- обладает довольно широким кругом значений — "ловец, охотник, хищник". Этот же корень он обнаружил и в слове гурния — так называли большую, хищную рыбу, которой боялись все, кроме килонов, и в слове хургал, что означает "хищный гал". Маленьких ручных галов держали чуть ли не в каждом доме. Это были милые зверьки с гладкой шёрсткой и огромными глазами, очень ласковые и игривые, правда, несколько своенравные. По экстерьеру хургалы действительно напоминали своих ручных собратьев. Но только не по размерам и не по нраву. Огромные свирепые звери с серебристо-голубой шерстью жили в горных пещерах и охотились на турнов. Зимой они становились голубовато-белыми, а серебряный узор проступал чётче. Шкуры хургалов, убитых зимой, ценились больше. Вся линдорнская знать щеголяла в мантиях из белого хургала. У Ральда тоже был такой плащ.

Ральд… Его имя, как и название белой птицы с хохолком, похожим на венец, тоже восходило к древнему корню. — Раль-/-рааль-/-рахаль- "высокий, возвышенный, светлый". Совсем другое значение, чем у корня — ай-, который звучал в слове айнагур. Ай — "высокий, находящийся высоко, поднявшийся высоко". Поэтому айнагур переводится как "хищник, летающий на большой высоте". А Ральд — "высокий, возвышенный"… Как бы близко ни подлетала к тебе птица раль, ты никогда не коснёшься рукой её чистого белого оперенья. Ральд значит высокий, а Айнагур — тот, кто высоко забрался.

Он злился, глядя на пожелтевшую страницу старого словника. Потому что понимал — как бы высоко ты ни вскарабкался, ты никогда не станешь выше того, кто тебя действительно выше.

Однажды он попытался это сделать. То есть пытался-то он всю жизнь, но тогда попробовал первый раз…

Глава 7. Цветочный павильон.

В красавицу Линну, дочь коннума Ульда, была влюблена вся дворцовая молодёжь. Её прочили в невесты Гурду, они и по возрасту друг другу подходили, но девушка явно отдавала предпочтение младшему сыну лимнарга. Ральду и Айнагуру тогда только-только сравнялось пятнадцать, а Линне было уже шестнадцать.

— Она же старше тебя, — сказал как-то Айнагур. — Ненамного, конечно, но… Жену лучше брать помоложе. Она ведь раньше состарится.