Тихушник (СИ) - Бабин Александр

Помню один такой случай. Я ещё работал в райотделе, когда нашему районному прокурору, покупавшему пиво в пивнушке, хулиганы поставили синяк под глаз. Впридачу ещё и забрали прокурорские корочки, которыми он пытался всех удивить и запугать. Но он же, в силу своих умственных способностей, не знал, что при покупке пива все граждане равны по социальному статусу, и очередь нужно соблюдать, а не корочками махать, используя их как льготу по прохождению к кассе.

Когда мы со следователем выехали к нему домой — он праздновал получение квартиры со своими дружками прокурорами, — синяк под его глазом так сверкал, что следователь Татьяна, симпатичная наша девушка, засмеялась. Недовольный нашим поведением прокурор стал нас обвинять, кричать, что мы работаем отвратительно, раз уже прокуроров на нашей территории бьют.

Оказывается, прокуроры — тоже люди, и пьют так же, как все обычные граждане. До полного удовлетворения им не хватило спиртного — решили добавить, послав за ним «самого» прокурора. Слава Богу, что он был без формы, а то бы и её сняли. Помахав корочками перед гражданами возле пивного киоска, он решил купить пива без очереди. И народу-то было немного — человек 50, можно было постоять в очереди часа два. Решил, если он прокурор этого района — можно и без очереди воспользоваться этой льготой. Но стоило было знать, что с рабочим человеком надо разговаривать на его простом языке, всего-то сказать «пожалуйста». Думаю, граждане пошли бы ему навстречу. Пиво ему, конечно, продали, — только забрали прокурорские корочки и трёхлитровую банку разливного вкусного пива, а это, по его мнению, уже грабёж. И он хочет, чтобы мы по этому факту возбудили уголовное дело, признали его потерпевшим, нашли преступников, возвратили корочки. Ну а ещё страшнее, что может быть на свете, — он является членом партии. То есть это уже преступление против государственного деятеля. Пришлось подчиниться приказу прокурора и возбудить уголовное дело. Корочки я, конечно, ему нашёл — были у продавца киоска. Добропорядочные граждане, отобрав их и прочитав, кому они принадлежат, испугались. Не поверив, что перед ними был настоящий, не липовый прокурор, побросали банки с пивом и убежали — страх у людей ещё со времён 37-го года как остался, так и не прошёл. Искать неизвестного «визажиста», который так «разукрасил» прокурора, я не стал — из уважения к себе. Да и прокурор, протрезвевший на второй день, подумал, что «раздувать» этот случай дальше не стоит, забрал уголовное дело в свою прокуратуру, и по сей день не знаю, где оно там находится — видимо, сжёг. Ну и пусть — хотя бы не будет карающего прокурорского меча над нашими головами.

Один из сценариев я решил применить и в отношении рэкетира. Взглянул на Валеру и спросил:

— Валера, посмотри, что там с раненым? Может, помощь нужна, а то истечёт кровью, потом придётся отписываться перед прокурором.

Валера вышел из дома, но через несколько секунд вернулся.

— Саня, он концы отдаёт… Что делать?..

Я принял вид думающего человека, выждал время, якобы обдумывая дальнейшие свои действия, и сказал:

— Так добейте его, увезите в лес и закопайте. Не забудьте ветки положить на его могилу — для приличия. И смотрите на грибников не нарвитесь, как в прошлый раз. В машине целлофан постелите. Да, ещё чуть не забыл — где он лежал, землю лопатой перекопайте. А то свидетелей много, можем под статью попасть, а так — следов крови нет, трупа нет, значит — привлекать к уголовной ответственности некого.

Валера вышел из дома. Раздался пистолетный выстрел.

— Царствие ему небесное, — сказал я, обратившись к жулику, сделав вид, что ничего такого страшного не произошло — обычная для нас рабочая обстановка. — Ладно, это всё лирика; давай продолжим с тобой беседу.

— «Волга» находится у директора совхоза им. Калинина, он ждёт от меня техпаспорт — дал задаток за неё… Только не говорите братве, что от меня исходит информация.

Всё-таки есть в таких методах допроса та грань, за которой открывается у жуликов сознание добропорядочного гражданина и желание помочь следствию.

— Договорились — «своих» не сдаём, — ответил ему я. — Такой у нас есть оперской закон: люди, «сдавшие» один раз, уже переходят в другую категорию — добровольных помощников милиции.

Ещё одним сотрудником внутренних дел больше — главное, государству не придётся платить деньги: будет «работать» на добровольных началах. И с каждой задержанной нами банды всегда найдутся один-два жулика, «добровольно» изъявивших желание нам помогать в борьбе с преступностью. А это уже позитивное начало. Со временем преступность исчезнет, так как все жулики в её рядах будут нашими сотрудниками. Это наша оперская мечта.

Действовать в таких случаях нужно оперативно и не откладывать на завтра, так как потом может быть поздно — машину просто сожгут или перепродадут, такое в моей практике тоже бывало. Дал распоряжение сотрудникам, чтобы всех задержанных увезли в местный райотдел и допросили, проведя все положенные в таких случаях следственные действия, чтобы прокуратура и нос не подточила. Всегда бывают издержки в нашей профессии, так и в этом случае с рэкетирами — у одного из задержанных лопнула селезёнка, когда он пытался сопротивляться СОБРовцам и повредил её своим же коленом при падении. Пришлось отвезти в больницу, где, как всегда, у врачей очередной день рождения — да ещё, как назло, у хирурга. Пришлось дождаться другого врача, который удостоверившись в нашем названном диагнозе и удивившись, что он был правильным, таки сделал больному операцию. Его врачебная практика по сравнению с нами ничтожно мала — ведь у нас с «больными» приходится встречаться ежедневно. Убедились, что с гражданином всё будет в порядке, и только потом прооперировали. А это тоже входит в наши обязанности — следить не только за своими сотрудниками, но и помогающими нам персоналом — от врачей, прокуроров и судей.

Взяв с собой в командировку двух сотрудников СОБРа и потерпевшего с техпаспортом на машину, я поехал к директору совхоза. Время ещё позволяло засветло, часа за четыре, добраться до совхоза им. Калинина. Знал бы покойный Михаил Иванович Калинин, что совхоз, названный в его честь, возглавляет директор, который скупает ворованные машины, — точно потребовал бы от совнаркома переименовать его.

Встретил нас директор недружелюбно и вызвал на помощь своего участкового инспектора. Тот встал на его сторону, стал препятствовать мне и законному владельцу автомашины — ведь задаток был им отдан. Пришлось снова применить те знания, которым учили меня опытные оперá, а именно — взять лист бумаги и не спеша начать писать протокол. Конечно, писать его нужно обязательно при понятых, и те граждане, которые препятствуют законным действиям сотрудников милиции, сами нарушают закон. Всю свою «писанину» обязательно проговаривать вслух — так быстрее доходит до мозгов у людей, — указать в протоколе их фамилии, должность и, конечно, не забыть сказать, что их ожидает в дальнейшем за противостояние с милицией (как всегда, тюрьма).

Составление протокола подействовало на всех отрезвляюще — машина была отдана владельцу. На память директору совхоза им. Калинина осталась бумага, что «своей» автомашины, как и задатка за неё, он больше никогда не увидит.

Как поёт в своей песне Владимир Высоцкий: «…Конец простой: пришёл тягач, и там был трос, и там был врач…» — так и в нашей истории: сначала для рэкетиров было следствие, затем — суд, и, конечно, их отправка в места заключения. Что они из этой истории взяли себе на пользу — не знаю, думаю — ничего. У них работа такая — грабить людей, а наша — их ловить. А гражданам — всегда быть под их «прицелом». Если повезёт в жизни — останутся живыми. Не повезёт — значит, у них такая судьба-злодейка.

Преступность захлестнула всю территорию нашей страны — ведь к власти пришёл первый президент нашей страны Борис Николаевич Ельцин со своей семьёй и ближайшими помощниками, которые решили, что нужно провести приватизацию всего имущества, ранее бывшего государственным. Но они не подумали, что это начало конца существования страны под названием Россия. Руководствовались ли они своими умственными способностями или корыстными целями — неизвестно. Но для нас, оперов, прибавилось столько работы, что нашим местом проживания стала не квартира, а кабинет в здании шестого отдела.