На бензоколонке только девушки - Фэнни Флэгг

Фрици стрельнула глазами и сказала:

– Ага, ты-то уж точно!

Он рассмеялся, но, к разочарованию Фрици и как бы она того ни хотела, дальше поцелуя на прощанье дело не заходило.

Время шло, и Фрици совсем растерялась. Она понимала, что нравится ему, но что-то было не так. Не случалось еще такого, чтоб парень не попытался распускать с ней руки. Может, он думал, что она еще маленькая или недостаточно искушенная? И Фрици попыталась вести себя так, будто она старше и матерее. Даже брови выщипала, как Джин Харлоу[24], но все без толку. Она заказала себе рыже-коричневые джодпуры, белую шелковую сорочку, кожаный шлем и длинный белый шарф. Расхаживала по городку в таком виде и впрямь смахивала на настоящего летчика. Так, во всяком случае, говорили жители Пуласки.

Каждый понедельник Билли прилетал в Пуласки и устраивал для Фрици летные уроки. Его крылоходки должны быть грамотными пилотами, и он даже сделал Фрици одолжение – дал несколько уроков и Винку.

Винк боготворил Билли, принялся копировать его походку и, как щенок, всюду таскался за ним следом. У Винка все получалось, но Билли в первую очередь интересовали успехи Фрици – и она его не подвела. Сильная, спортивная, с прекрасной координацией и, что самое главное, – он это выяснил еще на первом свиданье – отличная танцовщица. Прежде чем натаскивать девчонку, он первым делом вез ее танцевать.

Билли знал по опыту: люди без чувства ритма – паршивые пилоты. Фрици же была не только прилежной ученицей и все схватывала на лету, в отличие от многих других девиц, она еще и не боялась пачкать руки. За много лет наглядевшись, как отец работает на автозаправке, Фрици могла разобрать и собрать мотор и поменять колесо за три минуты.

Через несколько месяцев, когда Билли прилетел в очередной раз и Фрици выбежала навстречу, изготовившись к следующему уроку, он начал с обычного:

– Ну, другая, какое твое первое правило?

– Безопасность.

– Кто твой лучший друг?

– Мой механик.

– Что ты делаешь, прежде чем взлететь?

– Все проверяю.

– Сколько раз?

– Дважды.

– Правильно!

Билли был высококлассным пилотом, но при этом совершенно повернутым на безопасности. В тот день, когда они приземлились, Билли обернулся и сказал:

– Вот что, детка. Ты уже можешь соло. Машина – твоя. Тащи ее вверх, делай что хочешь и веди назад. До скорого. – И с этими словами ушел и оставил ее у самолета.

Фрици не предполагала, что это случится так скоро, и ударилась было в панику, но понимала: если сейчас не возьмется, Билли она может никогда больше не увидеть. Сердце у нее колотилось, но она обошла самолет и все проверила – дважды. А когда наконец залезла в кабину, так волновалась, что аж ноги тряслись, и ей захотелось выскочить и удрать, но она вдохнула поглубже, завела мотор и покатилась по взлетной полосе, прокручивая в голове все, чему учил Билли. К ее изумлению, она и глазом моргнуть не успела, как уже поднялась в воздух и глядела вниз на Билли, а тот показывал ей большие пальцы. Она полетала двадцать пять минут кругами и мысленно десять раз повторила посадку, в точности как Билли учил ее: «Взлетай, набери побольше высоты и представь, что посадочная полоса – прямо перед тобой. Повтори в мыслях все посадочные процедуры, и тогда, как будешь садиться, ты уже столько раз это сделала, что настоящая посадка тебе раз плюнуть».

И впрямь: первая посадка далась ей неплохо. На следующей неделе папуля отвез ее в Грэнд-Рэпидз и она получила летное удостоверение. Папуля так ею гордился, что всем, кто приезжал на станцию, показывал этот документ. Фрици ходила счастливая, но сердце ее было разбито. Забрав удостоверение, она попросила папулю отвезти ее в гостиницу к Билли – устроить ему сюрприз. Дверь им открыла жилистая женщина с курчавыми рыжими волосами и в ночной сорочке. Так Фрици узнала, что все это время Билли жил с Гасси Минц, запасной крылоходкой из Алтуны.

Что же она за дура такая. Он ею нисколечко не интересуется – и, видимо, никогда не увлечется. После этого с ним рядом было трудно, однако Билли никогда не морочил ей голову и ничего не обещал, что ж теперь поделать?

С той поры Фрици начала время от времени участвовать в представлениях. Билли звал ее, когда Лиллиан Бэсс, его основная крылоходка, была занята, а Гасси слишком напивалась.

Вскоре Билли заметил, что Фрици не только удается летать и проделывать трюки, но и свои изобретать. И она не простые девчачьи штуки выделывала. Она выходила на крыло и делала стойку на голове, прыгала через обручи и плясала джиттербаг в пяти сотнях футов над землей. Как-то вечером в баре гостиницы Билли сказал своему механику:

– У этой полоумной детки пороху больше, чем мозгов. Черт бы драл. Она мне напоминает меня в ее годы, а это нехорошо. – Билли отхлебнул и добавил: – Будь я славным парнем, я бы уже сейчас отправил ее подальше, но я, похоже, не славный парень.

Механик, знавший Билли одиннадцать лет, отозвался:

– Ты бы присматривал за ней, приятель. Оглянуться не успеешь, как эта девчушка сможет тебя гонять через обручи.

Через несколько месяцев Лиллиан уволилась с концами – собралась замуж; Билли позвонил Фрици в Пуласки и сказал, что работа первой крылоходки – за ней, если она хочет.

Хотела ли она? Да она вцепилась в эту возможность. Мамуля, ясное дело, была против, но видела, как Фрици несчастна. Три другие ее дочки – такие домашние, но не Фрици.

На консервной фабрике Фрици подала заявление. Неделю спустя Билли снял для нее комнату в той же гостинице, где жил сам, она переехала в Грэнд-Рэпидз насовсем и начала странствовать с «Воздушным цирком». К папулиному восторгу, в Пуласки этот карьерный рост стал главной новостью.

МИСС ФРИЦИ ЮРДАБРАЛИНСКИ,

АМЕЛИЯ ЭКХАРТ ИЗ ПУЛАСКИ, -

ТЕПЕРЬ В «ВОЗДУШНОМ ЦИРКЕ»

Где этот Пуласки?

Пойнт-Клиэр, Алабама

На следующее утро, когда Эрл уехал на работу, Сьюки устроилась за кухонным столом и зарылась в здоровенный дорожный атлас Соединенных Штатов, пытаясь найти город Пуласки, – и тут в заднюю дверь постучалась Нетта. Сьюки пошла ей открыть.

– Привет, Сьюки, я увидела, что доктор Пул уехал, и решила заскочить и спросить, не надо ли тебе чего в магазине.

– Ой, спасибо, Нетта. У меня все есть, заходи, выпей кофе.

– Нет, не могу. У меня еще сетка для волос на голове. – Нетта глянула на стол: – Ты, вижу, карты изучаешь. Собрались ехать куда-то?

– Да нет, вот на карту Висконсина смотрю. Ты была когда-нибудь в Висконсине, Нетта?

– He-а, точно. А ты?

– Нет, ничего о нем не знаю. А ты?

– Толком ничего, кроме… оттуда же вроде эти лошади со здоровенными копытами? Кажется, это они тянут фургон с пивом «Бадвайзер». Оно как раз называется «Лучшее милуокское», да?

– Кажется.

– А еще они свой сыр любят. И наверное, Довольная Корова Дэйзи – из Висконсина, но я могу ошибаться. Но если ты туда не собираешься, чего глядишь в карты?

– Да просто так. Проснулась, и что-то вдруг стало интересно, где это, вот и все. Поразительно, что он так сильно к северу, почти Канада. Интересно, насколько там холодно зимой?

– Вот уж не знаю, милая. Ну ладно, разбирайся дальше. Звони, если что-то нужно.

Нетта шла через задний двор к своему дому и размышляла, с чего бы кому-то в своем уме просыпаться по утрам с мыслями о Висконсине. Но может, Сьюки не в своем уме? Может, бедняжка чокнулась? О боже. Еще одна Симмонз для «Милого холма». Стоит только этому их гену до них добраться, так шарахнет кувалдой – и все, пиши пропало. Храни ее господи. Нынче в рассудке, а завтра ни с того ни с сего рассматривает карту Висконсина. Бедные дети ужасно огорчатся, а уж что станется с доктором Пулом. Никогда не видала она человека, настолько преданного жене. Но ведь ничего неожиданного, предположила она. Когда у тебя мать – Ленор, запросто дойдешь до ручки. Нетте Ленор нравилась, но как же хорошо, что они не родственники.

Сьюки вновь углубилась в поиски Пуласки и наконец обнаружила его: «Пуласки: родина самого масштабного праздника польки в стране». Рядом с Грин-Бей. Ох ты, это ж как раз там, где люди раскрашиваются в зеленый и примерзают на жутком холоде к футбольным трибунам с кусками сыра на головах[25]. Что ж. Не ей судить. Картер и дочки учились в университете Алабамы – и Картер с друзьями носили шляпы в виде слонов[26]. Всякому свое, подумала она, но все-таки странно представлять, что люди на трибунах с кусками сыра на головах могут быть ее родственниками. Тут ее посетила еще одна мысль. Ей всегда нравился сыр, особенно сэндвичи с острым плавленым. Это у нее генетическое или она просто любит сыр? Когда Эрл вернулся домой, она спросила у него: