У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин

Ульян Мертвый. Что сказал покойник? Разгадать удалось, теперь бы понять, что все это значит. Зачем Ульяну Мертвому потребовалось проникать в мой дом? Он имеет какое-то отношение к смерти Романа Романова. Но какое? Зачем ему вообще потребовался Романов? Может, они были знакомы? А вот это-то и стоило выяснить.

Я вернулся к катеру. Снял его с сигнализации и вышел в спокойную воду.

Единственное место, где я мог узнать о связях Романова и выяснить, были ли связаны известный бизнесмен и крутой бандит, находилось на Литейном канале. Откладывать вопрос на потом мне несвойственно. И я тут же вгрызся в проблему, беря направление на Литейный.

Глава 13

У Москвы – Лубянка. У Санкт-Петрополиса – Литейный канал. Для каждого свое место, которое обрастает зловещими легендами и мифами. Здесь в изумительный городской пейзаж вторгся несуразный высокий дом, в простонародье прозванный Большим. Даже поговорка ходила: «Большой дом» – самый высокий дом в Санкт-Петрополисе: из его окон Сибирь видна». Люди не любили это здание за мрачное прошлое. Оно напоминало горожанам о тех временах, когда Алексей II поднял в стране массовую волну репрессий. Мальчишка, волей случая взошедший на престол, до конца дней своих не забывал о том, как народ сверг его отца и заставил отречься от короны. Он не мог простить подданным предательства. Алексей всегда помнил, почему умер отец. Да – цирроз печени, вызванный алкоголизмом. Отец пил как буйвол. Весь пошел в Александра III, да вот здоровье было хлипковатым. Но почему запил отец, Алексей II знал точно – предательство народа. Боязнь предательства развилась у паренька в маниакальную подозрительность. Он видел в каждом заговорщика и убийцу и немедленно расправлялся с вызвавшим подозрения без суда и следствия. Мальчишка вобрал в свои руки все полномочия власти и никому не уступал ни капли ее. Мало того, уничтожал каждого, кто мог составить ему конкуренцию. Параллельно с этими гонениями на верхушку власти шло поголовное истребление народа. Сколько человек прошло через Большой дом и больше никогда не вернулось в родной город! Работать я должен был именно в Большом доме, сменившем стиль работы и даже название на ФСБ – Фельдслужба Безопасности. Я покинул службу в звании штабс-капитана и переключился на частную практику, но связи остались. Еще многие из моих друзей продолжали работать в органах. Этими связями я и собирался воспользоваться. Неофициально.

Я припарковался в двух кварталах от Большого дома, оплатил стоянку и покрыл оставшееся расстояние пешком, напустив на себя беспечный прогулочный вид.

Я бросил взгляд на небо. Тучи заполоняли небесный свод. Свинцовые, пухлые от влаги, они тянулись друг к другу, как новорожденные дети к матери.

«Быть грозе», – подумал я с радостью и вступил в вотчину госбезопасности.

Сколько же прошло лет, как я покинул сие заведение. А ведь осталась легкая светлая грусть о временах, проведенных на государственной работе. Грусть? Странно! О чем грустить? О проблемах и бессонных ночах? Да тут радоваться надо. Когда я ушел из Службы, у меня впервые появился по-настоящему здоровый и крепкий сон. Но ведь осталось томление в душе. И каждый раз, когда я вступаю под родные своды, сердечко начинает яростно колотиться.

На контрольно-пропускном пункте я был остановлен. Подозрительный юнец восемнадцати лет в штатском поинтересовался:

– К кому?

– Аграник Маркарян. Четвертый отдел, – ответил я.

Четвертый отдел занимался предотвращением террористических актов и подрывной деятельности. Маркарян получил недавно звание полковника и теперь возглавил отдел. Поговаривали, что его уже в Москву приглашали на руководящую работу, да отказался он. Решил остаться на прежнем месте.

– Документы! – потребовал юнец.

Я протянул ему паспорт. Он аккуратно зафиксировал мои данные в журнале посещений и вернул документ.

– Полковник Маркарян вас вызывал?

– Нет, – твердо ответил я.

– Подождите.

Юнец потянулся за телефонной трубкой. Набрал внутренний номер. Минуту ждал ответа.

– Аграник Арменович, к вам тут пришли… Некто… Даг Туровский… Да… сейчас пропущу.

Парнишка положил трубку и нажал кнопку на пульте. Пропускные ворота открылись, зажегся зеленый свет.

Я прошел в ворота, миновал детектор металла и повернул направо к лифту.

Четвертый отдел располагался на восьмом этаже. Кабинет же Аграника Маркаряна на девятом. За две минуты я вознесся на девятый этаж.

Дверь кабинета с табличкой с именем моего друга была приоткрыта. А из-за двери доносился негромкий, но ужасно раздраженный голос Аграника Маркаряна.

– Что значит, вопрос не по должности?! Как вы можете так выражаться, дорогой мой?! Я остановился. Образовалась пауза.

– Это ваши трудности, дорогуша!! Вы сами напросились!!! Так что будьте добры соответствовать тому образу, что вырисовывался до сих пор. Все! Как только дело сдвинется с мертвой точки, немедленно мне сообщите!1

Трубка упала на рычаги.

– Да заходи ты. Чего топчешься. – Голос звучал спокойно и чуть насмешливо.

Я улыбнулся и вошел в кабинет.

Тут практически ничего не изменилось с тех пор, как мне довелось занимать эту должность. Широкий лохматый ковер, как шкура ньюфаундленда. Длинный Т-образный стол, во главе которого восседал мой старинный друг Аграник. Он также не изме-нилбя. Всклокоченная шапка волос, жесткая щетка усов, искристые некогда глаза теперь выглядели тусклыми угольками. На носу висели очки в золотой оправе. Изменился все-таки Маркарян. Растерял былую восторженность и извечный оптимизм. Я увидел это в первую же секунду, но промолчал и с удовольствием обнял неуклюжего друга. Когда он вылезал с рабочего места, уронил папку с бумагами. Листочки разлетелись по полу, но он не обратил на них внимания.

– Как ты? Чего совсем забросил старых друзей? – ворчал Аграник, похлопывая меня по плечу. – Садись. Может, кофеечку?

– Да нет. Грань, спасибо, я на минутку, – отказался я.

Маркарян усадил меня в кресло. Вернулся за стол, широко улыбнулся, обнажая золотые зубы, и снова заворчал, как старый трактор с разболтанным двигателем:

– Ты как всегда. Лет сто тебя не видел. А ты на минутку.

– Аграник, тут ситуация завертелась. Важная ситуация. И мне нужна твоя помощь.

Я колебался. Посвятить Аграника в дело или обозначить лишь контуры.

– Может, слышал о смерти некого Романа Романова? – решился я.

– Было дело, – уклончиво ответил Маркарян. Ему по должности полагалось все знать.

– Тогда ты знаком с версией полиции?

– Самоубийство.

– Только уж очень странное самоубийство, да и держиморды наши попытались быстро тему закрыть. Удушили Романова, а затем уже утопили. Даже специалисты в погонах это подтвердили. А заключение поставили, что он пытался до утопления повеситься.

– Абсурд, – фыркнул Маркарян как-то настороженно.

– И я о том же. Складывается впечатление, что полиция не хочет давать ход этому делу. Но я уже в упряжке и отступать не намерен. У меня есть клиент.

– Кто, если не секрет? – поинтересовался Аграник.

– Балаганов. Компаньон покойного.

– Так. А что ты хочешь от меня? – Вопрос был задан с долей ехидства, так относится хищник к другому хищнику, намеревающемуся поделить чужую добычу.

– Есть одно осложнение. Уже на руках помимо Романова пять тел, непосредственно относящихся к этому делу. Шесть, – поправил я сам себя, вспомнив об убитом чиновнике.

– Так.

– Среди убитых моя невеста, – признался я. Аграник посмотрел на меня с ужасом и сожалением.

Я стряхнул с себя его взгляд.

– Слушай… ты сам все понимаешь… я чем смогу, тем обязательно. – Маркарян не знал, что говорить в этом случае.

– Одно убийство произошло в моем доме. Убийцы проникли через потайной ход, известный только тем, кто ознакомился с планом дома. План дома в архиве брали только по госнадобности, но кто – установить не удалось. Страницы в журнале посещения вырваны. Один из чиновников мне признался, что это сделал он по приказу. Затребовал деньги за информацию, назначил встречу. Но его убили по дороге. Последнее, что он успел сказать, это слово «мертвый»!

– Мертвый? – Аграник хмыкнул. – Предсмертный юмор?

– Или фамилия, – подсказал я.

– Ульяна, что ли?

– Точно.

– Госнадобность и Ульян? Это что-то новое. Так что ты хочешь от меня?

– Установить, какое отношение Романов имел к Мертвому…

– Если имел, – поправил меня Маркарян.

– Если имел, – согласился я. – И еще, не мог бы ты собрать досье на Романова. Все его контакты. Короче, всю шушеру, которую родные не раскроют, да могут и не знать, а органы всегда бдят.

Маркарян пробарабанил по столу костяшками пальцев.

– Что ж, я сделаю все, что смогу, но с тебя стол и дружеская компания по окончании, – выдвинул он условие.

– Договорились.

Я протянул ему руку через стол. Пожатие крепкой руки полковника было по-мужски сухим.