Дерево ангелов - Пенни Самнер

По скабрезным шуточкам, из которых наполовину состояла бабская болтовня на кухне, было ясно, что женщины не всегда получают от секса удовольствие, которого ожидают. Маме-то было хорошо с папой — Нина это знала, потому что однажды случайно подслушала. Это было года четыре назад, когда выдалось особенно жаркое лето. Ей снилось что-то страшное, она беспокойно металась под колючим одеялом и в конце концов проснулась, встала и пошла искать Дарью. В швейной комнате экономки не оказалось, и Нина направилась к спальне родителей. Мама всегда ложилась раньше папы, и Нина уже собиралась постучать в дверь, как вдруг услышала папин голос и мамины тихие стоны. Это были стоны наслаждения, и они делались все громче, пока в конце концов мама не выкрикнула слова, которых Нина никогда от нее не слышала. Она еще постояла у двери, а затем на цыпочках ушла.

Она знала, чем занимались в спальне родители: в начале лета она видела, как новая судомойка и ее возлюбленный милуются на веранде. Как-то вечером она зашла в Катину спальню — свет в комнате был потушен, а у окна вырисовывался темный силуэт сестры.

— Тсс… — Катя поманила ее. — Они опять там.

Выглянув из-за ставня, Нина увидела судомойку и сидящего с ней мужчину.

— Я наблюдаю за ними каждую ночь, — прошептала Катя. — Сперва она не давала ему делать это, но теперь позволяет.

— Делать что?

— Увидишь.

Судомойка со своим возлюбленным так долго сидели, разговаривая вполголоса и целуясь время от времени, что Нина заскучала. Она хотела было уже отойти от окна, но Катя удержала ее:

— Погоди.

И потом произошло это. Мужчина нежно уложил девушку и задрал ей юбку до талии. Нина чуть не рассмеялась в голос, но тут мужчина встал на колени и начал стаскивать штаны. Он спустил их до самых щиколоток, потом лег на девушку, и его голые, белеющие под луной ягодицы заходили туда-сюда. Через какое-то время он остановился и, перекатившись на бок, запустил руку девушке между ног. Она накрыла его руку своими, потом послышался сдавленный стон, и мужчина снова забрался на нее и быстро двигался взад и вперед, пока все не закончилось изнеможенным вздохом и они оба не застыли.

Отпрянув от окна, Нина дышала с трудом и еле стояла на дрожащих ногах.

— Видела?! — ликовала Катя. — Видела?!

После этого Нина наблюдала за любовниками каждую ночь, но не с Катей, а из своей собственной спальни, прильнув к ставням. А однажды утром судомойка исчезла; кухарка сказала, что она ленива, и ее прогнали. Но настроение, созданное любовниками, осталось на все лето. В разгаре дня, после уроков, на усталую Нину находила мечтательность, и ей хотелось только одного — читать длинные романы на берегу речки, в тени деревьев, где жужжат в траве пчелы, а над водой носятся серебристо-синие зимородки. Катя шла с ней, и, укрывшись за ивами, они скидывали одежду и плавали голышом над теплыми камнями. Сейчас Нина вспомнила свои тогдашние ощущения — как приятно погружать нагое тело в воду, подставлять его теплому солнцу. Катя плавала на спине, и ее соски покачивались на волнах, будто маленькие бутончики…

Те чувства, что владели душой Нины тем летом, почти полностью стерлись после маминой смерти, и даже в те ночи, когда она убаюкивала себя с помощью ладошки, она жаждала не столько любовника, сколько утешения и успокоения. Но если она выйдет замуж, ей придется заниматься сексом. Маме это нравилось… и судомойке тоже — но они сами выбрали себе партнеров. А приятно ли будет заниматься сексом с англичанином? Конечно, он оказался привлекательнее, чем она ожидала, но заниматься этим с мужчиной, которого едва знаешь… Нина решила, что будет притворяться: если верить тому, о чем судачит прислуга на кухне, женщины часто так делают.

Но гораздо больше ее тревожили его последствия — очень скоро она может разделить участь Кати и вечно ходить с огромным животом, рожая одного ребенка за другим. Или умереть при родах, как мама. Но такова женская доля, мрачно думала Нина.

Глава шестая

Утром Нина встала с головной болью. К завтраку она не притронулась, и тетя Лена, взглянув на нее, заметила, что у нее переутомление. Затем она объявила, что они с девочками едут навестить пожилую соседку, которая прихворнула, и распорядилась, чтобы в гостиной накрыли стол для чая.

Когда тетя с кузинами уехали, Нина встала перед зеркалом и всмотрелась в свое лицо. Она была очень бледна и казалась больной. Мистер Трулав, очевидно, так и подумал: когда через полчаса они встретились в гостиной, он, едва взглянув на Нину, позвал ее полюбоваться прекрасным утром.

— Идемте в сад, мисс Карсавина. Свежий воздух пойдет вам на пользу.

Нина повела его в беседку, но не успела нагнуться под низким сводом, и ее волосы безнадежно запутались в лозах вьющейся розы. Какая она неловкая!

— Извините, это все потому, что я слишком высокая.

Ей хотелось плакать, и она сама не знала, что хуже — если он женится на ней или если не женится.

Он потянул за одну из шпилек в ее волосах.

— Мне нравится, что вы высокая. Вы должны пообещать мне, что никогда не станете ниже в угоду моде.

Нина понимала, что следует засмеяться. Но стоило ей открыть рот, как ее вдруг прорвало — вовсе не собираясь этого делать, она единым духом выложила ему все: о том, как умерла мама, об отце, о больнице и о том, как оперировали скрипичного мастера. Она запиналась и повторялась, и чем дальше, тем глупее она сама себе казалась. А он стоял позади и терпеливо распутывал ее волосы, так что она не видела его лица.

Когда Нина наконец закончила, наступила тишина, а потом он развернул ее к себе и заглянул в глаза.

— Спасибо, что доверились мне настолько, что рассказали все это. Теперь, когда вы доверились мне, мисс Карсавина, — он расправил плечи, — и я смогу довериться вам.

Вернувшись, Елена застала их в гостиной, за холодным чаем; они шутили и смеялись, будто старые друзья, а у Нины на пальце была повязана синяя нитка — знак того, что они пришли к согласию. Ричард остался на обед, а когда он наконец ушел и Нина вошла в тетину комнату, то увидела, что Елена поднимается с колен.

— Я благодарила Бога, — спокойно призналась тетя, — за то, что он дал мне возможность спасти дочь Ирины.

На следующее утро принесли известие: отец уехал поездом в Петербург и будет в отъезде четыре дня.

Днем Нина вернулась в имение. Госпожа Кульман и Лейла были в амбулатории, Дарью Нина нашла в розарии.

— Где доктор Виленский? — спросила Нина.

— Уехал с твоим отцом. — Экономка подала ей корзину. — Ну?..

— Завтра мы поженимся. Тетя Лена говорила о моем положении с отцом Сергием, и он договорился с одним приглашенным священником, чтобы тот благословил нас. И мы сразу же поедем в Англию. Я скажу госпоже Кульман, что приехала забрать несколько платьев, чтобы портниха удлинила их, и что рано утром возвращаюсь к тете.