По прихоти короля - Анри де Ренье

В эту минуту из общей войсковой массы выделился отряд и выдвинулся вперед. Отдельно видимые ноги лошадей двигались рысью. Стук их копыт звучал глухо. Антуан слушал, как звонко и равномерно он приближался, ударяясь по сухому грунту дороги, как раз срезавшей линию горизонта в лугах, где он находился.

Они галопом проследовали мимо него.

Их было, по меньшей мере, сотни две; одеты они были в серые мундиры с синими обшлагами и ехали на темных лошадях. На головах были шляпы с тремя желобками. От ветра, производимого быстрой ездой, шевелились парики и завитые перья. Крепко сидя на суконных попонах, они сжимали бока лошадей высокими сапогами. Антуан следил за ними взглядом; они доехали до перекрестка, где сходятся дороги из Фуаньи и Саблоньера, оставили там пикет для прикрытия повозок, которые начали прибывать, и исчезли за деревьями по направлению к Виркуру.

Тогда Антуан поднял свою шляпу и вернулся в Аспреваль, меж тем как вся окрестность, доселе пустынная, была наполнена королевскими солдатами. Он видел себя уже в их рядах. Сердце у него билось новою жизнью. В Виркуре звонили колокола. Благовест по воздуху несся звучный, веселый и воинственный.

Переход войск у Виркура продолжался пять дней, переправлялись частью через каменный мост, частью на барке, которую соорудил понтонный батальон через Мёзу для ускорения операции и которую использовали всевозможные экипажи, так как в армии находится их большое количество, причем самых разнообразных: не только тележки штаб-офицеров и подводы с бесконечным офицерским багажом, но госпиталь и аптека, не считая провиантских обозов с мясом, мукою и овсом для кавалерии.

Она прошла первою. Вид кавалерии возбудил восторженное удивление жителей Виркура. Никогда еще королевские войска не казались такими красивыми. Командующий полковник как раз находился среди них, ставка его всегда разбивается по правую руку, и белый штандарт его отдает честь только королю и принцам. Командный состав – на серых лошадях, меж тем как в эскадронах лошади вороной масти. За ним следуют другие начальники, все в полной парадной форме. Один за другим проследовали они по каменному мосту, перила которого были покрыты народом, приветствовавшим каждого по очереди. Зрелище было великолепным. Все офицеры в парадной форме; у многих были усы. Один за другим прошли жандармы и легкая кавалерия. Копыта выбивали искры из мостовой. Несколько лошадей встали на дыбы, пронзительно крикнули женщины и дети, приходившие в восторг от звуков военной трубы и барабанов, особенно, если барабанщиками оказывались негры, у которых кроме пестрой формы были еще тюрбаны и султаны. Нужно было видеть, как блестели их зубы при улыбке и как барабанили они черными руками по натянутой коже украшенных гербами барабанов. К этому концерту присоединялись драгунские барабаны, прорезываемые звуками гобоев. За ними драли уши маленькие флейты пехоты. Воздух звенел от их пронзительной остроты. Первыми шли роты французских гвардейцев. Серо-белые их кафтаны были по всем швам расшиты серебряным галуном. На плечах топорщились банты из лент. Офицеры выделялись пунцовыми мундирами, тоже расшитыми серебром. Высокие раззолоченные воротники подпирали их подбородки. У них были шпаги и пики.

В каждой роте других полков находились копейщики, мушкетеры и гренадеры. Мушкетеры были в сером, голубом или белом, на портупеях висели у них пороховницы с зарядным порохом. Гренадеры в голубых мундирах с красными отворотами были снабжены охотничьими сумками с ручными гранатами и топориком. Виркур был наполнен непрерывным гулом, тем более что подобная толкотня не обходится без беспорядков, несмотря на усилия офицеров, палки которых не раз прогуливались по солдатским спинам. Кое-какой ущерб потерпели магазинные выставки и девицы. У мадмуазель Денизы, после того как ее удостоили своим постоем трубачи Рубильерского полка и барабанщики негры, больше недели щеки оставались красными, по наблюдениям мадмуазель Винет. У г-жи Даланзьер столовалась преизрядная компания. Антуан познакомился там со многими офицерами, уверявшими его в своей дружбе и не раз бравшими у него взаймы. Все расхваливали ему преимущества военного ремесла, в котором они заранее считали его своим сотоварищем. Имя маршала де Маниссара и его покровительство производили сильное впечатление. Антуан учился у этих господ, как нужно прикреплять шпагу и надевать шляпу, чтобы не казаться новичком. Он не уезжал больше из Виркура. Вечером, возвращаясь в Аспреваль, он видел зажженные огни, и молчание полей поразило его после дневного шума. Можно было подумать, что стекла в домах полопаются и разлетятся в куски, когда тяжелые колеса артиллерии, надавливали на мощенные мелкими камнями улицы. Тяжелая упряжка тянула орудия. Бронза пушек, украшенная лаврами и девизами, вытягивалась по лафетам. Прошли тучные, зияющие мортиры. Затем каменный мост снова обезлюдел: на поворотных камнях белели свежие царапины, кучки помета сохли на солнце. Виркур вошел в обычное свое спокойствие; снова было слышно, как лают собаки.

В Аспревале Антуан мог констатировать, что птичий двор опустошен, отставшие солдаты сделали свое дело. Саблоньерская дорога была изрыта огромными колеями. Луга начисто скошены,– по ним прошлись фуражиры. Фермеры охали, что разграблены их скотные дворы. В лесу Валь-Нотр-Дама найден был монах повешенным на сук. Г-жа Даланзьер с прискорбием обнаружила пропажу лучшего предмета из ее серебра.

Неизвестно еще было, проследует ли король через Виркур и остановится ли в нем. Ручаться за это было нельзя. Но тем не менее вопрос этот занимал умы. Соединится ли он с Фландрской армией, которой начальствовал г-н маршал де Ворай, или направится к армии на Мёзе, во главе которой стоял г-н маршал де Маниссар? Даланзьер этого не знал. По крайней мере, так он писал жене с места своей стоянки и таковы были сведения, полученные от нее Антуаном.

Так неукоснительно он каждый день ездил в Виркур. В Аспревале все вошло в обычную колею. Г-н де Поканси встал с постели, снова надел свой халат в цветочках, парик и колпак. Старый Анаксидомен продолжал рыться в своих сундуках и шкафах, вдыхать запах прошлого, подкрепляясь несколькими бокалами испанского муската, за которым он сам ходил в свой погребок. Ничто не мешало Антуану все время проводить у г-жи Даланзьер, тем более что близкий его отъезд вменял ему это в обязанность. И он и она сошлись в желании встречаться как можно чаще. Через неделю приблизительно после ухода войск она известила Антуана, чтобы тот пришел к ней на следующий день под вечер. Им не хватало ночи переговорить обо всем, что интересует любовников.