Сокровища фараона - Татьяна Величкина

Леда засмеявшись, откинулась назад:

— Я представляю, об этом месте все только и думают, — она мотнула головой в сторону Флеминга, — а он?

— Глядя на него можно подумать, что у него вообще нет задницы.

— Джордан как тебе не стыдно. — Леда еле сдерживала смех, — и это говорит профессор?

— О каком профессоре ты говоришь, — Хоулл тяжело вздохнув, охнула, надеюсь, мы скоро привыкнем к этим ужасным условиям.

— А мне кажется нам легче, если мы уже шутим, — заметила Аня.

Но все-таки у меня так ноет… — начала Джо, но Леда прервав ее, нахмурила брови:

— Джо!

— Да я о спине, — захохотала Хоулл, — вот видишь, ты сама думаешь только об…

— Все — все.

— Девочки! Я смотрю вам весело. О чем разговор? — Сергей, поравнявшись с девушками, приостановил коня.

— Ой, Сережа, лучше не спрашивай, Аня старалась говорить серьезно, — просто все устали и чтобы разрядить обстановку… мы решили рассказать парочку анекдотов.

— Да, у меня как раз есть один анекдот, правда, он дурацкий, но как раз в тему. Идет турист по пустыне, устал, жарко, пить хочется…

Сережа — Аня с мольбой в голосе простерла к нему руки, — не надо о воде.

Ну ладно. Не буду вас мучить. Суть в том, что этот турист повстречал бедуина и спрашивает: «Далеко ли до моря?», а тот ему отвечает: «Да километров 300», турист делает вот такие глаза, — Сергей, открыв рот, выпучил и без того не маленькие глаза, — «Ничего себе пляжик!»

Все засмеялись, и тут Джордан заметила, как Марсело, прежде обиженный и злой, смотрит в ее сторону. Всякий раз, когда она смотрела на него, Виронни успевал отводить глаза, но теперь ему это не удалось.

Боже мой, как я не хотела этого Джордан закусила нижнюю губу, и с благоговением посмотрела в сторону Марсело. Влюбилась как девчонка и самое грустное, он считает меня жестокой, своенравной. Надо помириться с ним. Но как? Подойти к нему? Я же не буду говорить ему, что так вела себя назло своим внезапно возникшим чувствам. Но я не могу смотреть на него такого несчастного и знать, что я причина его плохого настроения.

— А ты знаешь, я где-то в зоопарке видела такую надпись, — продолжала Леда, — «Страусов не пугать, бетонный пол»… Джо, ты что? — Леда заметила, что с ее подругой что-то не так, — Ты что, Джо?

— Все нормально, Леда, просто я тут подумала…

— О чем если не секрет?

— Да не о чем, — Джо посмотрела в сторону Марсело и сжала поводья, — я не знаю, как мне поступить. Я чувствую, что со мной что-то не так. Иногда я хочу, чтобы он смотрел только на меня, а иногда, когда особенно он сердится, мне хочется довести его предела.

— Ты сумасшедшая, — улыбнулась Леда, — но мы все любим тебя. Смотри, уже не так жарко.

— Но что мне делать? Как он посмотрит на то, если я ему все скажу?

— Не торопись, Джо, вам лучше остаться наедине под каким-нибудь предлогом, не зли его, а будь с ним мягкой и пушистой…

— …А не холодной и скользкой, да? — Джо опустив голову, вздохнула. — Нервы совсем ни к черту.

— Да вот и я о том же. Успокойся, Хоулл и все будет хорошо.

Через некоторое время, Ллойд приказал остановиться на привал. Путешественники радовались тому, что, наконец, можно было размять свои затекшие тела. Девушки шутили, вспоминая, как это делала Джордан в седле. Анне стало гораздо лучше, тошнота больше не мучила ее, а короткий сон, совсем приободрил ее. Они доели остатки скоропортящихся припасов и у них остались только консервированные и сушеные продукты. Позже, через полчаса, собрав снаряжение, сытые и отдохнувшие они отправились в путь.

Вскоре вдалеке показались зеленые деревья, это так обрадовало всех, что путники, пришпорив лошадей, ускорили ход и скоро въехали в Шедит. Ллойд сказал, что здесь им придется оставить лошадей и пересесть на верблюдов.

— Верблюд гораздо выносливее и удобнее в пустыне, чем лошадь, объяснял он своим подопечным, хотя наверняка понимал, что они знают об этом. Флеминга радовало то, что иностранцы более-менее привыкли к суровым условиям пустыни, и больше не ссорились друг с другом.

Когда прохладное утро ворвалось в открытое окно и своим дыханием повеяло на спящую Анну, она открыла глаза.

— Петя, — потянулась она, зевая — как хорошо проснуться в постели, пусть и не такой шикарной, как в каирском номере.

Петр протер глаза и, обняв жену, потянулся:

— Да, надо будет сегодня еще раз помыться перед дорогой.

— Ты все не намоешься? — засмеявшись, она прижалась к груди Петра, — Хорошо, что здесь мы спали одни, я так соскучилась по уединению.

— О чем это ты? — Туманов шутя, повалил ее на спину и, взяв за плечи, склонился над ней, — сладкая моя. — Он поцеловал ее и, оторвавшись, покачал головой, — Красавица ты моя. И что ты нашла во мне, ведь мне столько лет. — Аня, улыбаясь, смотрела на него, — вот видишь, уже лысина начала появляться.

— Ах, ты, мой лысенький, — Анна, сложив губы трубочкой, чмокнула его в лоб. — Старичок ты мой, — засмеявшись, Аня обняла мужа и, крепко сжав в объятьях любимого, добавила, — не задавай глупых вопросов…

— А это я в детство впадаю, — Петр засмеялся и, погладив Аню по щеке, встал с кровати, — пойду последний раз в душ.

— Ты так говоришь, словно, действительно последний раз. Иди — иди. — Петр, сделав смешную рожицу, показал ей язык и, открыв воду, прикрыл дверь.

Аня упала на мягкие подушки и, закрыв глаза, улыбнулась: Старичок. Во дает, подумать только. Всего каких-то тринадцать лет разница, а он уже себя в старики записал. Да ты и не выглядишь на свои годы, Петя.

А тем временем, Джордан вышла на террасу с чашкой кофе, она встала раньше всех. На ней были рубашка цвета хаки и бриджи того же цвета. Хоулл грустно смотрела вдаль, а ветерок ласково трепал ее каштановые волосы и был таким прохладным. Внезапно, Джо почувствовала, как кто-то стоит за ее спиной. Она знала наверняка кто это, но не могла заставить себя обернуться. Он тоже, стоял, не говоря ни слова, только прикасаясь к ее локтю.

— Так и будем стоять? — не выдержав, Марсело повернул ее к себе, — Джо, ты что плачешь? — ничего не ответив, она прижалась к его груди, чувствуя тепло его тела и легкий аромат одеколона. Он запустил пальцы в ее волнистые, струящиеся по плечам волосы и вдохнул их удивительный запах.

— Марсело, — она подняла глаза и, отведя их в сторону, вздрогнула и всхлипнула, — я не могу.

— Что происходит? Что ты говоришь?

— Я не могу тебе сказать, прости, — она попыталась вырваться из его объятий, но не тут-то было, Марсело крепко держал ее и, не отрываясь, глядел в ее синие глаза.