Простодурсен Лето и кое-что еще - Рyне Белсвик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Сдобсен всё начинал собой книжку. Наверняка рад-радёшенек, думаете вы, такая мечта исполнилась!
Нет, Сдобсен был совсем не рад.
Он собирался блистать с первой же фразы, неотразимый, задорный, весь из себя в своём репертуаре. Мечтал придумать себе для первых строк тысячу удивительных занятий. А придумал только одно – глазеть в окно. Больше ничего не придумывалось.
«Застрял ты тут как дурак приклеенный, ни туда ни сюда», – думал он. И чувствовал себя нелепым, несчастным, непоправимо одиноким неудачником в мокрых башмаках.
Сдобсен всё больше боялся, что новая книжка сейчас на нём оборвётся. Да и какая она теперь новая? Обтрюхалась, замурзалась. Неизвестно, найдётся ли что дальше рассказывать. Пока книжка больше похожа не на историю, а на опись грустных мыслей. Перечень огорчений. Закапанный слезами список бед и обид, такой только в помойку выбросить.
Сдобсен шмыгнул носом и размазал слёзы.
«Я пустое место, – думал он, – ноль без палочки. Ничего не умею, ничего не могу, от меня один вред. Я глупее семечка. Оно прорастает во что-нибудь путное. А я только замурзал ещё не начатую книжку, теперь она пойдёт вкривь да вкось.
Все вокруг нашли себе занятия по душе. И довольны как мухи. Им всё равно, что я в их делах не при делах. Им вообще плевать, жив я или нет. Они думают только о себе.
Как я устал стараться всем понравиться! – всхлипывал Сдобсен. – Остальных любят просто так. А мне приходится в лепёшку разбиваться, чтобы нравиться. Если я буду стоять тут и ждать их любви, то мхом порасту, пока они вообще вспомнят, что давно меня не видели.
Мука мученическая, а не жизнь, – думал Сдобсен. – Каждое утро изволь вылезать из-под одеяла, а потом ещё весь день из кожи вон лезь, чтобы с тобой было приятно дружить. В промозглый дождь тащись в пекарню Ковригсена. Там свои правила: не дуться и не злиться, всё нахваливать, слушать болтовню пекаря и кивать. А иногда ещё и платить за это приходится. Разве это жизнь?
Прибраться в доме, что ли?» – вдруг подумал Сдобсен. Но сил не было.
«Хоть бы настроение исправилось, – жалобно думал Сдобсен. – А то сейчас мне даже одеяло вытрясти не под силу. С другой стороны, чем в доме чище, тем быстрее он пачкается. На старой грязи новая не так видна».
Шпарило солнце, полоскалась на ветру кусачая скатерть, которая натирает пузо.
Сдобсену захотелось спрятаться с глаз долой. Оставаться в этой книжке он всё равно не мог. Он не справился.
Сдобсен залез под кровать.
Зажмурился изо всех сил.
Он надеялся стать маленьким и незаметным, как семечко.
Один любит тишь, другой – кавардак. Хорошо бывает и так, и так…
«Всё меняется, – думал Простодурсен, – всё течёт». Он стоял на берегу реки и сжимал в руке камешек. Простодурсену страсть как хотелось бросить его в воду: он обожал восхитительный звук «бульк» и не мог наслушаться им вдоволь. Но всё же решил этот камешек пока попридержать. Из всей кучи, что Простодурсен насобирал утром, остался один этот. Потом придётся новые искать.
«А вдруг пойдёт дождь и загонит меня домой? – думал Простодурсен. – Вот стою я тут на берегу с камнем в руке, но миг спустя всё изменится, – философствовал он. – Жизнь никогда не будет прежней. Вдруг мне расхочется камешек булькать? Вдруг он покажется мне слишком красивым? Или я решу сохранить его на память о дне, когда мне не захотелось булькнуть камешек в речку? Нет, похоже, я всё же булькну его сейчас. У меня этим всегда кончается. И всё равно – что бы я ни делал, всё изменится. Изменится, даже если я ничего делать не стану. Оно уже не так, как раньше. Я уже не думаю о том, что у меня руки чешутся булькнуть камешек, а рассуждаю, что будет потом. Как странно, – думал Простодурсен, – всё не вечно. Сегодня крыша не течёт, а завтра проснёшься – на полу лужа».
К нему, путаясь в траве, бежал Утёнок. Он очень спешил.
– Почему здесь так скучно? – сказал Утёнок.
– Скучно? – Простодурсен прямо рот разинул от удивления.
– Ну да. Здесь никогда ничего не происходит! Всё время одно и то же!
– Какой ты славный, – сказал Простодурсен.
– Нет, я не славный! – возмутился Утёнок. – Я бравый и удалой! Но что толку от моей удали в этой глупой сонной стране размером с шишку!
– Ты не мог бы сходить к Сдобсену проверить, жив ли он? Что-то я его сегодня не видел.
– А это важно?
Утёнок брался только за важные дела. Простые, вроде убрать со стола или помыть за собой плошку из-под пудинга, его не занимали.
– Важно, – ответил Простодурсен.
И Утёнок со всех ног кинулся к Сдобсену. Он мчался так быстро, что не заметил, как очутился посреди его домика.
– Сдоб-сен!!! – завопил он.
– Да, – раздался чуть слышный шёпот.
Утёнок крутился на месте, озираясь по сторонам, пока не догадался, откуда идёт звук.
– Ты под кроватью лежишь?
– Да.
– Ты жив?
– Да.
– Почему ты валяешься под кроватью?
– Уклоняюсь от этой книжки.
– Тебе тоже в ней скучно?
– В ней все на меня плюют.
– Правда?
– Я больше не могу говорить.
– Почему?
– Меня нет в этой книжке.
– Понял. Пока!
Носа не кажет пока ещё лето, но на полянке желтеет примета…
Вернувшись, Утёнок застал Простодурсена ползающим по траве в поисках камешков. Свой последний он булькнул. С ним так всегда.
– Всё важное я сделал, – доложил Утёнок.
– Что именно? – спросил Простодурсен.
– Проверил Сдобсена.
– А-а.
– Ты не хочешь меня спросить, жив ли он?
– Ты бы не так говорил, если б нашёл его неживым.
– Ты просто хотел отделаться от меня! И наболтал, что это важное дело.
– Конечно, важное. А теперь я занят другим важным делом – ищу бульки.
– Ну почему здесь такая скукотища?!
– Так Сдобсен жив?
– Да. Но живёт под кроватью.
– Под кроватью?
– Да.
Простодурсен встал. В кармане что-то стукнулось.
– Ох уж этот Сдобсен, – сказал он. – Такая погода, а он под кроватью. А что он там делает?
– Уклоняется от книжки.
– Он так сказал?
– Да, – кивнул Утёнок. И добавил, что в домике Сдобсена воняет. – Прямо как в болоте, – скривился он.
– Ох уж этот Сдобсен, – снова сказал Простодурсен.
– Он чудит? – заинтересовался Утёнок.
– Он чудной, – ответил Простодурсен.
– И Пронырсен тоже? – не унимался Утёнок.
– И Пронырсен тоже, – кивнул Простодурсен. – Мы тут все чудики.
– Нет, – замотал головой Утёнок. – Я не чудик, я просто я. Да, Простодурыч?
– Да. Ты просто ты.
– А что со Сдобсеном делать будем? Оставим его там вялиться?
– Лучше попробуем выманить его оттуда.
– Но он не хочет к нам в книжку.
Они стояли на солнышке. Полноводная река как длинная прохладная шаль прикрывала пуп лета. Из леса остро и пряно пахло лесом. И случилось чудо.
Из смолистого духа леса, из-под тенистого полога деревьев выпорхнула крохотная трепетунья. Жёлтая. Похожая на пёрышко из большой подушки, на которой дремлет солнце.
– Что это? – выдохнул Утёнок.
– Ах! – просиял Простодурсен. – Это бабочка-крушинница!
– Крушинница?
– Да.
– Она всё крушит?
– Нет, она ничего не крушит. Но когда она появляется, это знак. Понимаешь?
– Нет. Я её первый раз вижу.
– Это знак, что пора в отпуск.
– Куда?
– В отпуск. Это такое время, когда нас отпускают все дела, и мы идём в летний поход.
– А какие дела нас отпускают?
– Все, которыми мы заняты целый год. Отпуск – это замечательно, весело, чудесно и так далее.
– Далее от скуки?
– Вот именно.
– Да здравствует отпуск! Прекрасная вещь! А куда мы пойдём в поход?
– Или вверх, или вниз.
– И всё?
– Или наверх в гору, или вниз вдоль реки. Куда в поход ни пойди, без приключений не останешься.
От взмахов жёлтых крылышек бабочки вся страна как будто чуточку пожелтела. На берег прибежали Ковригсен и Октава, оба в лёгких одёжках. Ковригсен не успел отмыть руки от летнего теста, а Октава, как обычно, надела шляпу, затенявшую лицо.
– Крушинница! – воскликнула Октава.
– Она самая, – кивнул Простодурсен.
– В этом году чур в гору! – сказал Ковригсен.
– Только не в гору, – возразила Октава. – Мы спустимся вдоль реки и найдём заливчик для купания.
– Но с горы самый красивый вид, – сказал Ковригсен.
– А Сдобсен живёт под кроватью, – ответил Утёнок. – Он не хочет в нашу книжку.
Стало тихо. Все четверо смотрели теперь на дом Сдобсена. Почерневший, кривобокий, он стоял в холодной тени векового дерева. Внутри дома под кроватью прятался тот ещё типус, а тут, снаружи, порхала бабочка-крушинница, беззвучно взмахивая лимонно-жёлтыми крылышками.
На опушку леса выскочил Пронырсен в жужжащем рое мух.
– Привет, работнички! – крикнул он. – Смотрите не надорвитесь!
– Мы в отпуск собираемся, – закричал в ответ Утёнок. – Хочешь с нами?
– Фуф, – фыркнул Пронырсен. – Опять дурака валять?
– Всем нужен отпуск, – сказала Октава.
