Пуля, Заговорённая... - Андрей Канев

Ошарашенная внезапностью нападения Цыганка по-бабьи испуганно завизжала и, присев на задние лапы, стала неистово стряхивать с себя бультерьера. Но не тут-то было, челюсти сомкнулись намертво.

Хозяин Цезаря бесстрастно принялся его душить, чтобы тот, задохнувшись, открыл пасть. В общей суматохе Сергей выпустил из рук поводок. Ощутив свободу, Цыганка дернулась изо всех сил и, визжа, помчалась в сторону парка. В зубах Цезаря остался солидный клок шерсти с небольшим лоскутом красно-розовой кожи.

Догнать собаку Сергею так и не удалось. Приказу подойти она не подчинилась. Тщетно побродив по окрестностям битых три часа и так и не отыскав Цыганку, Павелецкий вернулся домой, объявил, Любе:

— Что ж, Бог дал, Бог взял…

На что жена ответила:

— Как же мы теперь без нее, ведь привыкли….

Поначалу Сергей страшно переживал потерю собаки, но со временем стал стараться вычеркнуть ее из памяти, так же как и два месяца своей первой маленькой войны.

Без Цыганки в квартире стало непривычно пусто. Плохое забы-лось, а вспоминалось лишь хорошее. То, например, что Цыганка удивляла Любашу своей чистоплотностью. Будучи еще совсем маленькой, она гадила только в одном месте — в кухне под столом. А уже к трем месяцам поняла, что свои жидкие дела нужно делать исключительно на улице.

Спала Цыганка, посапывая и периодически чмокая губами, от чего становилось как-то уютней. Спала, в основном, на спине, раскинув лапы в разные стороны. Ближе к полугоду у нее появилась уморительная привычка, вечерами, когда маленькая семья Павелецких усаживалась перед телевизором поразвлечься каким-нибудь сериалом. Цыган-ка втискивала между ними свой бесхвостый зад, причем передние лапы продолжали стоять на полу, и тоже, сидя, как «взрослая», довольно глазела на телевизор.

В первое время Сергей решил, что собака погибла от заражения крови. Но спустя неделю красавица объявилась во дворе в сопровож-дении целой своры разнокалиберных и разномастных кобелей. Поводка на ней уже не было, намордника тоже. Ни к Сергею, ни к Любе репатриантка с Кавказа так и не подошла. А на следующий день снова пропала.

С тех пор прошло полтора года. Цыганка так и жила на улице неизвестно где, только изредка наведываясь во двор. В руки своим бывшим хозяевам она так больше и не далась.

Когда Любаша выбежала из подъезда в накинутой на халат шубе и шлепанцах на босу ногу. Сергей, уже почти оклемавшись, пытался оттащить почти бездыханное тело собаки на обочину дороги.

— Что с тобой?!— закричала Люба, подбегая к мужу.— Что случилось, кто тебя бил?

Сергей сел в снег и, размазывая свою и собачью кровь по лицу, негромко ответил:

— Вот Цыганка вернулась…

Не обращая на его слова внимания, Любаша продолжала допытываться:

— Кто это был, кто? Кто стрелял? В милицию звонить?

— Я уже тут милиция. Звонить никуда не надо. Завтра разберусь с этими козлами. Что вот с Цыганкой делать, не умерла бы, в неё стреляли, сволочи.

— Стреля-ли…

— Да.

— А могли бы в тебя!

— Да нет, что ты глупости молотишь.

Любаша жалостливо погладила собаку по голове и, недоверчиво гладя на мужа, тихо сказала:

— Сейчас придумаем, сейчас, а сначала пойдем, я тебя отведу домой… Пойдем.

Она стала помогать Павелецкому подняться.

— Ты знаешь, Сереженька, по радио передали, что из Грозного вывели все российские войска и миссию нашу вывели, и наш сыктывкарский ОМОН, её охранявший, слышал?

— Нет еще…

— Мирный договор подпишут. Кончилась война-то, надо думать, а?

Они, обнявшись, пошли к подъезду. Сергей оглянулся на собаку. Цыганка лежала на боку, неестественно запрокинув голову.

— Второй раз ведь спасает меня, девочка моя… Да, вот и кончилась моя маленькая война, вот и кончилась, совсем кончилась…

Как он тогда ошибался. Ведь таких «маленьких» войн в его судьбе будет ещё четыре…

Тело ныло, особенно болело сломанное ребро. Нужно было звонить в управление, чтобы помогли определить собаку в «ветеренарку» и отвезли его на дежурной машине в травмпункт.

А снег, как падал полчаса назад, когда еще ничего не случи-лось, так и продолжал падать. Только ветер улегся на боковую в ка-ком-нибудь укромном закутке за гаражами, чтобы отдохнуть, а завтра с утра по новой запуржить-завьюжить. Кто ж знал тогда, что впереди ещё будет она самая — вторая чеченская кампания…

Глава 18

Дознание с кухаркой

Командира второго огневого взвода лейтенанта милиции Вартанова необходимо было искать и, главное, найти, чего бы это не стоило. Павелецкий и так и эдак прикидывал, куда мог деться его сотрудник. Варианты на ум приходили разные. От того, что не выдержал и рванул домой или в Моздок развеяться с какой-нибудь неутешной вдовствующей ещё с первой чеченской войны казачкой, до того, что его захватили в заложники с целью выкупа родственниками, или обмена на своих подельников, а то и просто заволокли куда-нибудь в лесополосу, выпытали самую страшную военную тайну о том, что никакой военной тайны и нет, затем там и убили. Последний вариант менее всего устраивал полковника. Первые два не могли иметь место по складу характера пропавшего офицера.

Конечно же, после данного им указания, командиры СОМов и ОМОНов приняли все меры к розыску на вверенных участках Грозненского района — территории, подведомственной их юрисдикции, и контрольно-пропускных пунктах. Но все понимали, что эти меры хоть и важны, но уже мало эффективны — опоздали. Вероятнее всего Вартанова, если он ещё жив, в первый же день похищения вывезли в горы и спрятали где-нибудь там в зиндане. А отсюда следовал единственно верный вывод о том, что мотивы чрезвычайного происшествия необходимо было искать здесь на пункте временной дислокации оперативной группы. Прошли уже те времена, когда солдатиков просто так, почти без последствий, воровали в рабство. Необходимо было поработать с бойцами вартановского подразделения, непосредственно подчинёнными, с офицерами, с которыми парень поддерживал дружеские взаимоотношения.

Особенно хорошо потрудился в этом направлении, чему удивляться, это его непосредственный функционал, замполит майор Валерий Петрович Вихров. Буквально за двое суток он сумел прошерстить всех близких к пропавшему лейтенанту. Обдумал собранную информацию, отсёк лишнее, сделал выводы и пошёл с ними к Сергею Ивановичу.

Павелецкий сидел в кабинете и просматривал представленные ему на утверждение графики службы специалистов, заступающих в ночной караул со снайпером на «кукушку». Фоном работал телевизор, чеченский канал. Два престарелых бедуина в папахах о чём-то мерно и мирно беседовали, вероятнее всего на богословские темы, заодно приваживая необстрелянную молодёжь к исламу. В дверь постучали, заглянул охранник:

— Сергей Иванович, разрешите?

— Что, Толя?

— К вам замполит, вы не заняты?

Павелецкий поскрёб пятернёй подбородок:

— Анатолий, я ж тебе говорил, что для Фурманова, я всегда доступен… Понял ли?

— Так точно…— громадная фигура конфузливо скрылась в «предбаннике».

Спустя минуту появился замполит. Лицо он имел вспотевшее и крайне озабоченное. В руках «склерозник» красной кожи:

— Разреши, Сергей Иванович?

— Присаживайся,— повёл хозяйской рукой в сторону стула по правую сторону от стола для совещаний Павелецкий.— Вижу, нарыл информацию…

Толстый майор угнездился на указанное место:

— Как же без этого, служба у меня такая.

— Отработал все версии?

— Практически…

Павелецкий заинтересованно уставился Вихрову в потную переносицу:

— Не томи, что в осадке?

— А в осадке у нас, товарищ полковник, картина не очень приятная. Короче, долго разводить антимонии не буду, приключилась тут у нас любовная история. Наш доблестный лейтенант Вартанов положил свой бойцовский глаз на повариху из чеченок Мадину.

Павелецкий раздул ноздри, словно бык перед гоном, и шумно засопел:

— Ну, замполит, и дела творятся у тебя под носом, а ты только об этом мне докладываешь. Ты же знаешь, чеченские обычаи, их бабы во все времена для наших бойцов самое страшное табу.

Валерий Петрович только руками развёл:

— Ну, командир, бывает и на старуху проруха, моя вина, проморгал…

— Так ты думаешь, отсюда ноги растут?

— Думают в Генеральном штабе, а я, Сергей Иванович, точно уверен, что нашего Ромео похитили родственники, чтобы прессануть, надеюсь, не до смерти…

— Чтобы не приставал?

— Да.

Павелецкий задумчиво произнёс:

— Вполне рабочая версия… С ней самой никто ещё по этому поводу не разговаривал, что да как спрашивал?

Вихров заёрзал на стуле, как провинившийся школьник:

— Нет, командир, у меня с женщинами не всегда разговоры получаются, тем более с чеченкой. Другим я не поручал. Да и кому?