Иуда Тайной вечери - Лео Перуц

- Тем не менее, - заметил поэт Беллинчоли, - ни поступь, ни красота не снабдили ее мужем или хоть поклонником.

- Что? Поклонником? - воскликнул юный Банделло. - Неужто не видите, что мессир Симони до смерти в нее влюблен? Вы ведь не станете отрицать, мессир Симони? Ну так вернитесь и поговорите с нею, скажите, как обстоит дело!

- Поговорить с нею? - изумился резчик. - По-вашему, это так легко и просто?

- Идите, разве можно этак робеть, - подначивал Банделло. - Смелее! Вы мужчина видный, с чего бы ей привередничать. А хотите, я попробую? Тут ведь главное - найти правильные слова.

Несмотря на кучу клеток за спиной, он приосанился, будто стоя перед девушкой, и даже умудрился отвесить весьма изящный поклон.

- "Синьорина! - начал он свою речь. - Коли мое общество вам не помеха..." Нет! Очень уж избито. "Прелестная синьорина, раз уж мне выпало счастье так неожиданно вас повстречать, молю всем сердцем, примите в дар мою любовь и наставьте, чем завоевать вашу!.." Ну, что скажете, мессир Симони? Нравится? Да, у аптекаря такое не купишь.

- Оставьте ее в покое, - сказал Беллинчоли. - Она не настолько глупа, чтобы затевать шашни с вашим братом, ибо ей хорошо известно: в конечном итоге ее ждет позор и осмеяние. Поверьте, невелико счастье - быть такой красавицей, когда ты дочь Боччетты.

Некоторое время все молчали.

- А я вам говорю, у нее есть возлюбленный. - сказал вдруг художник д'Оджоно, - и как раз сейчас у них свидание. И должно быть, он нездешний, не ведает, кто ее отец. Вот, значит, где она встречается с возлюбленным, в этом трактире. Очень мне любопытно...

Он пожал плечами и больше ничего не добавил.

- Ушли, - сказала Никкола и, облегченно вздохнув, вернулась в объятия Иоахима Бехайма. - Это был мессир Леонардо со своими друзьями, а среди них наверняка есть такие, что знают меня. Ох и натерпелась я страху. Если б они увидели меня здесь... Богом клянусь, беды черней этой и быть не могло бы.

8

Слушая рассказ Иоахима Бехайма о том, как он, чтобы увидеть се, поселился в плохонькой мансарде, у которой было одно-единственное достоинство - окно, выходившее на улицу Святого Иакова, как раз на то место, где они повстречались впервые, Никкола тотчас решила побывать в этой плохонькой мансарде, поспешить, прилететь, просто чтобы взглянуть, как там квартирует ее любимый. Она уже не боялась сделаться притчею во языцех, ведь влюбленность ее достигла такого размаха, что превозмогла все страхи и сомнения. Поскольку же Бехайм о приглашении не заикался, а продолжал толковать о том, как, безуспешно высматривая ее, в нетерпеливом ожидании часами сидел у окна, девушка поняла, что придется взять это дело в свои руки.

- Надеюсь, вы не рассчитываете, - сказала она, с улыбкой глядя на возлюбленного, - что я прибегу в эту вашу мансарду, как бы хороша или плоха она ни была. Вам ли не знать, сколь противен был бы такой поступок добрым обычаям, и вы не станете требовать этого от меня. Не спорю, здесь, в городе, достаточно особ женского полу, которые охотно пойдут вам навстречу, но я не из их числа, и это вы тоже знаете. Навещать вашу мансарду мне не подобает, а если 6 я все же сумела перебороть себя и пришла, из любви к вам и оттого, что вы так этого желаете, - скажите, положа руку на сердце, что подумают обо мне у вас в доме? Быть может, вы и сумеете устроить так, чтобы в доме мне никто не встретился, но приходило ли вам в голову, что, войди я с улицы в переднюю - через дверь, которую вы оставите открытой, - меня и там может увидеть, не дай Бог, кто-нибудь из знакомых, а тогда... Ох, даже подумать страшно - прощай мое доброе имя, весь город будет тыкать в меня пальцем! Поэтому лучше вовсе на эту тему не говорить, правда? Если вы хоть немного дорожите моею честью, выбросьте все это из головы.

Бехайм досадливо потер правой ладонью левое плечо - верный знак, что-то ему было не по вкусу. Злился он на себя: ума палата, не сумел взяться за дело как положено. Он отлично знал, что вовсе не делал Никколе предложения, по поводу которого она так негодовала, но пребывал в уверенности, что поспешным и опрометчивым словом выдал свои желания и мысли и тем все непоправимо испортил.

- Однако, - помолчав, продолжала девушка, - вы, наверное, правы в том, что и здесь, в трактире, нам не спрятаться от любопытных глаз. Я об этом тоже думала. Намедни сюда нагрянул мессир Леонардо с друзьями, а вчера, я вам говорила, мне встретился по дороге какой-то человек и так на меня посмотрел... не знаю, как вам и описать... ну, будто ему все-все известно, и про меня, и про вас. Я места себе не нахожу от тревоги. Если вы считаете, что я и впрямь незаметно и без всякого риска... может, заслонить лицо платочком? Да нет, это бесполезно, ведь мне столько раз говорили, что меня даже издали легко узнать по походке. Скажи, любимый, ты замечаешь в моей походке что-то особенное, отличающее меня от других? Нет? Или все-таки? Правда? И по-твоему, я, несмотря ни на что, могла бы рискнуть? Тут надобна недюжинная храбрость, поверь, а я не из храбрых. Впрочем, для этого наверняка тоже есть святой заступник, которого бедная девушка призывает на помощь, когда хочет незамеченной проникнуть в дом, где живет ее любимый. Что ни задумаешь, для всего есть особый святой, к которому можно обратиться за поддержкой. В детстве, когда я училась читать и писать, мне велели призывать святую Катерину. С се помощью я и петь выучилась, и играть на лютне, и прясть шерсть, ведь этим я хотела зарабатывать на хлеб, но куда больше радости я испытываю, делая цветы из разноцветной бумаги, потому что с ножницами я управляюсь очень ловко. Любимый, дай же мне совет: поставить ли заранее свечку святой Катерине или тут лучше обратиться к святому Иакову? Улица-то посвящена ему. По-настоящему стоило бы держаться святого, который печется о ворах, чтобы они могли незаметно пробраться в чужой дом. Только я не знаю, как его кличут. Хорошо бы спросить у Манчино, он в воровском цеху всех знает. Но Манчино сердит на меня, который день глаз не кажет.

После, когда они вперемежку с поцелуями и уверениями в любви договорились о дне и часе и обо всем прочем, что полагали необходимым, Никкола на прощание обвела взглядом трактирное помещение, сослужившее свою службу, и выскользнула наружу. Уже с дороги в неверпом свете уходящего дня она оглянулась на любимого, который, чрезвычайно довольный успехом и приписывая его себе, стоял у окна и смотрел ей вослед, вскинула руку и показала на пальцах: не забудь, завтра у тебя в три часа пополудни.

Теперь Бехайму надо было похлопотать, чтобы его любимой, когда она войдет в дом и поднимется к нему в комнату, не докучали любопытные взгляды, и он счел за благо еще раз открыться свечнику. Нашел он своего квартирного хозяина на кухне, где тот готовил ужин - жарил на горячей плите каштаны и пек яблоки.

- Милости прошу, заходите! - воскликнул свечник, радуясь, что есть с кем поговорить, и, ровно клинком, приветственно взмахнул над головою деревянной ложкой, которой помешивал и переворачивал каштаны. - Об заклад бьюсь, вы пришли напроситься на ужин, ведь печеными яблоками на весь дом пахнет, и каштаны у меня самые лучшие из тех, что продают на рынке, брешианские. На двоих нам хватит, сейчас накроем стол, у меня и салат найдется из отменных травок и зелени. Нынче вы мой гость, завтра - я ваш. Так что садитесь и угощайтесь!

А поскольку он полагал, что вкусно и обильно поесть за чужой счет едва ли не первейшая из земных услад, то прибавил:

- Если угодно, я нынче же назову вам мое любимое блюдо, чтобы у вас было время приготовить его назавтра. Как насчет молочного поросеночка? Не возражаете?

- Я, - сказал Бехайм, потирая левое плечо, - хотел предупредить вас, что завтра...

- ...Постный день? - перебил свечник. - Знаю. Да только мне все едино, ровно турку какому. Молочного поросенка либо куропаточку, коли она вам больше по вкусу, я и в пятницу скушаю с удовольствием; по-вашему, может, это и грех, но ведь пустяковый - каплей святой воды смыть можно. Впрочем, если хотите, будем поститься и как добрые христиане ограничимся рагу из линей, а еще лучше - мелкими крабами в масле, с ломтиками поджаренного хлеба, вот уж поистине постное блюдо. - Он откинул голову и закрыл глаза, будто смакуя тающих во рту маленьких крабов.

- Если не сегодня и не завтра, - сказал Бехайм, - то в ближайшее время мы непременно отобедаем вместе. Нынче же я хотел только предупредить вас, что завтра жду к себе ее. Она придет сюда, она дала согласие и тем оказывает мне большую честь.

- Кто придет сюда? - без особого любопытства спросил свечник. Вырванный из своих гастрономических мечтаний, он очистил парочку каштанов и отправил их в рот.

- Та, которую я искал и наконец-то нашел, - объяснил Бехайм.

- Не знаю, кого вы там искали... И кого же вы, стало быть, нашли? полюбопытствовал свечник.

- Девушку. Помните, я вам рассказывал?

- А-а, нашли, значит, ее. Что ж, я лично не удивляюсь, - изрек свечник. - Не я ли вам предсказывал, что вы ее найдете? И где искать, вы тоже от меня узнали, сами-то пальцем не шевельнули, только следовали моим указаниям. Видите, я сил не жалею, чтоб помочь вам, чужому в этом городе, не больно ловкому, неискушенному. Ну а теперь, когда, благодаря моим подсказкам, поиски ваши увенчались успехом, - теперь вы все еще без ума от нее?