В плену у призраков - Джеймс Герберт

Эш остановился и внимательно осмотрел придел, вплоть до нефа и алтаря, убедившись, что здесь нет ничего настораживающего. Лишь полумрак. Высокий алтарь с распятием и свечами, покрытый льняной тканью, не вызывал у Эша никаких возвышенных эмоций. В тусклом свете, проникавшем сквозь витражи окон, белая материя казалась грязно-серой. Он уже хотел было повернуться и уйти, но тут заметил, что перед барьером, возле которого принимают причастие, кто-то стоит на коленях.

Позади себя он услышал голоса, один из которых принадлежал Кейт. Обернувшись через плечо, он увидел ее и рядом с ней, судя по всему, преподобного Майкла Клеменса. Они входили в ту же дверь, в которую чуть раньше вошел он сам. Преподобному Клеменсу было лет сорок — сорок пять, он был худ лицом и фигурой, и, наверное, самой заметной его особенностью были очки с толстыми стеклами в роговой оправе. Кейт представила мужчин друг другу. Вместо рукопожатия викарий сделал какой-то скользящий жест, лицо его, лишенное улыбки, выражало лишь беспокойство.

— Большое спасибо, что приехали, — произнес он. — Быть может, вы сумеете убедить моего епископа в том, что церковь Святого Марка перестала быть подходящим местом для христиан.

— Уверен, что вы ошибаетесь, — возразил Эш. — Мое намерение состоит как раз в том, чтобы доказать вам, что здесь не происходит никакого святотатства Во всяком случае, если говорить о настоящих призраках.

Священник взглянул на Кейт.

— Но я думал…

— При проведении Институтом исследования в области так называемых паранормальных или сверхъестественных явлений в большинстве случаев выясняется, что причины, вызывающие их, вполне естественны, хотя обстоятельства могут быть достаточно таинственными, — пояснила она. — У Дэвида огромный опыт в решении такого рода загадок.

— Понимаю, — разочарованно протянул преподобный Клеменс. — Но боюсь, что в данном случае вы можете потерпеть неудачу.

— Должен вам сказать, что такого рода вещи, как правило, являются делом рук вандалов или хулиганов, — спокойно ответил Эш. — Либо это может быть кто-то, кто затаил обиду на церковь или даже лично на вас.

— Полагаю, вам уже рассказали, что именно здесь происходит?

— Дэвид предпочитает начинать исследование, как можно меньше зная об обстоятельствах и о том, что имело место ранее, — объяснила за Эша Кейт.

— Никаких предварительных и предвзятых теорий, понимаете? — добавил Дэвид. — Но в данном случае придется, вероятно, сделать исключение.

Кейт бросила на него удивленный взгляд.

— Это поможет нам сэкономить уйму времени, — пояснил Дэвид, видя ее недоумение.

— Кровь, мистер Эш.

Оба одновременно повернулись к преподобному Клеменсу.

— Стены и статуи были испачканы кровью. Святые одежды промокли насквозь. Однажды утром я вошел и увидел, что крестильная купель наполнена кровью.

— Где-нибудь были экскременты?

— Простите?

— Люди, проникающие в церковь с дурными намерениями, как правило, стремятся воплотить их в самых отвратительных формах. Экскременты и моча в этом случае служат наиболее простым и очевидным средством.

— Нет, ничего подобного я не видел, ничего до такой степени мерзкого.

— Кровь вызывает не меньшее омерзение. Где эти святые одежды? Мы могли бы взять кровь на анализ.

— Сожалею, но я их сжег. Я не хотел, чтобы хоть что-нибудь напоминало об этом святотатстве.

— Жаль. Какие еще были случаи осквернения?

— Позапрошлой ночью была подожжена заалтарная завеса. Счастье еще, что не сгорела вся церковь.

Викарий повел их по центральному приделу к нефу, по пути указывая на стоявшие в боковых приделах статуи.

— Видите, как они повреждены, изуродованы? Я собственными руками отчищал их от наиболее оскорбительных надписей и других безобразий!

Эш очень удивился, что стоявший на коленях возле барьера для причастия человек исчез. Массивная колонна закрывала ему обзор, но он был почти уверен, что за нею находится еще одна дверь. Когда они подошли еще ближе к алтарю, он убедился, что его предположение оказалось правильным. В тени была видна узкая, но глубокая ниша, скрывавшая маленькую боковую дверь.

— Церковный орган поврежден до такой степени, что починить его невозможно, — продолжал рассказывать викарий, потом указал на кафедру проповедника, — Все резные детали расколоты в щепки, а на дереве остались царапины, похожие на след звериных когтей. Взгляните на эту боковую дверь. — Он подвел их к нише, которую Эш заметил чуть раньше. — Такое впечатление, что ее рубили топором. Такие же следы есть и на другой двери.

— Я их не заметил, — сказал Эш.

— Не мудрено. Ведь они с внутренней стороны. Это сделал не тот, кто хотел войти в церковь снаружи, мистер Эш.

Эш хмурился, внимательно изучая маленькую дверь.

— И, наконец, свечи. Не один раз, придя утром в церковь, я обнаруживал, что все до единой свечи либо зажжены, либо уже сгорели до основания.

— Дом викария совсем рядом с церковью, — вступила в разговор Кейт. — Неужели вы не видели и не слышали ничего подозрительного?

— Мисс Маккэррик, не один раз я всю ночь напролет дежурил возле церкви Святого Марка, и ни разу вокруг нее не было заметно даже малейшего движения. Единственный звук, который я слышал в ночи, — удар колокола. Когда я провожу вас на колокольню, думаю, вы согласитесь со мной, что это не могло быть делом рук смертного.

Подъем на колокольню заставил Эша буквально задохнуться, к тому же он почувствовал страх, поскольку последний лестничный марш оказался очень ветхим — дерево от старости громко скрипело.

— Подождите минуточку, я сейчас найду выключатель, — сказал священник и исчез в проеме двери, ведущей непосредственно на колокольню. — Боюсь, дневного света здесь недостаточно.

Последовав за ним, Эш и Кейт поняли, почему там так темно: окна были крест-накрест заколочены досками и в помещение проникали лишь тонкие лучики света. К поперечной балке была приделана лампочка без абажура.

Эш указал на массивные колокола, которые висели над отверстиями в полу.

— Теперь понимаю, что вы имели в виду, — колокола без веревок.

— Они без языков, мистер Эш. Языки исчезли задолго до моего приезда сюда, и никто из здешних жителей не знает, когда и как это случилось. А сами колокола давным-давно проржавели. Боюсь, что церковь Святого Марка никогда не найдет достаточно средств, чтобы снова привести их в порядок. Никто из моих прихожан не обладает столь щедрым сердцем, чтобы пожертвовать крупную сумму денег.

Он наклонился вперед и ладонью стер пыль с одного из колоколов.