Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

— Да, но ведь помимо прочего существует официальная статистика, согласно которой именно Петербург…

— Если подходить с точки зрения этой самой официальной статистики, которая, как известно, вещь довольно лукавая, то она свидетельствует, что на протяжении многих лет Санкт-Петербург в общероссийском «криминальном рейтинге» выше третьего места никогда не поднимался. Первые два стабильно занимают Москва и Московская область, на четвертом идет Екатеринбург, с которым Питер, кстати сказать, периодически меняется местами. Но все это, на мой взгляд, в значительной степени условно, потому что есть огромное количество латентных преступлений. И, еще раз повторюсь, слишком уж много лукавства в этой нашей статистике.

— Ну это у вас, батенька, сугубо формальный подход. Раз такие регионы, как Москва и Московская область, лидируют по количеству населения, то и преступлений здесь, естественно, совершается больше. Это, извините, и ежу понятно…

— Ну ежу, может быть, и понятно. А вот еще несколько лет назад, если верить официальной отчетности московской милиции, в российской столице в год совершалось меньше квартирных краж, нежели в «столице криминальной» — притом что квартир в Москве, как минимум, в два раза больше. Конечно, в Питере живут люди победнее, не каждому по карману поставить металлическую дверь и замок «цербер», и все же… Как-то это, мягко говоря, сомнительно… Впрочем, я согласен, давайте говорить об относительном, а не абсолютном показателе. О так называемой плотности — количестве преступлений на душу населения. В мировой и российской юридической науке показателем криминальности региона является именно количество умышленных убийств на душу населения.{ Может использоваться и более широкий критерий — количество тяжких и особо тяжких преступлений.} Однако обличителями «криминальной столицы» этот показатель просто не учитывался, потому что по уровню (плотности) преступности среди российских регионов Петербург занимает место лишь в третьей десятке, что не очень вяжется со столичными криминальными функциями.

— Вот вы опять за свое. А мы, между прочим, совсем не это имели в виду. Мы говорим о том, что самая страшная организованная преступность, не побоимся этого слова — «мафия» — сконцентрирована именно в городе на Неве…

— Ну насчет мафии врать не буду. Чего не знаю, того не знаю. Что же касается оргпреступности… Любой специалист-профессионал скажет, что наиболее сильная организованная преступность сконцентрирована там, где крутится наибольшее количество денег. И «белых», и «черных». И место это называется Москва, а отнюдь не Петербург. Неслучайно именно в бандитской среде в свое время возникла поговорка: «В Питере делают бабки, а в Москве деньги».{ Как говорил киллер, герой Виктора Сухорукова в фильме «Брат»: «В Москву надо ехать, в Москве вся сила, брат».} Из этого, естественно, автоматически не следует, что криминальная столица это Москва. Просто в России это тот город, в котором скрещиваются основные, самые крупные финансовые потоки.

— Допустим, хотя как-то это… Все равно это неправильно. Вы ведь не станете отрицать, что именно в Санкт-Петербурге происходит наибольшее количество резонансных убийств.

— Извините — стану. Потому что это категорически не так. Достаточно просто посмотреть: где, когда, сколько и при каких обстоятельствах совершалось убийств в самых разных регионах России. Если бы у меня была такая цель плюс имелось достаточное количество свободного времени и денег, я мог бы из любого города создать криминальную столицу (поверьте, это не так сложно). Но здесь есть один достаточно тонкий нюанс: в нашей стране многие тенденции развиваются по принципу брошенного в воду камня: сначала всплеск в Москве, потом с запаздыванием на фазу в Питере, потом с запаздыванием на одну-две фазы пошло разноситься по другим в других местах. Причем эта тенденция может развиваться и в обратном направлении. То же самое было и с ростом (всплеском) криминальных проявлений, таких, например, как заказные убийства банкиров, преступных авторитетов. Та же «великая бандитская демобилизация» сначала состоялась в Москве, потом у нас в Питере, потом покатилась по регионам. К примеру, когда у нас все здесь стало потихонечку успокаиваться, в глубинке еще были места, где люди на стрелки с обрезами и бейсбольными битами ездили. Однако по пресловутой резонансности Петербургу Москву все равно не перекрыть. Хотя бы потому, что одним из главных признаков силы оргпреступности является уровень и масштаб коррумпированных связей у бандитских группировок со сферами власти. А в этом плане нам тягаться с городом, в котором сосредоточена центральная власть, просто бесполезно. Опять же ряд резонансных убийств, которые произошли на территории Петербурга, не очень-то можно называть питерскими (убийство той же Старовойтовой, например). Ведь, если где-нибудь, допустим в Бельгии, убивают российского вора в законе, это следует расценивать как бельгийское убийство? Очень даже дискутируемый вопрос. Хотя по мне так это чисто российское убийство, произошедшее на территории Бельгии… Все эти моменты очень сложные, однако в те времена, во времена «КриСа», каждое лыко было в строку. Что бы в городе ни случалось, все преподносилось как лишнее свидетельство того, что Санкт-Петербург — это криминальная столица.

— Вас послушать, так получается, что понятие «криминальная столица» — нечто искусственно созданное и ничего общего с происходящим в Петербурге не имеющее. Интересно, а с какой такой целью его надо было создавать, причем именно здесь?

— А возникло это по очень простой причине. Была сильная политическая борьба, связанная с противостоянием Яковлеву. Естественно, был необходимый в таких случаях пиар (куда нам теперь в политике без него? без него мы нынче как-то даже и не умеем). И вот люди, которые всеми этими вещами занимались, придумали такой гениальный, с их точки зрения, ход: а давайте-ка сыграем на этой теме, мол, была столица культурная, а стала криминальная.

— Ну допустим, работала некая «команда пиарщиков». Но ведь и широко известные в стране люди, публичные политики имели схожую точку зрения по поводу событий, происходящих в Петербурге. Например, помнится, на каких-то теледебатах Ирина Хакамада назвала Санкт-Петербург не просто криминальной столицей, а «столицей российских политических убийств», и никто из присутствующих, а там были довольно известные личности, в том числе из Петербурга, ей не возразил.

— Я видел эту передачу. Но вот какая штука: как таковых политических убийств в Питере я не очень-то знаю. По-моему, здесь происходит некая путаница в терминологии, потому что есть чисто политические убийства и убийства, которые имеют политические последствия. Политические убийства — это те, которые ставят своей целью некие политические изменения или требования. Так вот, ни в деле с убийством Маневича, ни в убийстве Старовойтовой или Новоселова нет бесспорного фактора, указывающего, что именно такая цель преследовалась людьми, организовавшими убийство. А вот то, что все эти убийства повлекли за собой некие политические последствия, это, безусловно, так.{ Если обратиться к истории, здесь напрашивается аналогия с убийством Кирова. Большинство историков говорит, что Сталин Кирова не убивал, но зато гениально воспользовался этим убийством в своих целях.} Если в этих убийствах и присутствовала политика, то лишь вот в каком аспекте: дело в том, что в Советском Союзе основные деньги всегда делались на дефиците. Когда появилось товарное насыщение, появился другой дефицит — дефицит власти. И это был гораздо более дорогой дефицит, поскольку на употребление власти можно делать несоразмерно большие деньги. Но торговля властью — это еще не политика. Или, скажем так, это не политика в чистом виде.